Читать интересную книгу Испепеляющий ад - Аскольд Шейкин

— Молодчиночка! — воскликнул Михаил Михайлович. — И что сказал генерал? Откровенничайте до конца.

— Согласен до выздоровления Николая Николаевича, в обмен на письмо Американской миссии, передать ей эти бумаги на сохранение.

— Миссия вас уполномочила говорить об этом с генералом?

— Меня уполномочил Николай Николаевич, когда мы вместе с вами в последний раз у него были.

— Да, да, — удовлетворенно подтвердил Михаил Михайлович. — Это я помню. Вы уединялись. Но что нужно вам от меня? Что-то ведь нужно! Иначе бы вы со мной об этом не заговорили.

— Помогите в ближайший день или два получить такое письмо. Причем: письмо получаете вы, к генералу с ним иду я. Ни с кем другим он дела иметь не пожелает. И, конечно, услуга за услугу. В долгу я не останусь.

— Но вы же сами агент этой миссии.

— В этом деле я компаньон Николая Николаевича… Ваша услуга — ему. А его возможности вам прекрасно известны. В накладе не останетесь.

— Какой же вы негодяй, мой милейший, — Михаил Михайлович смотрел на Шорохова восхищенно. — Желаете заиметь письмо миссии, и чтобы она об этом не знала. Совсем как в том анекдоте, где жена говорит мужу, увидевшему, что в окно выпрыгивает любовник: "Милый, если ты меня любишь, то поверишь мне, а не своим глазам".

Неожиданно он заметался по лестнице, идущей на второй этаж. То взбегал по ней, то спускался до самого низа, к площадке, на которой стоял Шорохов. Обе руки он держал в карманах своей чиновничьей, зеленой шинели. Что там у него было? Пистолет, из которого он стрелял в Манукова? А что если и в Буринца? В Чиликина?..

Отступив к входной двери, Шорохов прислонился к ней спиной. И тут почувствовал, что снаружи в дверь колотят. Потому, может, Михаил Михайлович и метался по лестничным ступеням, что услышал это раньше его?

Не поворачиваясь спиной к Михаилу Михайловичу, Шорохов отодвинул засов. На крыльце стоял "Федор Иванович".

— Невыигрышная роль у вас, дорогушечка, — зло проговорил Михаил Михайлович. — Как и вообще в жизни. И не считайте, что сообщили мне нечто такое, о чем я прежде не знал.

Оттолкнув Шорохова, он сбежал с крыльца. Глядя ему вслед. "Федор Иванович" произнес:

— Леонтий Артамонович, вас вызывает глава миссии.

* * *

С этим человеком Шорохов встретился впервые. Лет пятидесяти, бритый, в мундире защитного цвета. Стояли они все трое у входа в его кабинет. Какое-то недолгое время генерал Хаскель смотрел на Шорохова скорей равнодушно, чем испытующе, потом по-русски обратился к "Федору Ивановичу":

— Идеальный случай. Объясните, пожалуйста.

"Федор Иванович" тронул Шорохова за локоть:

— Идемте.

— Идемте, — со вздохом согласился Шорохов.

Одолевало ощущение, что начиная с того момента, как встретил Михаила Михайловича у выхода иэ гостиницы «Россия», он совершил какую-то большую ошибку.

Они пришли в знакомый Шорохову кабинет. "Федор Иванович" сел на стул у письменного стола, Шорохов — на один из стульев у стены.

— Какое впечатление произвел на вас генерал? — спросил "Федор Иванович".

— Никакое, — ответил Шорохов.

"Федор Иванович" дернулся на своем стуле:

— Как это — никакое?

— То, что я от него услышал, он вполне мог передать через вас. Городили огород.

— Ничего вы не поняли, — "Федор Иванович" говорил обиженно. — Не взирая на все то, что мы о вас знаем, вам предстоит выполнить важное поручение. Приглашение к генералу — свидетельство высокого доверия. Потом у вас будет возможность с чистой душой утверждать, что вы выполняли очень важное личное поручение главы миссии.

Перевербовывают. Спросил:

— И в чем оно?

— Завтра в станице Хадыжинской состоится совещание генералов Шкуро, Букретова и нынешнего командира бывшего мамонтовского корпуса Писарева, — он замолчал, вопросительно глядя на Шорохова.

Чего он теперь ждал? Чтобы Шорохов в его положении разжалованного агента о чем-то распрашивал? Нет уж. Пусть продолжает.

