Читать интересную книгу Особо опасен - Джон Ле Карре

— Ты меня слушаешь?

— Я предпочитаю читать Тургенева.

— Потому что не желаешь ничего решать? Или не хочешь, чтобы глупая женщина и к тому же атеистка приносила тебе книжки, в которых говорится, как добрый мусульманин поступает со своими деньгами? Сколько раз я должна тебе напоминать, что я твой адвокат?

В сгущающейся полутьме она зажмурилась и снова открыла глаза. Похоже, он напрочь утратил ощущение чрезвычайности происходящего. Зачем задумываться о важных делах, когда от всех мелких забот тебя давно избавили?

— Исса, проснись, пожалуйста. Тысячи набожных мусульман обращаются к доктору Абдулле за советом. Так почему тебе этого не сделать? Он член многих мусульманских благотворительных организаций. Если такой авторитет, как доктор Абдулла, может подсказать тебе, как лучше распорядиться твоими деньгами, так почему, черт возьми, не выслушать его?

— Это не мои деньги, Аннабель. Они украдены у моего народа.

— Так найди способ вернуть их ему! А заодно стань врачом, чтобы вернуться домой и помогать своему народу! Разве не этого ты хочешь?

— А мистер Брю к этому Абдулле хорошо относится?

— Я полагаю, он знает о нем. Может быть, видел по телевизору.

— Это несущественно. Мнение неверующего о докторе Абдулле не имеет никакого значения. Я прочитаю эти книги и, с Божьей помощью, составлю собственное мнение.

Неужели готов пасть последний бастион? Надеюсь, нет, молча помолилась она, испытав необъяснимый страх.

Прошла целая вечность, прежде чем он заговорил снова:

— А с другой стороны, мистер Томми Брю может проконсультироваться с этим доктором Абдуллой с мирских позиций как банкир. Прежде всего, он выяснит через других олигархов, какова репутация этого человека в мирских делах. Порабощенный народ Чечни кто только не обманывал, не один Карпов. Если он честный, то мистер Брю изложит ему от моего имени некоторые условия, и пусть тогда Господь вразумит доктора Абдуллу, как поступить.

— А дальше?

— Ты мой адвокат, Аннабель. Ты мне посоветуешь, как быть дальше.

#

Ресторанчик «Луиза» находился в доме номер три на Мария-Луизаштрассе, главной улице симпатичного городка, встречавшего тебя антикварными лавками, оздоровительными центрами и салонами для стрижки богатых собак, которым посчастливилось жить в этом раю. Еще в те дни, когда Аннабель считала себя свободной пташкой, она любила провести в «Луизе» воскресное утро за чашкой латте и чтением газет, а вокруг текла своя жизнь. Она выбрала это место для свидания с Томми Брю, главой банка «Фрэры», будучи уверенной, что в атмосфере подобной респектабельности и защищенности он почувствует себя в своей тарелке.

По совету Эрны Фрай она предложила середину утра — в это время в ресторане совсем немного посетителей, да и Брю скорее всего сумеет выкроить часок, даже если пригласить его в последний момент. Потому что, как справедливо заметила Эрна Фрай, если твой Томми Брю настоящий банкир, у него наверняка уже назначен деловой ланч. Аннабель промолчала, хотя могла бы ей возразить, что, насколько она в состоянии судить, ради встречи с ней мистер Брю откажется от ланча даже с президентом Всемирного банка.

Как бы там ни было, воспользовавшись собственным советом, который она себе дала перед зеркалом, по наитию, после долгого и неодобрительного разглядывания своей персоны, она решила одеться по такому случаю. Томми Брю это оценит. Ничего сверхъестественного. Но человек он хороший да еще влюблен в нее, так что заслуживает небольшого знака внимания. Для разнообразия она явится перед ним западной женщиной! К черту все, что она на себя надела в угоду Иссе и его мусульманскому воспитанию, — хожу как осужденная, подумала она, — как насчет классных джинсов и белой, крест-накрест завязывающейся блузки, подаренной Карстеном и ни разу не надеванной? И новых, не таких цокающих туфель, в которых тоже удобно крутить педали? А заодно уж подрумянить болезненно бледные щеки и подчеркнуть с помощью косметики кое-какие выигрышные детали? Реакция Брю, откликнувшегося на ранний звонок, сразу после ее визита к Иссе, с нескрываемым энтузиазмом, ее искренне тронула.

— Отлично! Превосходно! Вы молодчина, сумели-таки его переубедить. Мне уже казалось, что из этого ничего не выйдет, но вы своего добились! Говорите место и время, — заторопил он ее. Когда же она намекнула на Абдуллу, не называя его по имени, так как Эрна считала это преждевременным, реакция оказалась столь же бурной. — Этические и религиозные соображения? Моя дорогая, мы, банкиры, сталкиваемся с этим каждый день! Главное, чтобы ваш клиент заявил о своих правах. После этого «Брю Фрэры» для него горы свернет.

