И от перекосов в собственную ценность и значимость.
Я хочу еще раз обратить твое внимание, что мы говорим сейчас о равновесии в нашей системе убеждений, — как о необходимом условии наших убеждений.
Нам не нужны перекосы и крайности. Мы с тобой ушли из одной крайности, когда мы заботились обо всех, кроме себя, ценили всех, кроме себя. И нам нужно не впадать в крайность, в которой мы будем заботиться только о себе, забыв о других.
Есть золотая середина — ее мы и должны придерживаться: я люблю себя, забочусь о себе, но точно так же люблю других и забочусь о них.
И для этого — кому-то нужно будет спуститься до этой «середины» с состояния «стервы», кому-то подняться до этого уровня с положения «жертвы».
Есть еще одна важная особенность в наших новых представлениях о самих себе, на которой я хочу остановиться. Это представление о наших «долгах».
Меняем представление о долге
Мы рассмотрели с тобой на страницах этой книги наши старые «долги» и создали новые представления о том, что действительно должна женщина.
И я, когда писала главу о наших новых убеждениях, — умышленно акцентировала внимание на том, что это наши новые долги по отношению к себе, как к ценным и значимым людям. Я хотела таким образом противопоставить их старым «долгам», основанным на уважении лишь ценности других людей.
И я действительно умышленно в этой книге писала о твоих новых долгах — перед собой, подчеркивая смену долгов. Женщина не должна жертвовать — она должна любить. Не должна страдать — должна быть счастлива.
Но есть одна особенность, одна специфика у самого слова «долг», на которую я хочу обратить твое внимание.
Под этим словом понимается нечто такое, что необходимо делать и что, как правило, не хочется делать.
Долг — это что-то тяжелое, что вызывает твое сопротивление, которое требуется перебороть.
Долг — это то, что висит над тобой, как тяжкий груз, как неприятная обязанность.
И этот «тяжелый» смысл слова утяжеляет все, что мы делаем с этим словом. Все, что мы должны, — становится тяжелой работой, тяжким грузом, неким насилием над собой.
Мы должны любить детей. Должны за ними ухаживать. Должны о них заботиться. И сидение дома с ребенком превращается в неприятный, тяжелый процесс, в котором всем нехорошо: и ребенку, которого «любят» из чувства долга и на которого сливается раздражение за то, что мама должна с ним сидеть, и маме, которая чувствует себя жертвой своего «долга», и мужчине, который тоже получает свою долю негатива из-за того, что на женщину все свалили.
В самом этом понятии «долга», «долженствования» уже содержится жертвенность, обреченность, насилие над собой. Потому что действительно — хочется тебе или не хочется, но обязанности и «долги» должны быть выполнены.
Даже наши новые «долги» ценить себя, заботиться о себе в контексте «должна» начинают звучать напряженно, обреченно. У тебя как бы не остается выбора не быть такой, не делать того, что надо.
И вот это отсутствие выбора, вложенное в само понятие «должна», — и делает его таким тяжелым.
Поэтому там, где начинается «долг» — заканчивается любовь, легкость, естественность, радость, начинается тяжкий труд с разговором — почему опять я?!
И в этом заключается парадокс — будучи обремененными многими женскими «долгами» — мы выполняли их, но, выполняли их через недовольство, через чувство тяжести или несправедливости, поэтому — фактически не давали при этом ни любви, ни поддержки, ни внимания. Не делали именно того, что мы, женщины и ДОЛЖНЫ делать.
Мы не выполняли нашей основной задачи — быть творцами, быть любовью. Мы скорее выступали разрушителями. Именно потому что мы ДОЛЖНЫ были любить.
И этот процесс будет продолжаться, пока мы не изменим самого отношения к словам «долг», «должна». Пока не наполним его новым смыслом.
Давай изменим это представление.
Ты не должна. Ты можешь себя ценить. Ты можешь выбрать себя ценить. И если ты выберешь ценить себя, твоя жизнь, твои отношения могут измениться.
Ты не должна жить своей жизнью. Ты можешь жить своей жизнью. Ты можешь выбрать творить свою жизнь
Ты не должна о себе заботиться. Но ты можешь о себе заботиться. Ты можешь выбрать такое вот новое отношение к себе, и оно изменит твою жизнь.
Ты не должна менять отношение к себе. Даже этого ты не должна. Но ты можешь это выбрать. Ты можешь быть женщиной, которая выбирает себя ценить, любить, заботиться о себе, освобождать себя от груза ответственности, привлекать и получать поддержку. И пусть это будет твой выбор.
