силуэт в крови дракона, когда был на животе под Левиафаном во время катастрофы с Новалли, но не успел определить его природу, владения или даже размер. Он спрашивал у Алгонквин о тонкостях много раз с тех пор, как присоединился, но она отмахивалась, обещала рассказать, когда придет время.
Учитывая, как он получил это место, Мирон думал, что она просто осторожничала. Он не надеялся на то, что она доверяла ему, и он не обижался. Было логично скрывать от сомнительного союзника важную для миссии информацию. Теперь он увидел, какое место она выбрала для призыва, и Мирон начал переживать, что Алгонквин скрывала сведения о своем духе не из-за безопасности.
— Почему мы делаем это здесь? — осведомился он, нервно озираясь в неестественной тьме в Яме. — Я сказал, когда присоединился, что не буду призывать больше духов смерти, — это было его единственное условие. Он видел, куда привела сделка Новалли с дьяволом. Он не хотел в этом участвовать. Даже ради становления Мерлином. К счастью, Алгонквин качала головой.
— Я знаю о качестве этого места, — сказала она, глядя на тьму так, словно что-то могло вырваться оттуда. — Но, хоть я предпочла бы делать это не там, где воняет страхом смертных и смертью, это должно быть тут, потому что тут это все началось.
Она махнула водой на окружающую землю, и Мирон только сейчас заметил. Что она не была плоской, как остальной город. Земля спускалась, дороги из гравия и уничтоженные дворы разбитых домов вокруг них спускались под углом, чтобы сформировать чашу неглубокого кратера размером с квартал, и на дне чаши они и стояли.
— Тут это началось, — сказала Алгонквин, глядя на склон. — Шестьдесят лет назад волна моего гнева ударила тут. Эхо того гнева, смешанное с ужасом тех, кого он убил, создали магию, которую ты ощущаешь сейчас. Смесь была такой ядовитой и вязкой, что мне пришлось запечатать ее, чтобы она не проникла в мою воду. Но, хоть потеря земли печальна, все не так плохо. Магия Ямы злая, но она гуще других мест в городе, потому что тут она родилась.
Холодок пробежал по телу Мирону.
— Кто она?
— Мой город, — сказала Алгонквин, наклонив голову, чтобы посмотреть на черное брюхо Небесных путей над ними. — Ты не задумывался, зачем я завоевала город, который навредил мне больше всего? Почему решила отстроить Детройт, а не стерла его навеки с карты?
— Конечно, задумывался, — Мирон подавлял волнение в голосе. — Все гадали. Они даже придумали этому название в офисе по делам духов: «Парадокс СЗД». Известная тема.
Это было сальным преуменьшением. Вопрос, почему Алгонквин, которая больше переживала за рыбу, чем за людей, заставила себя отстроить человеческий город на затопленной пустоши, еще и сделать его одним из самых больших и густонаселенных в мире, был самой большой загадкой в постмагической эпохе.
Основной теорией было, что она нуждалась в СЗД, чтобы занять место для духов на международной арене, но кроме пары громких заявлений, как ее слова после убийства Трех Сестер, Алгонквин больше не лезла в политику. Она выращивала ССЗД, вкладывала доходы множества патентов, технологических компаний, финансовых институтов, контрактов безопасности и студий развлечения в сам город. Результатом был самый быстро выросший мегаполис в истории людей, но все еще никто не понимал…
— Почему? — спросил он, глядя в свои отражённые глаза. — Почему СЗД? Ты хотела свою фигуру на политической доске или…
Алгонквин фыркнула.
— То, что ты зовешь политикой, лишь танец обезьян перед костром, восхищающихся тенями, которые они отбрасывают. Власти людей глупы и недальновидны, а вот ваша магия реальна. Нанесенный вами вред, монстры, которых вы создаете из страха — это сила человечества, и я построила этот город, чтобы это остановит.
— В этом нет смысла, — возразил Мирон. — Если тебе не нравится зло человечества, то создание Свободной Зоны Детройта было худшим, что ты могла сделать. Ты создала место, где порок свирепствует. Где наркотики и пистолеты продают в торговых автоматах, а убийство наказывается штрафом. Этот город не первый по числу преступлений в мире, потому что ты не сделала ничего незаконным. Законы касаются только загрязнения воды, постановлений о рыбалке и запрета на драконов. Если думаешь, что мы — глупые танцующие обезьяны, зачем создавать город, где нас ничего не сдерживает?
— Потому что вас нельзя сдержать, — гневно сказала она, ее водяной голос был острым, как трещащий лед. — Я жила с твоим видом с вашего начала. Я видела природу людей во всех ее обликах, и я могу сказать без сомнений, что вы — эгоистичные грубые существа. Вы поглощаете все, включая друг друга, в бесконечном желании подняться выше вашей потной кучи.
— Но не все мы такие, — возразил Мирон.
— Да? — холодно сказала она. — Мой город говорит иное.
— Потому что ты не сделала законы!
— Если бы вы были хорошие, вы не нуждались бы в законах, — парировала она. — Это мое мнение. Я видела, как вы себя вели, поколениями. Было бы проще остановить солнце, чем заставить людей вести себя ответственно, и я не пыталась. Я построила место, где вы сможете быть таким ужасными, эгоистичными и разрушительными, как вы любите. Никаких законов или ограничений, только желания и свобода их достичь. Я дала вам чистую доску, Свободную Зону Детройта. Вы превратили ее в это.
Она подняла руки и указала на Небесные пути.
— СЗД было вашим творением, не моим. Я построила приподнятые пандусы, потому что мне нужны были проводники, направляющие магию в нужные формы для моих проектов Земли Восстановления, но вы превратили их в разделение, где богатые живут над бедными. Ты прав, когда говоришь, что СЗД — ужасный город, но я не виновата. Я просто дала лопату и дала вам копать, и теперь дыра так широка и глубока, что мне нужно только отойти и дать дыре похоронить вас.
Его отражение послало ему жестокую улыбку, закончив, но Мирон едва заметил. Он рискнул с Алгонквин, потому что это была цена становления первым Мерлином, но что бы ни думала Эмили, он не был предателем. Порой нужно было поступить неправильно ради верного конца, даже если приходилось работать с ходячей и говорящей природной катастрофой. Но до этого Мирон не понимал глубины ненависти Хозяйки Озер к их виду, и чем больше она оскорбляла его, тем яснее становилось, зачем она привела его сюда.
— Вот как, — прошептал он, голос дрожал. — СЗД — наша, не твоя. Ее сделали люди, — он посмотрел на землю с илом в ужасе и удивлении. — Город — это дух.
Алгонквин рассмеялась.
— Ты — умный