Читать интересную книгу Анна Герман - Александр Жигарев

За несколько часов до начала съемок второго дубля она позвонила Шаинскому:

- Владимир Яковлевич, вы всемогущий человек, сделайте что-нибудь! Ведь ваши "Сады" много потеряют, песню обязательно надо петь "живьем".

- Да с чего это вы взяли, Анечка, что я всемогущий? - польщенный, удивился Шаинский. - По сравнению с редакторами я просто ноль без палочки. Но раз вы просите, попробую.

Перед самым началом концерта, уже в артистической, Шаинский радостно сообщил Анне:

- Просьба удовлетворена. Будете петь под оркестровую фонограмму.

Да, в тот декабрьский вечер Анна одна из всех участников заключительного концерта "Песня - 1977" пела сама, "своим голосом". И одна-единственная в этой подготовленной "телевизионной" аудитории исполнила песню "Когда цвели сады" на бис!

Очарованные зрители попросту забыли, что они находятся не в концертном зале, а на съемках телевизионной передачи, и дали волю своим эмоциям. Наверное, многие из наших артистов, которые участвовали в этом концерте, тоже могли бы петь "живьем". Но больше почему-то доверяли фонограмме, техническому совершенству звукозаписывающей аппаратуры. Меньше думали об искренности, о том, что каждое естественное выступление по-своему неповторимо.

Дни, проведенные в Москве, как всегда, были заполнены до отказа. Встречи с композиторами, прослушивание новых песен, подготовка к записям, сами записи, съемки на телевидении. От всего этого избытка движений, желания все разом исполнить, спеть, записать, выпустить - болела голова, ломило в позвоночнике, сон приходил с трудом. Но все это было счастье. И о большем не стоило мечтать. Всего пять дней! Но и тут записи на "Мелодии", съемки концерта на телевидении и огромная пачка клавиров, которые, возможно, скоро "запоют" ее голосом.

Правда, Анна чувствовала, что у нее уже не хватает сил спорить и переубеждать молодых, зачастую весьма энергичных авторов, которые прорывались к ней с готовыми оркестровыми фонограммами.

- Поймите же, - чуть не умоляла она их, - во сколько раз будет лучше, если я буду чувствовать рядом живой оркестр!

- А вы поймите нас, Аня! Где мы вам его найдем сейчас? Мы и так месяцами ловили музыкантов, выколачивали студии, чтобы записать оркестр специально для вас!

Это "специально для вас" действовало магически. Ей так давно не говорили - "специально для вас"!

xxx

В варшавской квартире - тишина. Ровно посапывает маленький Збышек, с часу до трех он спит, и теперь мама, разложив перед собой клавиры, может вполголоса попеть. Когда Анна поет в присутствии сына, он почему-то начинает горько плакать. По-видимому, он уже понимает: если мама поет, то, значит, скоро уедет. А кому из малышей нравится, когда мама или папа уезжают!

В последние несколько месяцев после возвращения из Москвы дела шли не самым лучшим образом. Збышек долго болел. В связи с этим пришлось отменить целый ряд концертов. Тем временем музыканты из состава, сформированного паном Анджеем, разбрелись кто куда. Потом, когда начали сколачивать новый состав и уже приступили к репетициям, расхворалась сама Анна: у нее начался грипп. Поднялась высокая температура, которую никак не удавалось сбить несколько недель. И новый состав, с которым Анна не спела ни одного концерта, тоже распался сам по себе. Потом куда-то исчез пан Анджей. Жил он один, и узнать, что с ним, уж не заболел ли, оказалось делом трудным. Он появился только через три месяца. Действительно, с ним стряслась беда: в Познани, куда он поехал на день рождения внука, его сбила машина. И теперь по выходе из больницы он оказался лишенным самого главного своего достоинства - подвижности.

Как ни старалась Анна сама организовать ансамбль, у нее мало что получалось. Музыканты требовали постоянной работы, а этого она гарантировать им не могла. Опять выручили военные: несколько раз ее приглашали на выступления с оркестром Войска Польского, и это оказалось как нельзя кстати. Именно в моменты организационных неудач, когда у нее попросту опускались руки и она уже теряла веру в то, что вообще когда-либо еще выйдет на сцену, начинались концерты. Наступал праздник, как все концерты, веселый, радостный, счастливый. Она пела все, что ей предлагал дирижер: и задорные солдатские песни, и мягкие лирические, и даже неаполитанские...

К сожалению, выступления с армейским коллективом не были столь частыми, как хотелось бы, но слава богу, что они все-таки были.