— Вам предстоит немедленно выехать в эту Хадыжинскую. Необходимы сведения об этом совещании. Среди русских сейчас многие рвутся в Наполеоны. Но — Шкуро, Букретов, тот же Писарев? Что они реально в состоянии предпринять? Это одно. Второе: необходима аттестация бывшего командующего Кавказской армией Покровского. Месяц с небольшим назад, он от этой должности отставлен. Сейчас находится в Крыму. Есть люди, которые прочат его в вершители судеб. Но что этот бывший летчик, а теперь лихой генерал, собой представляет? Как личность, как военный и общественный деятель. Совещание начнется завтра во второй половине дня. Но путь неблизкий. Восемьдесят миль морем, шестьдесят поездом или на автомобиле. Катер вас ждет. В Хадыжинской будете приняты в качестве представителя миссии, прибывшего, чтобы на месте выяснить потребности войск в снаряжении, что вы действительно делайте. Это ваше лицо там, отсюда ваш вес. Максимум послезавтра вы будете в Новороссийске. После возвращения вас ожидает вознаграждение. Указание генерала: «Объясните», — имело ввиду и это обстоятельство.

"Все еще пытаются перевербовать, — подумал Шорохов. — Уверенность: любого только помани деньгами".

Сказал:

— Для меня это слишком большая неожиданность. Так внезапно?

— Я когда-то вам говорил: наша миссия не занимается деятельностью во вред России, — в подтверждение своих слов "Федор Иванович" раскачивался на стуле. — На примере нашего предложения в этом вы еще раз убедитесь. И подчеркну. В целях личной безопасности вам следует его принять. Суровая необходимость. Поверьте мне.

* * *

Спешили все. Команда американского парового катера. По-русски на нем не говорил ни кто, но Шорохову так и слышалось: "Давай! Давай!.." Спешили и, встретившие его на каком-то тайном, в глухой крошечной бухте, причале, казачие офицеры.

Это совпало с наступлением тех же казаков на Туапсе, с захватов его ими. Под грохот снарядных разрывов бежали к автомобилю, потом к паровозу. Вагончик, прицепленный к нему, швыряло из стороны в сторону, словно осенний лист на ветру.

Едва появлялась возможность, Шорохов, ничуть не таясь, делал записи. Да и все, с кем он, в качестве представителя миссии находил "общий язык", совали ему копии слбных донесений, телеграмм, приказов. Кому все это пойдет — Агентурной разведке? "Федору Ивановичу"?

Над этим Шорохов пока не задумывался.

Если взглянуть со стороны, был он деятелен, быстр в движениях, невольно, всякий раз вспоминая Манукова, всех выслушивал с улыбкой. На самом деле им владело отчаяние. В Екатеринодаре, в Новороссийске все у него шло не так, как прежде. Переиграли. Умны, хитры. Слишком много их вокруг него было. Не справился. И винить во всем можно было только себя.

* * *

…В Богучарской батарее осталась только прислуга. Около 100 человек с 12 офицерами. Пулеметная команда 10 человек. Орудия побросали по дороге.

…В порту Новороссийска стоят транспорты «Аскольд», "Поти", «Доланд», "Днепровец", «Возрождение», тральщик «Роза». Военные суда: русские миноносцы «Пылкий», "Живой", две подводных лодки — «Утка» и «Буревестник», греческий, французский, испанский и американский миноносцы, французский шеститрубный крейсер, английский сверхдредноут "Император Индии". Имеются гидропланы. На каком из судов, неизвестно. Все суда, кроме греческого, оборудованы радиостанциями.

Эвакуация военного порта предполагается в порт Варна, где будет военная база.

Транспорты с пехотными и конными частями направятся в Крым. Штабы частей Донской армии (1-й корпус, 2-й корпус ген. Коновалова, 3-й корпус ген. Гусельщикова), штабы Марковской, Дроздовской, Корниловской и Алексеевской дивизий погружены. Конница ген. Барбовича погрузилась без коней. Оставшиеся части должны двигаться по побережию Черного моря в Грузию.

…В станице Апшеронской у станичного правления вывешен плакат с приветствием Советской власти. Идут митинги. На них присутствуют делегаты "зеленых".

…В станице Хадыжинской численность войск катастрофически уменьшается. Например, если в пластунском полку к вечеру 2 марта было 327 штыков, то на следующее утро — 132, а к вечеру того же дня — 70 человек.

Неофициальная служебная аттестация командующего Кубанской армией генерал-лейтенанта Покровского.

Копия агентурного донесения в Особое отделение контрразведки Отдела Генерального штаба при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России. Ноябрь 1918 года. Вх. №…

Основанием для наложения на жителей окраин г. Майкопа контрибуции и жестокой с ними расправы для ген. Покровского послужили слухи о стрельбе жителей по отступающим войскам генерала Геймана 20 сентября при обратном взятии большевиками г. Майкопа.

По обследовании этого вопроса выяснено, что последним из города от дубильного завода (Николаевский район) отступил четвертый взвод офицерской роты, ведя непосредственную перестрелку с цепями наступавшего с восточной части города противника. Таким образом, в этом случае является весьма трудным установить прямое участие жителей Николаевского района в стрельбе по войскам генерала Геймана. Покровский район настолько удален от пути отступления войск, что физически по своему местоположению не мог принять участие в обстреле войск, не исключая, конечно, возможность случаев единичной стрельбы во время начала наступления на улицах города.