Читать интересную книгу Сошествие ангелов - Митчел Сканлон.

Захариила опустили на металлический пол темной палаты и он упал хрипящей кучей, когда почувствовал присутствие еще одного воина, подошедшего к нему. Он услышал тяжелые шаги и задрожал, так как температура вокруг него еще больше упала.

– Брат Израфаил? - сказал он нерешительно.

– Да, Захариил, это я, - сказал Израфаил, и Захариил почувствовал, как ему на макушку положили обнаженную руку, массивные пальцы покалывали странными внутренними вибрациями.

Он задохнулся, поскольку почувствовал, как сквозь его тело толчками проходит сила, будто волна адреналина. Он боролся против чувства того, что он становится сонливым и послушным. Его открытое непослушание этому следствию начало исчезать, и он изо всех сил пытался удержать эти чувства, поскольку чувствовал, что его воспоминания просеивалась кем-то в его разуме. Захариил чувствовал металлический привкус, хотя его рот был стиснут от боли. Его череп заполнился ярким светом от силы, используемой Израфаилом, пробивающем себе путь.

Он закричал, поскольку раскаленные пальцы вышли из его черепа, и он достиг той же силы, которая победила Эндриагского Зверя.

– Убирайся из моей головы! - закричал он, и почувствовал как касание внутри него начало отступать от силы его его приказа. Мерцающие остаточные изображения вспыхивали в его разуме, и он видел блестящую серебряную сеть позади своих глаз, очертания бронированных воинов, их тела были обрамлены светом так же, как он видел тело Зверя.

Захариил повертел головой и увидел, что палата была круглой и почти зеркальным отображением структуры Палаты Круга на Калибане. Грани каждой поверхности окружались нимбом блестящего света, подобного мерцающей пыли, уносимой невидимыми ветрами, и он видел вокруг себя Астартес так же ясно, будто они освещались прожекторами.

– Я вас вижу, - сказал он.

Он мог видеть, как воины смотрят друг на друга в замешательстве, смакуя их чувство неловкости от его возрастающей силы. Блестящие серебряные линии Астартес исчезли, и у Захариила было мимолетное чувство огромной мощи, давящей на границах его разума.

– Осторожнее, Захариил, - сказал успокаивающий, чарующий голос, тот, который ослабил боль в его нервных окончаниях. - Ты еще недостаточно обучен таким делам, и тебе не следует так опрометчиво использовать эту силу. Даже не самый могущественный из нашей породы знает об опасности таких вещей.

Хотя он четко слышал слова, он знал, что они существовали только для него - Израфаил, Мидрис и другие не могли их услышать. Но каким способом они передавались в его голову он не знал, но подозревал, что это была неизвестная сила, которая помогла ему победить Зверя, которой совершенно точно обладал и невидимый собеседник.

Едва голос успокоил его и исчез, Захариил задохнулся, когда Израфаил произнес:

– Я могу найти то, что мне нужно в твоей голове и без твоего согласия, но после этого от тебя останется намного меньше, чем было раньше, если вообще что-либо останется. Будет лучше, если ты расскажешь нам все по собственной воле.

Контакт разорвался, и Захариил испустил стон, упав на металлическую отделку пола.

– Хорошо, - сказал он. - Я вам все скажу.

Захариил поднялся на ноги и гордо встал перед своими обвинителями, решив не показывать страха перед их допросом. Он уже оказывался перед Львом, Лютером и Лордом Сайфером на своем обряде инициации в Ордене, и он встретит это с той же решимостью.

Серебряный свет, который обрисовывал все в общих чертах, начал исчезать, и он говорил в темноте.

Он рассказал им о тайной встрече заговорщиков в палате под великим залом Альдурука, хотя Захариил умолчал о роли, играемой его кузеном, зная, что даже упоминание имени Немиила будет означать проклясть его в глазах Астартес. Ошибка Немиила была наивностью, так же как и его, и он надеялся, что воины увидят это.

Лучше казаться молодым и глупым, нежели вероломным.

Он говорил о четырех заговорщиках в капюшонах, и о том, как он узнал человека в толпе из-за намека на его черты, увиденные им под капюшоном той ночью.

Затем Захариил рассказал им о чувстве тревоги и холодной решимости, которые он ощутил, шагая рядом со Львом как часть его почетной охраны, чтобы встретить Императора.

