– Согреваешься?
Ева кивает.
В гостиной Джексон нервно ходит вокруг кофейного столика, от ботинок – влажные следы на полу. Увидев Еву, он замирает.
Сол укутывает Еву в одеяло, которое лежало на диване, и предлагает ей сесть, но она отказывается: стоит, спрятав руки в длинные рукава свитера.
Комнату наполняет запах опилок – Сол разжигает печь. Затем он приносит бутылку виски, наливает три стакана.
Джексон берет стакан грязными руками. Ева греется у огня, который только начинает разгораться, а Сол уходит на кухню, чтобы позвонить Кейли. Он ни слова не говорит про Джексона, только сообщает, что Ева немного побудет у него.
– Ладно, Сол, – неожиданно по-доброму отвечает Кейли, – пусть остается сколько захочет, только напомни, что в семь утра нам уезжать. – Затем добавляет: – Прости. Мне жаль, Сол.
Слова отдают болью в груди: Ева решила уехать.
Такое чувство, что все это время Ева ждала, затаив дыхание. Она не сводит глаз с Джексона. За несколько месяцев, что они не виделись, тот как будто постарел: лицо вытянулось, заросло густой темной бородой, глаза запали. Волосы на голове сбриты неровно. Джексон похудел. Сильно похудел. Вещи на нем незнакомые: свободные брюки болотного цвета с дырой на колене и плотная парусиновая куртка.
Под ногтями грязь, а руки трясутся, когда он поднимает стакан с виски. «Дирк. Вот на кого он сейчас похож», – думает Ева.
Она обращает внимание на левую руку Джексона. На его безымянный палец.
– А где кольцо?
Джексон медленно поднимает руку и смотрит на нее так, будто впервые видит.
– Мне… пришлось его снять.
– Где оно?
Джексон закрывает глаза.
Как-то, лежа в постели, Ева целовала его веки: кожа казалась такой нежной и чувствительной.
– Я его продал.
Дыхание перехватывает.
– У меня не было выбора, Ева. Я остался без всего.
– Второе кольцо ты тоже продал? – отрезает она.
Между Евой и Джексоном повисает напряженная тишина.
– Мы с ней виделись, – говорит Ева. – Жанетт все рассказала – о вашем браке, о Кайле. О пожаре в лесу.
Джексон изумленно моргает. В комнату возвращается Сол, и Джексон переводит взгляд на брата.
– Жанетт думает, что ты погиб из-за нее, – продолжает Ева.
– Мы ссорились, и она толкнула меня. Я поскользнулся, это вышло случайно.
– Все были уверены, что ты утонул. А ты молчал.
Джексон резко почесывает уголок рта – этот жест Еве незнаком.
– Что мне было делать? Жанетт грозилась пойти в полицию. Я понимал, что потеряю тебя, Ева. Окажусь в тюрьме, и ты все узнаешь о моем прошлом. Подумал, будет лучше, если меня сочтут мертвым.
– Чем лучше? – едва слышно шепчет Ева, не веря его словам.
– Не знаю, – качает Джексон головой. – Да, это ужасное решение, но, поступив так… я уже не мог все вернуть. Было слишком поздно.
– И что потом? – спрашивает Сол.
– Как только стемнело, я ушел с пляжа. Вернулся на поезде в Лондон, заскочил домой…
– Что? – изумляется Ева. – Ты был у нас в квартире?
– Я весь промок, сухой на мне была только штормовка из лодки, а еще нужно было взять денег.
Джексон заходил в квартиру, брал деньги… В голове не укладывается! Ева разбиралась в его вещах и одежде; вроде бы ничего не пропало. Оставшись вдовой, первые недели она провела в оцепенении. Раскрывала настежь окна, везде зажигала свет и включала телевизор, лишь бы избавиться от давящего чувства одиночества.
Впервые вернувшись в квартиру после смерти мужа, Ева пошла к раковине наполнить чайник, но застыла, увидев чайный пакетик. Откуда он взялся? Ведь перед отъездом к матери на выходные Ева прибралась на кухне, вымыла тарелки и почистила раковину… Теперь все проясняется.
Ева ловит взгляд Джексона.
– Ты пил чай?
– Я жутко замерз, хотел согреться, – недоумевает он.
Ева вспоминает темное пятно от чая.
– В раковине остался пакетик.
Судя по удивленному виду Джексона, он поражен, что мог упустить такое.
