вообще сохранилась, как личность), но у меня это вызывало жуткие спазмы по всему организму, как удар тока по оголенным нервам.
Однако не зря Мещерских знали, не только как великих воителей, но и как хитрых магов, отличающихся коварством.
Неизвестный волей и яростью пытался просочится наружу, сбежать, сбросив оковы человеческого тела. А когда понял, что заперт, с упорством начал искать другой ход. И нашел — попытался взять под контроль одаренного, проводившего ритуал. То есть меня.
И попался в ловушку.
Не скрою судя по действиям, противник обладал огромным опытом, и похоже относился к сильным адептам ментальной магии. И находись мы в другом месте и при других обстоятельствах, он давно бы взял меня под контроль, грубо вломившись в ослабленный ритуалом разум. Слишком силен оказался напор, он буквально проламывал ментальные щиты, когда понял, что обходные пути перекрыты. Хуже того, до меня долетали отголоски эмоций, где причудливым образом переплелись злость, ярость и ненависть.
Именно букет столь сильных чувств позволил обмануть слишком сильного врага. Когда перед ним вдруг исчез барьер, он с радостью устремился вперед, не понимая, что там его ждет лишь бесконечная пустота темной бездны.
Я вытер со лба пот, устало облокотившись на один из монолитов в периметре круга.
Трюк удался. Разум неизвестного мага оказался заключен в каменную крипту, на которой лежала Майя. Все закончилось так же быстро и неожиданно, как началось.
— Силен оказался бродяга, — я вздохнул, чувствуя, как мелка дрожь охватывает кончики пальцев. Период перенапряжения сказался на всем организме. Нужен отдых.
Я проверил пульс у лежащей на камне девчонки. Слабый, но довольно устойчивый. Жива. Хорошо, значит цель ритуала достигнута. Теперь предстояло проверить сколько процентов личности осталось в ее психике и отправить на восстановительные сеансы.
Что касается пленного мага — тени изнанки, то его ждет горькая участь пленника Дома Мещерских. Не знаю пока что точно с ним сделаю, может заключу разум в предмет, превратив в живой артефакт, может создам на его основе еще одного стража, поместив сознание в гранитную статую. Или вообще, обращу в слугу — жесткая шутка достойная, не менее жестких предков.
Но для начала надо его допросить. Посмотрим, кто заявился ко мне в гости без спросу.
Глава 23
— Она жива? — в голосе Карла проскользнула тень тревоги.
Не то чтобы бывший гвардеец воспринимал девчонку кем-то вроде дочери, или нечто подобное, но определенную долю участия принимал, в основном как учитель по боевой подготовке к ученице, с кем провел немало времени на огневом рубеже.
Мой палец коснулся шеи девушки, чувствовался ровный и сильный пульс.
— Жива.
Майю из заклинательного зала вытащил я на руках, поднял по лестнице и уложил в просторной гостиной на старомодный диван, видавший еще расцвет эпохи раннего Ренессанса.
— Ей нужен покой, — не слишком уверенно заметил Карл. Теперь, когда потенциальная шпионка перестала ей быть, она вновь стала членом команды, соответственно поменялось и отношение.
И получил реакцию с моей стороны в виде отрицательного качания головой.
— Ее надо разбудить, — твердым тоном произнес я и пояснил: — Надо выяснить степень воздействия, оставленную тенью изнанки.
Сосредоточенный взгляд Карла скользнул по спокойному лицу девушки, пробежался по мерно вздымающейся груди, скользнул ниже, проверяя тело на физические повреждения, и разумеется нигде не обнаружил следов. Последствия имели иной характер, на уровне ментального развития.
— Ее разум повредился?
Ответил я честно:
— Понятия не имею, — пауза, и еще одна порция пояснений: — Процедура пошла не по плану, возникли сложности, которые могли повлиять на целостность личности, — говорить, что сам чуть не стал жертвой разбушевавшейся астральной энергии не стал. К чему лишние подробности.
— Может поместить ее в медкапсулу? — судя по голосу, Карл сам не верил, что достижения современной медицины способны помочь с ментальным воздействием. Лечить тонкие тела пока ни один кибер-хирург не умел, сколько бы ему электронных мозгов не вставили.
— Надо ее разбудить, — и вновь мой тон категоричен, почти как приказ.
Карл не успевает выразить недоумение, как мой рука отвешивает лежащей на диване девчонке пощечину. Гвардеец инстинктивно дергается, чтобы остановить, но вспоминает об особенностях взаимоотношений связки «вассал-сюзерен», и замирает, позволяя делать все что нужно, чтобы вернуть девушку в сознание.
Первая пощечина не приносит результата, голова Майи вяло дергается, но сама она остается без сознания. Приходится повторить опыт, во второй раз везет больше, девушка открывает глаза, медленно, слабо, с трудом фокусируя взгляд на моем лице.
— Что… — она замирает, рука ползет к виску, словно желая убедиться, что голова осталась на месте. Кажется в этот момент она испытывает жуткую боль. — Что случилось?
И тут всего на мгновение, ее взгляд делается пустым, Майя с непониманием смотрит сначала на меня, потом на Карла и не узнает нас. Я четко это понимаю. К счастью, длится это всего одну секунду, затем глаза лежащей брюнетки становятся осмысленными.
— Где мы? — Майя недоуменно оглядывает просторную гостиную, обставленную в старомодном аристократическом стиле.
— Пока неважно. Скажи, ты знаешь кто я?
Девушка хмурится.
— Конечно, ты Тимофей, ты…
Продолжить я ей не дал, указав на Карла.
— А это кто?
Секундная пауза, затем не менее уверенный ответ:
— Карл Ульбрихт-Бельский, твой мастер войны.
Хм, мастер войны, так называли главных полководцев клановых иерархов в Колониях, по старорусскому стилю — воеводы.
При упоминании титула Карл чуть выпрямляется, кажется до этого он не воспринимал свою должность в структуре зарождающегося клана в подобном ключе. Мне почему-то смешно. Чертов откат после гигантского перенапряжения в ходе пошедшего вразнос ритуала все-таки дал о себе знать, повлияв на психику и эмоции.
— Что последнее ты помнишь? — не давая вмешиваться Карлу быстро спросил я. Хотя «мастер войны» похоже и сам не горел желанием влезать в разговор, дисциплинировано отступив назад.
— Патруль в джунглях, — уверенно ответила Майя и уточнила: — На Гадюке.
Так, с кратковременной памятью порядок. А что насчет более поздних событий?
— Ты помнишь рейд с перехватом конвоя в Австралии? — спросил я, цепко отслеживая по глазам реакцию на вопрос.
И почти мгновенно получил ответ с быстро сменяющими себя фазами: непонимание, растерянность, недоумение и облегчение. Последнее, как реакция, считая вопрос неудачной шуткой. Она не знала о чем идет речь. Не помнила этого события, и думала, что мы ее пытаемся разыграть.
— Какой рейд? За конфетками? — скованно попыталась пошутить