— Помимо золота что они еще с собой взяли? Для обмена, аль продажи? А то из-за спешки я толком и не вникал. Да и голова после удара трещала немилосердно.
Встрепенувшись, Древин наморщил лоб и начал поочередно загибать толстые пальцы, перечисляя мне захваченные ушедшим отрядом вещи для обмена:
— И не беспокойтесь даже, господин. Взяли, как не взять. Рикар кошель с золотом прихватил, да кинжал с вашего закутка упер — тот, что вы в пещере нашли, рядом со скелетами. Господин, мол, и простым обойдется, а за этот самое малое пару полновесных золотых монет выручить можно. Лошадей Тезка нагрузил так, что сумки почти лопались. Почитай все лисьи шкуры с собой прихватили — а там не менее десяти связок было. Еще волчьих шкур с десяток штук наберется — уже с зимним мехом, не облезлые и не рваные. Ну и самое главное — почти три полные связки пушного зверька. Скорняки их на любом рынке с руками вырывают — на шубы и шапки для богатеев. Оленьи шкуры брать не стали — нам и самим надобно. Зима-то здесь лютая.
— Неплохо, — протянул я, от удивления даже забыв о мучающей меня головной боли. — Молодец Тезка, быстро сообразил.
— Хозяйственник-то наш? Хе! Он как ваш приказ услышал, так у него глаза ровно светильники загорелись! Скакал по кладовке как бешеный! От ведь человек! У нас раненые стонут, а он с охапкой шкур носится!
— Все правильно он сделал, Древин, — вступился я за своего тезку. — Ежели мы без припасов останемся, то раненых и кормить нечем будет.
— И то верно, господин, — с неохотой признал мастер и, почесав макушку, в лоб спросил: — Господин… так куда вы собрались-то? Да еще и с ниргалами? Рикара вместе с отцом Флатисом словно нарочно подальше отправили.
Хмыкнув, я некоторое время смотрел в темнеющее ущелье и наконец произнес:
— У нас вино осталось?
— Есть немного, как не быть, — закивал Древин. — А у коротышек можно настойку ихнюю забрать. Не обеднеют, чай.
— Забрать не получится, — сварливо буркнул появившийся словно ниоткуда Койн. — А вот поделиться можем.
— Вот и хорошо, — через силу рассмеялся я и, оглядев настороженные лица гнома и мастера-каменщика, вздохнул: — Сегодня вечерком сядем втроем в моем закутке и поговорим по душам.
— Так чего ж до вечера-то тянуть? — поспешил с ответом взбодрившийся Древин. — Можно и сейчас… заодно и погибших помянем.
— Вечером, — отрезал я и подставил ладонь под падающие хлопья снега. — Раз уж я не уехал, то займемся делами.
— Какими делами, друг Корис? — полюбопытствовал коротышка, разочарованно убирая руку от пояса, где висела знакомая фляга с настойкой. За короткое время знакомства с подгорным народом я убедился, что выпить они готовы в любое время дня и ночи, по поводу и без. Вот ведь выпивохи бородатые. Или это только род Чернобородых такой?
— Неотложными делами, Койн. Самыми неотложными. Очень хорошо, что ты так вовремя появился. Вот скажи мне — вы сможете перековать доспехи ниргалов? На инструменты?
— Перековать — дело нехитрое, но без… как его?.. А! Уголь! Без угля перековать не получится, — развел ручищами гном. — Наковальню и печь кузнечную сложить сумеем, а вот без угля работа не пойдет.
— М-мда, — раздосадованно буркнул я. — Столько железа впустую валяется, только место занимает. Ладно, тогда поговорим о нашей обороноспособности.
— Так говорят, что в гномьих печах огонь сам собой горит, да не простой, а что ни на есть колдовской! — встрял Древин. — Синем пламенем, мол, бездымным пылает, а печь как есть пустая — ни угля, ни дров подкидывать не надо! И послал этот негасимый огонь гномам сам Темный, за что они ему души свои продали на веки вечные!
— Тьфу на тебя! — фыркнул Койн, приглаживая бороду. — Выдумал тоже! Какой еще Темный?
— Древин, в самом деле, чего выдумываешь? Почему сразу колдовской и от Темного?
— Люди врать не станут! — уперся на своем мастер-каменщик, воинственно выставляя вперед бороду.
— Ну и что? Синее пламя говоришь? Ну, значит, к печам газ подземный подвели через трубы, — машинально ответил я, думая о своем. — Газ сам по себе горит, потому и печь пустой кажется. Пара форсунок дозирующих, чтобы взрыва не случилось, и всего делов-то! Вот только сомневаюсь, что газ может сильный жар дать. Уголь все получше будет.
Ответом мне была тишина. С недоумением вскинув голову, я увидел, как Койн с вытаращенными глазами беззвучно хватает ртом воздух и опускается на бревно.
— Койн, что с тобой?!
— Кажись, удар его хватил! — глубокомысленно заметил Древин и, подхватив с камня пригоршню грязного снега, принялся натирать гному побелевшее лицо.
От такого бесцеремонного обращения Койн живо пришел в себя и разразился ругательствами:
— Тьфу! Ты чего делаешь? Чтоб тебе никогда в жизни к молоту кузнечному не притронуться! Чтоб ты всю жизнь одни подковы ковал!
— Что?! Да я тебя в чувство приводил! Сомлел ты!
— Я сомлел?! Мы, гномы, никогда не млеем! Тьфу! То есть никогда в обморок не падаем! Мы стойкий народ!
— А чего ж ты тогда на зад брякнулся и посинел весь? — Я поспешил влезть в разгорающуюся ссору между плюющимся гномом и рассерженным Древином.
— Да! Чего ты на зад брякнулся? — поддакнул Древин, отряхивая ладони от снега.
— Я не брякнулся, а присел! — возразил Койн, с кряхтением поднимаясь на ноги. — Как Корис очередную тайну подгорного народа вслух произносит, так я сразу и присаживаюсь. Потому что ноги подкашиваются!
— Какую еще тайну?
— Как какую?! Вот скажи, ну откуда тебе знать, что у нас в печах рудничный газ горит? Откуда?! А?! Друг Корис, признайся как на духу. Кто тебе проговорился?
— Да никто, — от души рассмеялся я. — Ведь это же с первого взгляда понятно — синее пламя, горит без дыма. Что это еще может быть кроме газа?
— М-м-м… — выдавил Койн, вцепившись обеими руками в свою многострадальную бороду и так зыркая по сторонам, словно мы стояли на оживленной городской площади. — И правда, друг Корис, что кроме газа-то? Ну, поговорили о печах, да и ладно будет. А доспехи ниргалов перековать возможности нету. Как только уголь сыщем, так сразу сделаем. А пока никак.
— Да понял уже, — с сожалением вздохнул я. — Делать нечего, придется подождать. Тогда вот что — до сумерек пока еще далеко, давайте-ка делом займемся. Древин, на крышу пристройки вы заплату наложили, так пока и ладно будет. Всех мужчин с завтрашнего утра я хочу видеть на рубке деревьев. Все, что может гореть и давать тепло, надо перетащить внутрь поселения. Ясно?
— Ясно, господин! Вот только крышу мы на скорую руку залатали. Одна видимость, а не работа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});