В другом мужчине его возраста подобный энтузиазм ее, пожалуй, насторожил бы, но, вспоминая свое не самое лучшее поведение во время их последнего телефонного разговора, она испытала огромное облегчение, чтобы не сказать восторг. Разве мир не зависел сейчас от ее поведения? Разве каждое ее слово, улыбка, недовольная гримаса или жест не принадлежат тем, в чьей власти она оказалась, — Иссе, Бахману, Эрне Фрай, в приюте — Урсуле, а также ее семье, всем, кто избегает встречаться с ней взглядом, зато внимательно наблюдает за ней исподтишка?

#

Неудивительно, что сон к ней не шел. Едва голова касалась подушки, как перед глазами яркой вереницей проносились все ее дневные «подвиги». Не слишком ли преувеличенной выглядела моя озабоченность в связи с болезнью ребенка нашей секретарши в приюте? Какое у меня было лицо, когда Урсула предложила мне написать заявление об отпуске? И почему она об этом заговорила, когда я, можно сказать, сижу не разгибаясь за своим рабочим столом да еще за закрытой дверью? И с какой стати я с некоторых пор возомнила себя той самой австралийской бабочкой, которой достаточно махнуть крылышками, чтобы вызвать землетрясение в другом полушарии?

Вчера в своей квартире, вдохновленная согласием Иссы заявить о своих правах на наследство, она еще раз зашла на сайт доктора Абдуллы и, посмотрев отрывки из его телевизионных выступлений и интервью, укрепилась в мысли, что в планы Гюнтера Бахмана не входит, чтобы с драгоценной головы гребаного Абдуллы упал хоть один волос, тем более там нечему падать. Лысый коротышка с огоньком в глазах, такой erhaben,[11] — любимое словечко ее учителя-богослова в пансионе, которое вдруг вспомнилось, потянув за собой ассоциации с чем-то великим. Его величие, как и Иссы, вобрало в себя все, что ей хотелось видеть в порядочном человеке: чистоту помыслов и тела, любовь как некий абсолют, а также признание того, что к Богу или той субстанции, как бы мы ее ни называли, ведет множество путей.

Признаться, ее озадачило, что он совсем не касался негативной стороны практического ислама, но его благосклонная мудрая улыбка и оптимизм, сквозивший в игре ума, тотчас развеивали любые сомнения. В любой религии есть адепты, чье излишнее рвение увело их с пути истинного, говорил он. Любая религия периодически извращалась дурными людьми. Господь создал нас разными, и мы должны благодарить его за этот дар. Больше всего в речах Абдуллы, с учетом конкретной ситуации, ей понравились слова о потребности в бескорыстном даянии и отсылка к Корану про «персть земли», что имело прямое отношение как к его, так и к ее клиентам.

#

Странным образом успокоенная этими обрывочными мыслями, она наконец провалилась в глубокий сон и проснулась с ясной головой и готовностью действовать.

А вторично ее успокоило абсолютно счастливое лицо Брю, который распахнул стеклянные двери ресторанчика «Луиза» и шагнул ей навстречу с распростертыми по русскому обычаю руками. У нее даже возникло спонтанное желание послать к черту ресторан и позвать его к себе на кофе, тем самым показав, что она ценит его как друга в трудных обстоятельствах, но она тут же себя урезонила: при том, сколько всего роилось у нее в голове, стоило ей сейчас дать слабину, как из нее все это полилось бы неуправляемым потоком, о чем она сразу пожалеет, а с нею те, перед кем ей держать ответ.

— Что пьем? Нет, это не по моей части. — Он сделал смешную рожицу, глядя на ее стакан молока с ванилью, и заказал себе двойной эспрессо. — Как поживают турки?

Турки? Она не знает никаких турок. В голове у нее крутилось столько лиц, что она не сразу сумела выделить из этой мешанины Мелика с Лейлой.

— А, нормально.

За ответом последовала с виду глупая реакция: она посмотрела на часы. Ибо подумала: сейчас они, наверно, находятся на полпути в Санкт-Петербург. На самом деле она, конечно, имела в виду Анкару.

— Они выдают замуж мою сестру, — сказала она.

— Вашу сестру?

— Мелика сестру, — поправилась она, и оба покатились от хохота, веселясь над этой оговоркой. Сегодня он так молодо выглядит, подумала она и решила сказать ему об этом. Что и сделала не без кокетства и тут же устыдилась.