В июне по предложению Главного политуправления Войска Польского Анну пригласили принять участие в XII фестивале солдатской песни в Колобжеге. И хотя среди его участников и лауреатов обычно мало ярких эстрадных звезд, этот фестиваль любили и за репертуар, всегда включавший в себя трогавшие до слез песни военных лет и военные песни наших дней, и за красочность, театрализованность, нарядность. Она уже давно не принимала участия в конкурсах и фестивалях и теперь испытывала легкое волнение, на короткое время почувствовав себя робкой дебютанткой.

Колобжег - небольшой городок на Балтийском побережье, освобожденный от гитлеровцев весной 1945-го. Тогда и произошло историческое воссоединение Польши с Балтикой. Солдаты, стоя по пояс в ледяной обжигающей воде, бросали в набегающие волны самодельные медные и деревянные кольца, как символ обручения с Балтикой... Именно поэтому главные награды Колобжега - золотой, серебряный и медный перстни. Анна получила золотой...

Сначала она предполагала исполнить старую партизанскую песню "Сегодня к тебе прийти не смогу". Но потом по радио передали волнующее сообщение: "Первый поляк-космонавт Мирослав Гермашевский в космосе..." Анна вспомнила полузабытую песню Романа Чубатого "Между небом и землей" и решила спеть ее. "Как бы ни было прекрасно там, в далеких звездных далях, - говорилось в песне, - самое прекрасное - это возвращение на землю, на нашу родную, единственную". Эта песня показалась Анне уместной, отражающей и ее личное настроение и настроение многих... Она пела эту лирическую негромкую песню об извечном земном притяжении, о счастье, которое дарит людям родная земля. А зал скандировал: "Первый поляк - космонавт! Первый поляк - космонавт!"

Анну давно не показывали по телевидению. Эта прямая трансляция из Колобжега вызвала наплыв зрительских писем. "Показывайте почаще Анну Герман...", "Анна у нас певица номер один, а вы так редко передаете ее выступления...", "Хотим видеть Анну Герман..." - говорилось во многих письмах.

Может быть, поэтому, а может быть, в силу каких-то других причин месяц спустя к ней домой приехал редактор телевидения с молодым композитором. В тот день менялась погода, а в моменты сильных климатических изменений у нее болели кости и суставы. Но она, как всегда, умело скрывала недомогание, встретила гостей приветливо, впрочем, и ждала их с нетерпением. А вдруг действительно настоящая песня?.. Но чуда не случилось: музыка была малоинтересной, сумбурной, искусственно прилепленной к возвышенному тексту, имеющему мало общего с песенной поэзией. Но редактор льстил композитору, и это было бы очевидно даже не профессионалу. Анна тоже (нельзя же обижать гостя) сказала несколько вежливых слов. Потом добавила:

- Увы, эта песня не для меня.

Показываться по телевидению лишь бы с чем, по ее убеждению, это медвежья услуга самой себе, когда у тебя уже есть какие-никакие завоеванные позиции. Плохая песня для артиста на телевидении - это все равно что соломинка для утопающего. Так при активной помощи музыкального редактора можно поставить точку на своей актерской судьбе...

Редактор смотрел на нее то ли с недоумением, то ли с откровенной неприязнью. Простились холодно.

Анна стирала, кормила, купала, гуляла со Збышеком-маленьким, ходила на рынок и в магазины. И невольно ловила себя на том, что все время думает о песне, о той единственной песне, которая способна помочь ей снова выплыть на поверхность. Сама она уже давно ничего не писала: не было настроения, а главное, не было уверенности в талантливости собственной музыки. При всей мелодичности и технической грамотности ее песням не хватало той самой "изюминки", которая мгновенно выделяет работу вдохновенного мастера от добротной работы дилетанта.

А там, на востоке, за тысячи километров от Варшавы, всего в полутора часах лета, жила и пела "другая" Анна Герман. Эта здесь, в Польше, читала письма из СССР со смешанным чувством радости и грусти. Все время показывают ее по телевидению. Многих интересует: может быть, польская певица Анна Герман переселилась в СССР? Анна вспомнила слова одного своего доброго русского знакомого:

- Переезжай-ка ты к нам, Анюта! Станешь народной артисткой Советского Союза, как Людмила Зыкина. Люди тебя любят и еще долго будут любить.

Ох это телевидение для современной певицы! Плохо, когда тебя "не дают". И плохо, когда тебя "слишком много", "Знать бы им, как редко я бываю в Москве и как мне хочется бывать там чаще! Ну хотя бы столько, сколько меня показывают по телевидению..."