Мы никому ничего не должны. Но мы свободны в нашем выборе.
Мы можем выбрать то, что надо делать, и относиться к этому не как к тяжкому долгу, а как к твоему собственному выбору, с которым ты находишься в согласии.
Образно говоря, я не должна воспитывать своего ребенка. Но я выбираю его воспитывать. Я соглашаюсь с тем, что буду это делать. Я могу это делать. И я хочу это делать хорошо.
Как только появляется твой осознанный выбор, твое желание что-то делать — исчезает тяжесть и появляется легкость.
Твой выбор дает тебе свободу от «долгов». Выбор дает тебе свободу быть собой.
Но чувство свободы быть собой — дает самую большую твою «величину».
Потому что ты та, которая выбирает.
Ты та, которая решает — какой тебе быть и какой жизнью тебе жить.
Меняем отношение к ответственности
Мы живем в мире людей. Мы окружены людьми, с которыми находимся в отношениях. И каждая из нас, вступая в отношения с человеком, уже берет на себя ответственность. Говоря о том, что мы можем делиться ответственностью, обязанностями со своими близкими, что мы должны заботиться о себе и для этого создавать себе пространство для творчества, для отдыха, мы не отрицали выполнение нами, женщинами, многих дел и обязанностей.
Как бы мы ни делились ответственностью и насколько бы мы ни привлекали к себе поддержку, мы все равно не слагаем с себя все обязанности. Важно только, с каким настроем мы будем выполнять эти обязанности.
Конечно, если ты видишь в приготовлении пищи, уходе за ребенком или уборке квартиры только тяжкий труд, обезличенный и обездушенный, — ты будешь относиться к нему негативно, как к унижающей, принижающей тебя деятельности.
Но если увидеть в этой деятельности любовь? Проявление искренней, огромной любви к твоим близким? Если увидеть в этих действиях возможность поделиться любовью? Тогда мытье посуды или стирка может ощущаться тобой как создание чистоты и красоты для твоих любимых людей. И это будет такое щедрое отдавание твоей любви и заботы, которое не может не понравиться тебе самой.
Но то, что ты делаешь с удовольствием, — не может быть тяжелым. Это становится радостью. И можно быть женой и матерью, можно выполнять свои обязанности — и радоваться этому, делать это легко.
И это действительно коренным образом меняет все, что ты делаешь, и приводит к удивительным последствиям.
Вот как рассказывала одна женщина:
— Я вчера нажарила кучу котлет, легко, с душой. Это была просто песня. Я перемыла целую гору посуды, легко, без раздражения, которым была раньше наполнена: меня, мол, тут держат за прачку, кухарку и посудомойку… Я вчера была такая щедрая, такая большая. Я была настоящая королева. Я просто летала по кухне, с радостью делая все хозяйственные дела. — Женщина замолчала, потом поправила: — Я вчера была не королева. Я вчера была Богиня. Королевы не летают…
Если мы наполняем любовью любую деятельность, которой занимаемся, — то эта любая деятельность становится радостной, осмысленной, одухотворенной. Качественно другой в исполнении, в ощущении самой себя.
Приготовление пищи может быть священным и красивым одухотворенным процессом, в котором ты делишься любовью со своими близкими, реально вкладывая ее в пищу, которой их порадуешь. А не тяжким неблагодарным трудом, который ты делаешь, как бы насилуя саму себя, с мыслями: «Господи, опять эти паразиты жрать хотят…» (И не удивительно, что иногда после этой еды у твоих близких то понос, то гастрит. Столько плохой энергии ты вложила в эту еду, вместе со своей нелюбовью, своим непринятием того, что делала!)
Я на всю жизнь запомнила историю одной женщины, которая просто светилась, когда рассказывала ее:
— Я всю жизнь проработала поваром. Целые дни я проводила у плиты, и поэтому дома вообще готовить не любила. И мои два сына и муж были не очень-то избалованы мной. Я готовила что попроще. И сразу побольше. Наварю им большую кастрюлю борща или мяса натушу, — и пусть едят. И впервые я задумалась о том, как я их кормлю, на тренинге. Я поняла вдруг, что я вообще уже давно о них не забочусь. Что в процессе приготовления пищи вообще нет моей любви к ним. Есть просто бездушное выполнение опостылевшей обязанности. И так странно и неприятно было осознать, что я чужих людей кормлю, стараясь все делать хорошо и вкусно, а своих родных — лишь бы быстрее, мол, и так обойдутся.