На сей раз они не подвергали сомнению то, что он узнал брата Улиента, хотя он вновь почувствовал интерес брата Израфаила, задетый его странной силой присутствия и воли. Они вновь и вновь расспрашивали его об истории, и каждый раз он рассказывал им одну и ту же версию событий. Он мог чувствовать присутствие брата Израфаила, скрывающегося позади его головы, касание его разума фильтровало все сказанное им на предмет лжи или путаницы. Если Израфаил и почувствовал какую-то неясность в том, как он попал в комнату под Палатой Круга, то не подал вида, и Захариила появилось внезапное чувство, что Израфаил не хочет копаться слишком сильно в той части истории.

Захариил имел интуитивное чувство, что Израфаил хотел, чтобы он был оправдан, так, чтобы он все же сумел стать одним из Астартес, чтобы в будущем он мог учить его пользоваться своей силой. Эта мысль сделала его смелым, и в его рассказе прибавилось уверенности.

Вновь он окончил свой рассказ схваткой с братом Улиентом, и ощутил, что враждебность в затемненной палате, которая когда-то была ужасающей по своей силе, спала и изменилась на все возрастающее чувство восхищения.

Наконец, касание разума Израфаила пропало, и он почувствовал, что давление, которое он ощущал, исчезло из его черепа.

Появился свет, и в этот раз он был из внешнего источника. Пылающие сферы, встроенные в стены, наполнились светом, и Захариил прикрыл глаза от возросшей яркости, увидев стоящих вокруг себя своих следователей.

– У тебя есть храбрость, мальчик, - сказал Мидрис, вся его ранняя желчь исчезла. - Если то, что ты говоришь - правда, тогда мы перед тобой в большом долгу.

– Это правда, - сказал Захариил, желая быть любезным, но все еще страдая от жесткого обращения в руках воина. - Можешь спросить у брата Израфаила.

Израфаил рассмеялся, и Захариил почувствовал радость когда библиарий сказал:

– Он прав, Мидрис. Я не ощутил лжи в его словах.

– Ты уверен?

– Я когда-либо ошибался?

– Нет, но все бывает впервые.

– Он не ошибся, - сказал голос позади Захариила. Он обернулся, чтобы увидеть высокую фигуру, великолепную в могучем облачении из мерцающих доспехов, расположившуюся в дверном проеме. Голос был тот, который он услышал в своей голове, перед тем, как начал свой рассказ, сладкозвучные его тона было подобно океанским глубинам. Захариил попытался разглядеть что-либо за ярким светом позади фигуры, но его глаза все еще приспосабливались от кромешной тьмы к свету, и он мало что сумел разобрать, кроме золотого ореола света позади бронированной фигуры.

Астартес вокруг него упали на колени, склонив головы перед великолепием фигуры, и Захариил, изо всех сил пытаясь разглядеть черты вновь прибывшего, знал, что не был достоин этого.

– Не преклоняйтесь, - сказала фигура, казалось, что, войдя в комнату, он принес вместе с собой и свет. - Встаньте.

Астартес поднялись, но Захариил был будто прикованным к месту, его глаза смотрели на кусочек пола. Свет распространился по земле, струясь подобно золотой воде, исходя от бронированного воина.

– Кажется, что я перед тобой в долгу, юный Захариил, - сказала золотая фигура, - и я тебе благодарен. Со временем ты забудешь об этом, но пока твои воспоминания все еще при тебе, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты совершил.

Захариил попытался ответить, но обнаружил, что его рот был плотно закрыт, а язык был безжизненным на нёбе. Никакая сила во вселенной не смогла бы заставить его взглянуть вверх в лицо воину, и подобно тому, как умерла уверенность, охватившая его, если бы он взглянул под мглу капюшона Смотрящего во Тьме, Захариил знал, что если посмотрит вверх, то просто сойдет с ума.

Он вновь попытался что-то сказать, но каждый раз, когда слова формировались в его голове, их уносило подобно листьям от бури. Захариил не мог говорить, и все же он знал, что восхитительная фигура знала его мысли так же точно, как если бы они были его собственными.

Он чувствовал присутствие воина подобно огромной тяжести, давящей на его разум, огромные могущество и силу, которые удерживались от разрушения его существования только волей, сильнее чем скала Калибана.

Сила, которую он ощущал, возрастала в его собственном разуме, и то, с чем он столкнулся в разуме Израфаила, было подобно свечи в урагане по сравнению с возможностями воина. Захариил почувствовал, будто он задыхался, укутанный в покровах, и это чувство было далеко не неприятным.

– У него есть толика силы, - сказал воин, и Захариил почувствовал воодушевление от такого известия, даже если он и боялся значения его более ранних слов.