Он снова и снова произносил ее имя, бормотал неразборчивые слова любви, покрывая жадными поцелуями грудь, живот, шею желанной женщины. Губы его скользили ниже, по плоскому животу, вдруг палец его оказался внутри нее, возбуждая и сводя с ума. Она изогнулась, пятками упершись в землю.
— Пожалуйста, о-о… Хантер, пожалуйста.
— О Боже!
Хантер больше не мог выносить это, рванул ширинку и спустил брюки, доставая твердое древко своего мужского достоинства.
Линнет без слов приняла его. Он подался вперед, направляя член к ее жаркому, ждущему входу. Но Линетт бессознательно качнула бедрами навстречу, принимая его еще глубже, и это движение лишило Хантера всех мыслей об осторожности и нежности. Он со стоном глубоко и сильно вошел в нее. Линнет с жадностью приняла его, наслаждаясь ощущением полноты и разливающегося по телу удовольствия. Это было именно то, чего она так ждала, и болезненная внутренняя пустота была наконец заполнена.
Мужчина начал выходить из нее, и она со стоном вцепилась пальцами в его спину, пытаясь удержать, но затем он снова глубоко вошел в нее, и ощущения были еще более неповторимые. Он начал двигаться медленно, но чувство крепко сжавшей его горячей плоти было таким волнующим, что он не смог сдержать более быстрых фрикций и, наконец, с хриплым стоном кончил, изливая в нее семя.
Хантер расслабился и замер, не вынимая напряженного члена. Линетт, повернув голову, прижалась губами к его руке… Было удивительно хорошо и приятно. Но все же где-то внутри нее еще не угасал непонятный жар. Бессознательно немного покачивая бедрами, не зная, как можно ощущать это странное ожидание чего-то, когда ей так замечательно, и она так любит этого человека.
И снова оказалось, что Хантер знает ее лучше, чем она сама. Он оперся на локоть, а другую руку опустил, найдя чувствительный, нежный бутон плоти. Линетт затаила дыхание, вопросительно глядя на него.
— Извини, родная, — тихо произнес он, лицо его было напряженным и внимательным. — Я не смог помедленнее, слишком сильно хотел тебя. Я не удержался.
— Все прекра… о-о!
Глаза ее распахнулись, когда палец Хантера коснулся маленькой точки. Пронзило такое чувство удовольствия, что Линетт потеряла дар речи. Пока он продолжал ласкать этот маленький чувствительный бутон, женщина могла только стонать и извиваться. Острые, горячие стрелы наслаждения пронизывали все тело. Глаза закрыты, пальцы впились в плечи и спину Хантера. Она не знала, что Хантер с интересом и удовольствием наблюдает за выражением ее лица, на котором отражаются все испытываемые ощущения. Было видно, что все, что она сейчас ощущала, ново для нее. Это было лучшим доказательством, что муж никогда не затрагивал ни ее сердца, ни ее чувственности.
Не отрывая от нее взгляда, Хантер пальцем вошел в нее, и Линетт замерла, испытав совершенно новое чувство. Что-то огромное и властное зарождалось в ней, и она спешила ускорить это, страшась, что это закончится до того момента, когда она наконец достигнет вершины.
— Тес… тес… — бормотал Хантер. — Просто расслабься. Я не остановлюсь. Все будет хорошо, обещаю.
— О-о, — у нее вырвался всхлип. — О, Хантер!
— Да, да. Все хорошо. Я все сделаю.
— Постой, нет, не останавливайся. Я имею в виду…
— Я знаю.
Он улыбнулся ее напряженному, взволнованному лицу. Глаза оставались закрыты, женщина забылась в море ощущений, дрожа и стеная. То, что он сумел довести ее до наивысшей точки наслаждения, давало ему возможность чувствовать себя сильным, настоящим мужчиной. Он на секунду замер, и Линетт вся напряглась, изогнулась навстречу в немой мольбе. И тогда Хантер сильно нажал на сладострастную точку, а затем нежно погладил.
Линетт почувствовала, что ее захлестнула волна удовольствия, сильная, как взрыв, потом закричала, вздрагивая и трепеща, пока наслаждение омывало каждую клеточку тела. Где-то в груди вспыхнуло пламя и поднялось к горлу, затем к лицу и обожгло всю ее. Она никогда не испытывала ничего подобного.
На какое-то время она забылась в сводящем с ума наслаждении.
Линетт была мокрая от пота. Мысли путались. С минуту любовники неподвижно лежали, пока разнообразные чувства не стали затихать. Хантер неожиданно вновь начал целовать Линетт, наблюдая за ее оргазмом, чувствуя ее судорожные вздрагивания он сам вновь возбудился. На этот раз он двигался медленно, сдерживая свое желание, пока их опять не охватила жаркая, белая, расплавленная страсть. И потом, наконец, наступил оргазм, и они одновременно испытали головокружительные, пьянящие ощущения.
После этого влюбленные, обнявшись, натянули на себя покрывало и заснули, уставшие и удовлетворенные.
* * *
Линетт проснулась позже, чем обычно, и некоторое время лежала, ничего не понимая, пока не вспомнила, что случилось вчера вечером, и залилась краской. Постепенно все детали событий пришли на память. Она немедленно осознала, что лежит под покрывалом абсолютно обнаженная, и тогда румянец на щеках превратился в ярко-красные пятна. Она поспешно села, крепко прижав к груди покрывало, и огляделась. Хантер сидел на корточках у костра, подбрасывая в огонь сухие ветки и время от времени перемешивая их длинной палкой.
Должно быть, услышав, что женщина проснулась, Хантер повернулся, посмотрев через плечо. Выражение его лица было непроницаемо. Линетт непроизвольно старалась отыскать доказательства каких-либо чувств у него, но ничего не указывало сейчас на их присутствие. Его вчерашняя страсть никак не проявлялась, не было никаких ее признаков. Внешний вид Хантера был сдержанный и бесстрастный.
Как сейчас заговорить с ним? И что говорить? Она даже не знала, что и думать обо всем случившемся. А что Хантер? Какого мнения о ней на самом деле? На что рассчитывает? Да и чего ждет она сама? Она находилась в раздумье. Мысли путались в голове. Почему молчит Хантер?
Их любовь ночью была великолепна, в этом невозможно сомневаться. Ее тело все еще помнило удивительные, совершенно безумные ощущения. Очевидно, ничего не изменилось за эти годы, их все так же влекло друг к другу. Но все остальное изменилось. При свете дня, не охваченная непреодолимой страстью, видя пустое, даже мрачное выражение лица Хантера, Линетт испугалась. Что, если предыдущая ночь была страшной ошибкой?
— Хантер…
— Линетт…
Вдруг они заговорили одновременно, перебивая друг друга, но тут же замолчали. Установилась пауза. Хантер отвел глаза в сторону, как виноватый ребенок.
— Извини. Говори ты.
— Нет. Вначале ты.
Линетт вообще не имела никакого желания начинать беседу. Все внутри у нее сжалось, ощущение невысказанной боли усиливалось с каждой минутой. Это было предчувствие чего-то неприятного, что должно вот-вот произойти.