Но слушок этот – довольно гнусненький слушок, правду говоря, – попорхал, потревожил сердца ревнителей отечества и веры, да и загас, ибо все знали одно – наверняка: многое на Руси происходит, но ничего не меняется. И, дай Бог, никогда не изменится. Поволновались и будет. Главное, чтобы пиво было после выборов. Нет, не подумайте, что там у них в «кремлевке» и на ТЦ, и на Лубянке, и в райотделах, и в подотделах, и в мэриях, и в опорных пунктах, и в комиссариатах, и в комендатурах, и на всех командных точках, вышках или бункерах с пивом была напряженка, ничего подобного: залейся – не хочу – и за смешные деньги. Но так приятно и так необходимо задаром. На халяву.
…………………………………………………………………………………………
Люди жили, терпели, пили, похмелялись, смеялись, мечтали, любили, рожали, прятали детей, работали и умирали, и никому не было никакого дела ни до этого Отца Наций, ни до какого-то человечка, прикатившего Бог знает откуда, и Бог знает зачем.
* * *
Шлёп, шлёп. Шлёп, шлёп. Плюх. Слышно: тряпка мокрая, набухшая, на швабру намотанная, по линолеуму шлёп, шлёп. Шлёп, шлёп. Вода темная, серая. Тряпка тяжелая. Гулко отдается: шлёп, шлёп… «У-у, нехристи… Говорено: в сменке ходить, в сменке…». Слышно: рот беззубый. Шамкает: «У-у, ироды. Клизьму не могуть поставить. Все безрукие. За што деньги плотють!». Галоши скрипят по линолеуму. Сквик – скви-ик. «Сюды не ступай, дура. По сухому ходи, слышь?» – «Где ж здесь сухо?!» – «А как звездану шваброй!.. Э-ээ, утку-то не пролей». Шлёп, шлёп. Шлёп… Плю-ух. Слышно: кто-то помер. Дух отлетел. Тряпку выжимают, вода звонко и грузно бухает по дну пустого цинкового ведра: «Цдок-цдок-ш». «Сказано, в сменке, ведь сказано…» Шлёп, шлёп. Потянуло воздухом. Должно быть, кто-то вошел в коридор. Стукнуло: швабра упала, палка – о спинку кровати. «Что, руки отсохли?! По зубам получишь, старая сволочь. Последний выбью!» – «Прошу простить, товарищ дохтур!» – «Давай, мой шустрее. Скоро обход главного». Запахло чесноком, перегаром, одеколоном «Шипр». Кто быстро прошел, слышно: халат крахмальный прохрустел. И опять: шлёп, шлёп, плю-ух… – шепелявый шепот: «О Господи, прости мне все сразу». Швабра удалялась, галоши сквик – скви-ик, шлёп, шлёп. И снова… Мрак.
* * *
И вот он наступил долгожданный великий судьбоносный Великий Первый День. Как по команде повскакивали люди кто в три часа утра, кто в два: привычка – вторая натура. К Великому Первому Дню Всенародных Единодушных Выборов Президента получил каждый москвитянин новенькую праздничную одежду, каждый надставил рукава и удлинил брюки заранее, но погладить надо было с утра, чтобы ни складочки, ни морщиночки – так уж повелось. Молитвы, случаю приличествующие прочитали, молитвы, правда, были старые, новых о. Фиофилакт почему-то не представил народу, да и сам он куда-то запропастился, но всё одно, душой отогрелись и очистились. Вот с телом получилась незадача: помыться смогли далеко не все, которые вне Стены, – горячую воду не всюду дали, такого ещё никогда не бывало. Народ в смущение пришел, но тихо, про себя. Неясно всё было. Многим мужчинам пришлось идти с небритыми лицами, а это и не положено – враз можно было в «холодную» загреметь, так бывало раньше, и не привычно – в Великий Первый День лицо завсегда приятно свежим ветерком обдувало, и затруднительно в будущем – чисто, гладко, под горячей водой выбрить лицо не часто можно было, не выбреешь в Великий Первый День, потом мучайся, скобли до крови месячную щетину тупым лезвием всухую. Женщины же совсем комфорт потеряли без горячей воды, стыдно было в обществе показаться, слава Отцу Наций, у некоторых запас духовитой воды был, пришлось поливаться, и многие недельный запас израсходовали. Обидно, можно было выпить на праздничек. В помятом состоянии духа и тела прочитали все данные о кандидатах и пошли занимать очереди на избирательные участки. Неясно все было.
И вот, и вот, и вот! Наконец! Грянули фанфары – ровно в 6 утра по Московскому времени – точь-в-точь, как немецкие поезда в древности: ни на секунду позже или раньше, – и полилось из всех репродукторов… Что-то не то полилось… Как-то странно… Где лучшие гусляры и бандуристы, виртуозы – балалаечники, гудошники и свистуны, где сияющее солнце, сметливо вставшее на дежурство спозаранку. Какой-то хор заголосил не по-нашему. Что-то там типа «Seid umschlungen, millionen!» Такого никогда ранее не было. Но пиво давали! Это народ понял по знакомым нагромождениям деревянных ящиков у выходов с участков.
