– Мы близки к победе, детка.
– Но нужны доказательства. Мы должны найти орудие убийства, следы крови, сувениры, которые он прихватывал с места преступления… Выводы доктора Миры, конечно, сыграют свою роль, но без этих конкретных вещей нам не позволят открыть дело. – Она нетерпеливо взглянула на часы. – Надеюсь, ордер на обыск мы получим быстро.
– Слушай, сколько ты уже не спишь? – спросил Фини озабоченно. – У тебя круги под глазами вполлица.
– Знаешь, пара лишних часов уже роли не играет. Может, пойдем выпьем по стаканчику, пока ордер не получили? Я угощаю.
Он по-отечески положил ей руку на плечо.
– Да, выпить не помешало бы. Но шеф уже поставлен в известность. И требует нас к себе, Даллас. Немедленно.
Она устало потерла виски.
– Значит, идем к шефу. А потом выпьем по паре стаканчиков.
Майор Уитни был мрачен. Не успели Ева с Фини переступить порог кабинета, он припечатал их тяжелым взглядом.
– Вы вызвали Дэвида на допрос?
– Да, сэр, я вызвала. – Ева, решив принять огонь на себя, шагнула вперед. – Мы получили видеозапись, сделанную камерой слежения у ворот «Канала 75». Он был там, когда убили Луизу Кирски. – Ева подробно доложила ситуацию.
Уитни слушал не перебивая, хотя уже успел ознакомиться с видеозаписью допроса.
– Дэвид говорит, что видел, как ее убили, – заметил он наконец.
– Он утверждает, что видел некоего человека, возможно, мужчину, в длинном черном пальто и шляпе, который напал на Кирски и убежал в направлении Третьей авеню.
– И его охватила паника, – добавил Уитни, все еще стараясь сдерживаться. – Он покинул место преступления, не заявив о случившемся. – Очевидно, Уитни про себя страшно ругался, и в душе у него все переворачивалось, но взгляд оставался холодным и твердым. – Вполне типичная реакция для человека, ставшего свидетелем жестокого убийства.
– Но он не сознался в том, что был на месте преступления, – спокойно возразила Ева. – Пытался это скрыть, даже предлагал взятку. У него была возможность совершить эти убийства, шеф. И он связан со всеми тремя жертвами – если предположить, что третьей из них должна была стать Надин Ферст. Он был знаком с Меткалф, собирался с ней работать, бывал у нее дома.
Уитни судорожно сжал кулаки.
– А мотив, лейтенант?
– Прежде всего – деньги, – сказала она. – У него финансовые трудности, которые разрешатся, когда завещание его матери вступит в силу. Остальные жертвы были женщинами известными, и каждая из них в какой-то степени усугубляла его депрессивное состояние. Если только адвокаты не воспротивятся этому, доктор Мира проведет психологическое тестирование, определит его эмоциональное и психическое состояние, установит, насколько он расположен к совершению актов насилия.
Она вспомнила руки Дэвида у себя на горле и подумала, что расположенность эта наверняка достаточно высока.
– Во время первых двух убийств его не было в Нью-Йорке.
– Сэр! – Ева подавила в себе острый приступ жалости к шефу. – У него есть собственный самолет, следовательно – полная свобода перемещений. Пока что я не могу обвинить его в убийствах, но хочу задержать до тех пор, пока мы не соберем достаточное количество доказательств.
– Вы задержали его за то, что он покинул место преступления и пытался дать взятку официальному лицу?
– Это достаточно веские причины, майор. Я прошу выдать мне ордер на обыск. Когда мы найдем доказательства…
– Если! – поправил ее Уитни, вставая из-за стола. – Если вы их найдете. Это большая разница, Даллас. Без конкретных доказательств у вас ничего не получится.
– Именно поэтому его задержали не по подозрению в убийстве. Он знал двоих, убитых первыми, был знаком с Надин Ферст, оказался на месте последнего преступления. Мы подозреваем, что Тауэрс, уничтожив свидетельства о последнем разговоре накануне убийства, покрывала кого-то. Сына она точно стала бы покрывать! Отношения у них были напряженные, поскольку она знала о его долгах и отказалась их оплатить. По нашим расчетам, вероятность того, что преступления совершил Дэвид Анжелини, достаточно велика.
– Вы не учли одной простой вещи. – Уитни оперся руками о стол и наклонился вперед. – Он не способен на такое преступление. Я знаю Дэвида Анжелини, Даллас. Знаю так же хорошо, как собственных детей. Он не убийца. Дурак? Возможно. Слабый человек? Безусловно. Но он не хладнокровный убийца.
– Иногда даже слабые и глупые начинают действовать. Извините, шеф. Я не могу его отпустить.
– А вы представляете, какие чувства он испытывает, оказавшись в роли обвиняемого в убийстве собственной матери?! – Уитни оставалось только одно – молить о снисхождении. – Да, он всегда был испорченным мальчиком. Отец хотел, чтобы они с Мириной имели все самое лучшее. Он с детства привык получать все, о чем попросит. Жизнь у него была слишком легкая и удобная: совершая ошибки, он никогда за них не расплачивался. Но в нем нет злобы, Даллас. И агрессивности нет. Я готов поручиться за это.
Уитни говорил негромко, но чувствовалось, что он искренне взволнован.
– Никогда не поверю в то, что Дэвид взял нож и перерезал матери горло! Я прошу вас принять это во внимание и отпустить его, взяв подписку о невыезде.
Фини хотел было что-то сказать, но Ева покачала головой: он старший по званию, и тем не менее расследование поручено ей. И за все отвечает она.
– Погибли три женщины, майор. Подозреваемый взят под стражу. Я не могу выполнить вашу просьбу. Вы назначили меня ответственной за это расследование, потому что знали, что я не поступлюсь принципами.
Уитни отвернулся и уставился в окно.
– Теперь я знаю еще одно. Сострадание – чувство вам незнакомое, Даллас.
Ева вздрогнула, но промолчала.
– Это удар ниже пояса, Джек, – сказал Фини. – Учти, тебе придется воевать с нами обоими, потому что я на ее стороне. У нас было достаточно оснований для того, чтобы задержать его, и мы это сделали.
– Вы его погубите! – Уитни повернулся к ним. – Но вас, разумеется, это мало волнует. Вы получите ордер, можете производить обыск. Но как ваш начальник я требую, чтобы на этом не останавливались. Продолжайте расследование. В четырнадцать ноль-ноль жду вашего доклада. Вы свободны, – сказал он, не глядя на них.
Ева вышла, почти не чувствуя под собой ног. Ей казалось, что они стеклянные: споткнешься – и разобьешься.
– Он просто не в себе, Даллас, – сказал Фини, беря ее под руку. – Ему тяжело, вот он на тебя и накинулся.
– И у него неплохо получилось, – сказала она дрогнувшим голосом. – Так, значит, сострадание мне незнакомо… Ну, еще бы! Я ведь не знаю, что такое семья.
Фини опустил глаза.
– Слушай, Даллас, не воспринимай это как личную обиду…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});