Но внутри иногда пыталась. Там было безопаснее; в атмосфере нить, соединяющая остальных, распадалась, все снова становились равными. Брандер рассказывал об усиленном восприятии присутствия других; Карако сравнивала приобретенные особенности с языком тела. «Вроде косметики для линз», — говорила она, по-видимому, ожидая, что этим успокоит Кларк.
Но именно Элис Наката, наконец, заметила, почти мимолетом, что чувства других людей… отвлекали… и даже расстраивали…
Спустя какое-то время Кларк перенастроилась. Это не так уж плохо. Никаких точных телепатических озарений, без всяких неожиданных предательских выпадов. Больше похоже на ощущение от фантомной конечности, на наследственную память о хвосте, который можно почти ощутить позади себя. И теперь Кларк понимает, что Наката была права. Снаружи чувства других просачиваются в нее, маскируют, размывают. Иногда она даже забывает, что у нее есть свои собственные.
Кроме того, есть что-то еще, знакомое ядро в каждом из них, темное, корчащееся и злое. Это ее не удивляет. Они даже не говорят о нем. С таким же успехом можно обсуждать тот факт, что у каждого рифтера на руке по пять пальцев.
Брандер занят в библиотеке; Кларк слышит, что Наката с кем-то разговаривает в рубке.
— Согласно последним данным, — сообщает Майк, — они стали снабжать грязекопатели умными гелями.
— Ммм?
— Ну, это довольно старый файл, — признает он. — Было бы прекрасно, если бы Энергосеть загружала нам информацию почаще, и хрен с вирусами. В смысле, мы тут собственноручно предохраняем все Западное побережье от аварий, и они бы не переломились, если…
— Гели, — подсказывает Кларк.
— Точно. В общем, им всегда были нужны нейронные сети в этих штуках, так как они слоняются по довольно сложной топографии — слышала о тех двух грязекопателях, которые шлепнулись в Алеутскую впадину? — и при навигации в тяжелой обстановке без хоть какой-то сети не обойтись. Обычно системы, использующиеся в грязекопателях, основаны на арсениде галлия[31], но даже они не могут сравниться с человеческим мозгом, когда дело касается оценки пространства. Когда они сталкивались с подводными возвышенностями, то буквально ползли. Поэтому их решили поменять на умные гели.
Кларк фыркает:
— Элис говорила, что аппарат двигался слишком быстро для машины.
— Скорее всего. Умные гели сделаны из настоящих нейронов, поэтому, я так полагаю, мы настроились на него так же, как настроены друг на друга. По крайней мере, судя по вашим ощущениям… Элис сказала, что оно не казалось счастливым.
— Так и было, — хмурится Лени. — Но и несчастным я бы его не назвала. Это не было в полном смысле слова эмоцией. Мне кажется, оно, скорее, удивилось. Такое ощущение… отклонения. От того, что ожидалось.
— Черт возьми, а ведь я это почувствовал! — восклицает Брандер. — Только подумал на себя.
Из рубки появляется Наката:
— О замене Карла никаких новостей. Говорят, новые рекруты еще не прошли тренировку. Нехватка кадров.
Шутка уже стала привычной. Новые рекруты Энергосети — это самые медленные ученики с тех пор, как устранили синдром Дауна. Прошло уже четыре месяца, а замены Актону все нет.
Брандер пренебрежительно машет рукой.
— Мы и впятером неплохо справляемся. — Он выключает библиотеку и потягивается. — Кстати, Кена никто не видел?
— Он снаружи, — отвечает Наката. — А что?
— У меня с ним следующая смена, надо о времени договориться. А то у него последнее время с ритмом нелады.
— А он далеко? — неожиданно спрашивает Кларк.
Элис пожимает плечами:
— Когда я последний раз проверяла, было метров десять.
Он в пределах. Для точной настройки существуют границы. Например, находясь у станции, нельзя почувствовать того, кто плавает у Жерла. Но на расстоянии десяти метров это сделать очень легко.
— Он же обычно дальше уходит? — Кларк говорит тихо, словно боится, что ее подслушают. — Почти за пределы сонара. Или работает над этим своим странным устройством.
Они не знают, почему не могут настроиться на Лабина. Тот говорит, что для него все остальные тоже непроницаемы. Как-то месяц назад Брандер предложил ему провериться, провести сеанс МРТ в качестве исследования; Лабин отказался. Сделал он это довольно вежливо, но в голосе его было что-то такое, отчего Майк больше не стал поднимать этот вопрос.
Сейчас Брандер переводит линзы на Кларк с полуулыбкой на лице.
— Я не знаю, Лен. Хочешь назвать его лжецом прямо в лицо?
Она не отвечает.
— А, — Элис нарушает паузу, пока та не стала слишком неловкой. — Тут еще кое-что. Пока замена не прибыла, они посылают к нам еще кого-то. Говорят, для самой обычной оценки. Этого доктора, ну, того самого… вы знаете.
— Скэнлона, — Лени тщательно проговаривает слово, чтобы не выплюнуть его.
Наката кивает.
— И на хера? — взрывается Майк. — То есть им недостаточно, что у нас тут и так рук не хватает, так нам надо еще и смирненько сидеть, пока этот Скэнлон проведет оценку?
— Они говорят, все будет по-другому. Он просто будет наблюдать. Пока мы работаем. — Наката пожимает плечами. — Говорят, все будет предельно буднично. Никаких собеседований или психотерапевтических сеансов. Ничего такого.
Карако хмыкает:
— И лучше бы это было так. Я скорее позволю вырезать мне второе легкое, чем пойду на еще один прием к этому уроду.
— «Значит, вас постоянно насиловал дрессированный доберман, а мать брала плату за вход, — произносит Брандер голосом, здорово напоминающим Скэнлона. — И как же вы себя чувствовали после этого? Не можете в точности описать?»
— «На самом деле я больше механик», — присоединяется Карако. — Такого он вам не говорил?
— А мне он показался довольно милым, — неуверенно произносит Наката.
— У него работа такая — быть милым, — гримасничает Джуди. — Только у него очень херово получается. — Она переводит взгляд на Кларк: — А ты что думаешь, Лен?
— Думаю, он слишком много значения придавал эмпатии, — спустя мгновение отвечает та.
— Нет, я имею в виду, что нам с ним делать?
Кларк несколько раздраженно пожимает плечами:
— А зачем меня спрашивать?
— Лучше ему мне не попадаться. Говна кусок, — Брандер слепо смотрит в потолок. — И почему они не изобрели гель, чтобы заменить его?
КРИК
ПЕРЕДАЧА /ОФИЦ/ 210850:2132
Это моя вторая ночь на «Биб». Я попросил участников не изменять своего привычного поведения, поскольку я здесь для того, что наблюдать за самыми обычными рабочими операциями. С удовольствием сообщаю, что мою просьбу почтили вниманием все присутствующие. Это радует, так как минимизирует воздействие «эффекта наблюдателя», но и представляет определенные проблемы: рифтеры не придерживаются каких-либо надежных расписаний. В результате довольно трудно планировать свое время, а одного из работников — Кена Лабина — я не видел с самого прибытия. Тем не менее времени у меня еще много.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});