И вошли первые счастливцы в сверкающие чистотой, слепящие светом и обволакивающие гостеприимностью залы, и взволнованно затрепетали их сердца, потому что они были первыми. Всё было привычно, и, стало быть, радостно. А что музыка была другая, не по-нашему, тоже хорошо – пиво ведь заготовлено, – а то горланят «Славься!», чего «славься» – непонятно, музыка нарядная, да слова поэта Никитушки больно хреноватые, в том смысле, что не про хрен, а хрен разберешь, о чем кричат; иноземные слова и то не в пример приятнее, да и надоел этот гимноплет хуже горькой редьки. А тут славненько звучит: Millionen!
Всё привычно… но не совсем. Зачем-то кабинки с выцветшим и линялым кумачом появились и столики с напудренными и подрумяненными тетеньками – подходи, называй свою фамилию, а они в бумажонках роются, долго, тягомотно, отвыкли голубушки, естественно. Чего рыться, а чипы на что… Какие чипы, что чипы… Неужто и это обломилось, как с «Булавами» иль с «Форбса́ми»?…Хотя портреты первых Добровольно Обчипенных висят, стало быть… Что, «стало быть»? – Ничего не стало быть! Зазря мученья терпели, а теперь носи эту гирю до смерти. Впрочем, ничего, поносим, привычные.
Что хорошо, так это туалеты открыты. Чисто, нарядно, духовито и свежо! Сухо! Проголосовав, люди ходили смотреть и восхищаться: вот что значит культура] Полюбовались и – бегом домой или на улицу – донести бы… Сверкающие хромом и кафелем туалеты – хорошо, слов нет, зато плакаты при входе некоторых особо внимательных огорчили: как и встарь, три русских богатыря. Посередке – самый высокий, самый молодой и румяный Отец Наций, но глаза какие-то задумчивые, даже с укоризною, мышца на грудях богатая, но маленько дрябловатая стала – болтаются груди, да и ручонкой как-то не уверенно вперед на светлое будущее показывает: господа, мол, вперед…а стоит ли… богатырь с бородой по пояс в темно-лиловом подряснике тоже чуток сник и крест не больно высоко вознес: притомился, видать, радикулит мучает, аль стоять неудобно, но молодой лейтенант Чрезвычайного отдела, вот он – молодцом: щеки розовеют, губы алые, глаза голубые, волосы русые из-под фуражки с синим околышком выбиваются, да ещё и подмигивает, мол, не ссы, прорвемся. Может, и прорвемся… Впечатление было не отчетливое, но, видать, это из-за непривычных метеоусловий: не было солнышка ясного, не было утра прекрасного, ветерок невразумительный рябь на плакатах наводил, какие-то облачка невзрачные, серенькие и неопрятные.
Поганенькие такие облачка.
* * *
«Дорогой Олег Николаевич! Искренне поздравляю Вас с избранием на ответственный пост Президента Демократической Суверенной Республики Московия (ДСРМ). Ваши намерения продолжить намеченный ранее и осуществляемый ныне курс развития страны, Ваше стремление усугубить материальное и духовное благосостояние народа, Ваши планы по углублению и расширению усилий нынешнего руководства страны окончательно вывести нашу державу в лидеры мирового экономического, политического и социального прогресса нашли горячий отклик в сердцах русских людей. Ваши ораторские и организаторские способности вдохновили моих соотечественников, и я рад приветствовать Ваши успехи на этом поприще. Желаю Вам дальнейших удач и искренне надеюсь на плодотворное сотрудничество между Вами – Вновь Избранным Президентом – и Великим Вече (ВВ) Демократической Суверенной Республики Московия.
Действующий Президент ДСРМ, Лидер парламентского большинства ВВ
_____________(ФИО).
Москва, Кремль».
* * *
«Многоуважаемый г-н Действующий Президент Демократической Суверенной Республики Московия! Искренне благодарю Вас за поздравления по случаю моего избрания на пост Президента ДРСМ. Не сомневаюсь в плодотворном сотрудничестве.
Вновь Избранный Президент ДСРМ
______________(ФИО).
Москва, гост. “Ритц-Карлтон”».
* * *
Сердца Президентов – Действующего и Вновь Избранного – бились в унисон, и мысли произрастали в сходном направлении.
Президент, подписывая поздравительную телеграмму, искренне не кривил душой, выражая надежду на плодотворное сотрудничество. Не очень продолжительное, но именно плодотворное, плодотворное для него – Действующего Президента. Ему нужно было время, чтобы прояснить ситуацию, рассчитать силы, убаюкать Новоизбранного. Мелочные взбрыки последнего его уже не волновали, Президент прошел хорошую школу ещё в предыдущей, но основной – на всю жизнь – профессии. Да и на троне он изрядно попотел, поднаторел, заматерел, дымком политической кухни пропитался. Пусть «молодой» поиграет в Хозяина: хочет этого хрипатого волосатого мудака на инаугурации поиметь, показать ему – Действующему – маленькую фигу в кармане, – нет проблем, сделаем вид, что скушали; не вышел к народу в День Всенародных, его дело, народ этого не забудет, а ежели забудет, напомним; хочет инаугурацию на чистом воздухе оттопырить, устроим ему проливной дождик, а можно и солнышко ясное, нехай радуется. Действующий умел ждать.