Эндисия ужаснулась. Несчастную и вправду изнасиловали? Или эти мальчишки так сильно унизили ее, что она больше не хочет жить?
Тактично и с большой осторожностью Эндисия вновь и вновь пыталась расспрашивать Бирджит, но ответа так и не добилась. Колдунья отступила, озадаченная и расстроенная.
Проведать морячку пришел хирург и с удивлением обнаружил, что женщина вышла из комы, которая раньше, казалось, грозила перейти в смерть. Эндисия была горда своим успехом, чувствуя, однако, некоторый страх за содеянное. Впрочем, она сейчас совершенно лишилась сил, и ей требовалось не меньше часа отдыха.
– Вынесите ее на палубу. Возможно, свежий воздух, немного еды заставят ее разговориться. Она так настрадалась!
Бирджит вынесли на мостик и устроили возле фальшборта с подветренной стороны. Капитан Олинас поздравила Бирджит с выздоровлением и пообещала ей, что эти кошмарные драконьи мальчики будут наказаны. С них спустят шкуру сегодня же.
Тем временем весть разнеслась по всему кораблю. Легионеры с первым светом нового дня узнали: Бирджит очнулась, но отказывается говорить.
Так как Релкин был в карцере, Базил узнал эту новость не первым, Влок и Альсебра тоже. Им принесли ее Пурпурно-Зеленый с Мануэлем:
– Женщина, в нападении на которую их обвиняют, очнулась.
– Хорошо. Что она говорит?
– Она отказывается говорить!
– Думаю, она боится, – заявил Пурпурно-Зеленый.
– Наших мальчиков побьют, если она не заговорит. Мы-то знаем правду. Она ведь бывала здесь, месяцами добивалась оплодотворения своих яиц! Мальчики ничего не могли с ней поделать.
– Это правда, мальчик Свейн говорил, что лучше оплодотворит лошадь. Я знаю, мальчика Свейна поначалу трудно понять, но… – На этом глубокий анализ Влоком психологии его драконопаса прервался.
Дракон со сломанным хвостом встал и вышел, отодвинув Мануэля в сторону.
Несколько минут спустя Мануэль выбежал из каюты и стрелой взлетел на квартердек.{11} Драконир должен был передать капитану просьбу Базила из Куоша, чтобы ему, дракону, разрешили встретиться с Бирджит, раненой морячкой, и задать ей вопрос.
Когда же парень вернулся, с одного взгляда было ясно, что капитан отказала.
Секунду спустя Базил уже лез по наклонной стене, взбираясь на верхнюю палубу. Отсюда было рукой подать до капитанского мостика. Никто и никогда не ходил таким путем.
Зажмурившись от яркого света, дракон вдохнул полной грудью океанский воздух и посмотрел через палубу туда, где лежала Бирджит. Их разделяли шкафут, трап и корабельные шлюпки, укрепленные с обеих сторон грот-мачты.
Это было серьезным шагом. Он очень рисковал. Мятеж драконов приводил легионеров в ужас. Но не мог же он позволить выпороть своего мальчика ни за что ни про что!
Базил пошел вперед, нащупывая ступеньки, протискиваясь в проходы, рассчитанные на людей, а не на драконов.
Моряки разбежались с криками ужаса. Гигант миновал грот-мачту, прошел мимо шлюпок и полубаркаса, перепрыгнул через брусья, приготовленные для починки рангоута, и медленно приблизился к мостику, священной и неприкосновенной территории капитана корабля.
Необоримая сила восстала против непререкаемых традиций. Необоримая сила победила. Базил поднялся на мостик, хотя доски прогибались под ним, ежеминутно грозя провалиться.
Командир эскадрона Уилиджер выскочил наперерез виверну. Были там и другие люди, с луками и стрелами наготове. Были и копьеносцы.
– Дракон Базил, ты должен остановиться немедленно! – проорал Уилиджер.
– Женщина должна мне ответить! Это все, чего я прошу, все, чего может просить хороший дракон. Позволь мне спросить ее. Потом делай все, что хочешь.
Уилиджер отскочил назад, и две с половиной тонны кожистоспинного дракона прошествовали мимо.
– Не стреляйте! – заверещал командир эскадрона. Там же стоял адмирал Кранкс, округлив рот буквой «О». Командор Вулворд мчался вверх по ступеням. Капитан Олинас с потемневшим от ярости лицом потянулась к мечу.
– Не стрелять! – крикнул Вулворд. Люди послушались и опустили луки.
Кранкс едко посмотрел на него:
– Вы превышаете ваши права, командуя на мостике.
Капитан Олинас кинулась с мечом в руках между драконом и кроватью у фальшборта.
– Ты не имеешь права здесь находиться! – вскричала она, поднимая меч.
Дракон пристально посмотрел на капитана. Инстинктивный, первородный ужас затмил ее разум, и она впала в драконий столбняк. Базил просто прошел мимо и остановился перед кроватью. Бирджит не могла отвести взгляд от глаз виверна.
– Я знаю, ты не боишься драконов. Я много-много раз видел тебя в наших помещениях.
Бирджит моргнула, глядя на него. В столбняк она не впала.
– Мой мальчишка испорчен, но не настолько испорчен. Он еще и глупый, но не так глуп. Я знаю, мой мальчишка никогда не хотел оплодотворять твои яйца.
Бирджит чувствовала, что взгляд дракона пронизывает ее насквозь.
– Моего мальчика высекут, потому что он пытался тебе помочь. Я знаю, что случилось. Ты знаешь, что случилось. Ты должна им сказать.
Бирджит струсила. Дракон, казалось, смотрел в самую ее душу. Ее бесчестье вышло на свет перед всеми. Женщина закрыла лицо руками и разразилась судорожными рыданиями:
– Я не хочу, чтобы кому-нибудь было плохо… я не знаю… Мне так стыдно.
– Мальчик Свейн, он ударил тебя, защищаясь, дракон уверен в этом. Он ранил тебя, потому что не хотел оплодотворить твои яйца.
Захлебываясь в рыданиях, Бирджит во всем призналась, потом уставилась в фальшборт. Дракон повернул свою огромную голову в сторону офицеров:
– Вы слышали, мальчики невиновны. Теперь дракон пойдет к себе.
И пока они глазели на него наполовину в ужасе, наполовину в ярости, гигант повернулся и по скрипящим ступеням спустился с мостика, прошел по шкафуту и скрылся в открытых дверях трюма.
Глава
двадцать вторая
у вот и все, Джак, – сказал Релкин. Он стоял с подветренной стороны, облокотившись на фальшборт, и разглядывал уже близкую землю. – Наше плаванье окончено.
– Не могу дождаться, когда снова окажусь на суше. Мы так долго были заперты на этом корабле.
Линия желтых скал, окаймленных бриллиантовой зеленью, уже маячила на юге прямо по курсу. Белый прибой бился о скалы, над которыми кружились миллионы морских птиц: бакланы и олуши{12} летали своими путями, эскадроны пеликанов и чаек – своими.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});