Хотя Ева говорит тихо, в ее голосе звучат стальные нотки.
– Когда береговая охрана свернула поиски, я не могла смириться с тем, что ты утонул, я не сдавалась. Пошла к причалу и выпросила лодку у какого-то рыбака. На море был шторм, вода ледяная. Я зажгла фонарь, искала тебя, искала посреди ночи – а ты, ты в это время пил чай в теплой квартире!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ева…
Джексон протягивает к ней руки, но Ева с силой толкает его в ребра, как будто она – разъяренная Жанетт, которая стоит на том пирсе и смотрит, как Джексон падает. Пусть он упадет и исчезнет навсегда.
– Не надо! – Выпад Евы изумляет его. – У меня в голове все перепуталось! Я думал, так будет лучше для всех.
– Нет, – ледяным тоном отвечает Ева, – ты выбрал то, что лучше для тебя.
– Где ты был все эти месяцы? – спрашивает Сол.
– В Британии, в Манчестере. Вот куда меня занесло.
Джексон в Манчестере, огромном разросшемся городе, где легко затеряться среди толпы. Вместе с Евой они ни разу там не были.
– Устроился в хостеле, нашел подработку на стройке. Хотел собраться с мыслями.
– И тогда решил приехать назад в Тасманию? – догадывается Сол.
– Не сразу. Я не знал, куда деться, не хотел уезжать из Британии. – Джексон смотрит на Еву – та стоит поближе к жаркому камину, чтобы высохли волосы и перестала бить дрожь. – Ведь там была ты, но разлука… оказалась невыносимой пыткой. – Он медленно качает головой. – Я как-то позвонил к нам домой, хотел услышать твой голос, но ответила другая девушка, сказала, ты съехала и там теперь живет она. Мне нужно было узнать, что с тобой все в порядке, так что я написал твоей матери.
– Ты писал моей маме?
Джексон кивает:
– От имени подруги по учебе.
– От Сары, – вспоминает Ева. – Ты представился Сарой.
– Все верно.
– Господи… – шепчет Ева.
Сколько мелочей она упустила!
– Я узнал, что ты в Тасмании, и понял, что обман раскроется. – Джексон потирает лоб. – Но что я мог поделать?
– Как ты сюда добрался? – спрашивает Сол.
– На самолете. У одного парня на стройке был друг, который мог достать паспорт.
– Хорошо, ты приехал, и что потом? Куда отправился? Где ты…
– Какая разница! – кричит Ева, размахивая руками так, что с плеч соскальзывает одеяло. – Меня не волнует, где ты был, как ты сюда попал. Мне на это наплевать. Я хочу узнать только одно – почему? Скажи мне, Джексон, – голос подрагивает на его имени, – почему ты так поступил со мной?
Джексон смотрит на нее покрасневшими, полными печали глазами. Он глядит в потолок, шумно сглатывает, затем делает вдох, будто готов заговорить, однако не сдерживается: опускает голову, всхлипывает, и по всему телу от рыданий проходит дрожь.
Глава 35
– Мне нужно на воздух, – говорит Ева, не глядя на Джексона.
С каменным лицом Ева выходит на террасу. «За ней лучше не идти», – думает Сол. Включается прожектор, и сквозь стеклянные двери видно, как Ева, опершись о перила, вглядывается в темноту. Трудно представить, что она сейчас чувствует.
Джексон вытирает слезы. Внутри Сола нарастает ярость, но он как можно более спокойно говорит:
– Жанетт все рассказала про пожар. Это ведь ты бросил там сигарету? – Джексон медленно поднимает взгляд и кивает. – Ты не вызвал пожарных. – Грудь разрывает изнутри. – Ты пустил все на самотек.
– Я испугался, что мне влетит… Чертовски глупо, а то я не знаю! – Джексон смотрит брату в глаза. – В этом весь я: эгоист, который думает только о себе. – Лицо искажается от боли, зубы стиснуты. – Когда я вспоминаю про маму…
Сол оборачивается: в камине с треском ломается полено, поднимая искры.
Немного помолчав, Джексон продолжает:
– Я поднимался туда, на Игл-Кейп. Впервые после того, как мы развеяли с мыса прах мамы. Там недалеко заброшенная рыбацкая хижина, я в ней ночевал.
Сол следит за пляшущим оранжево-красным пламенем. Да, на Уотлбуне скрываться легко: места дикие, людей почти нет.