Но температура не поменялась. Было всё также холодно, но не так, как должно быть. Ни мороза по оголённой коже, ни пара, который должен был идти изо рта и носа.
Не веря собственным глазам, Алевтина всё-таки шагнула на снег. В первые секунды ей даже показалось, что он намного теплее, чем полы в самом отеле. Но потом она поняла, что они почти одинаковые. Она была полностью убеждена, что это всё галлюцинации, которые не хотели уходить. Предположить, что это всё реальность, было бы полнейшей глупостью.
Осматриваться вокруг было почти такой же глупостью. Но попробовать стоило. Теперь непонятное здание вырисовывалось в полной своей красе. Оно не было таким громадным, каким представляла себе Алевтина, пока ехала на лифте вниз. Этажей пятнадцать – это максимум, который она насчитала, стоя на тёплом снегу. Это здание, казалось, тоже было вылеплено из снега. Возле каждого окна висели огромные сосульки, которые могли бы запросто разломить голову любому прохожему. При такой относительно высокой температуре они даже не начинали таять.
Алевтина повернулась спиной к зданию, как вдруг послышался звук упавшего предмета, который разбился в дребезги. Что-то сжалось по всему телу Алевтины. Она бы не хотела видеть, что это могло быть. Успокоив себя мыслью, что это могла быть одна из сосулек, она повернулась, перебирая окаменевшими ногами.
Увидев фигуру человека, она хотела вскрикнуть, но успела зажать рот рукой. Весь снег вокруг окрасился в красный оттенок. Человек был насажен на ту самую сосульку, которая некогда висела у окна. Но по картине можно было подумать, что это человек упал на сосульку, а не она на него.
Лицо несчастного закрывала чья-то рука, в предсмертной судороге сжавшая его лицо. Всё тело человека пульсировало, исторгая из огромной раны фонтаны крови. Алевтина повторяла в мыслях, что этого всего нет, но сердце не переставало бешено стучать. Её тело почти расслабилось.
Тут рука, будто ожила, и с неприятным хрустом содрала лицо, за которое была зацеплена. Рука исчезла, растворившись в заряженном воздухе, а лицо осталось лежать на испарявшемся снегу. Когда Алевтина увидела лицо Александра, она закричала и закрылась руками. Её голова металась из стороны в сторону, как у куклы, которой стараются открепить голову.
–Этого нет! Это ложь! Ложь! – продолжала кричать она, хотя понимала, что голос начинал садиться, – Прекрати это! ПРЕКРАТИ!
Вокруг закружил хоровод из звуков, которые принадлежали фантомам. Алевтина не хотела открывать глаза и оставалась сидеть на корточках, в ожидании того, что это всё скоро закончится.
– Каюсь я в грехах своих, отец! И я готов принять тот путь, что ты избрал мне. А ты! Недостойна того, чтобы Отец обратил взор свой на тебя! Ты жалкая!
–Как можно было не спасти Рафаэля? Почему ты не настояла на том, чтобы он был с вами до конца? Ты же чувствовала, что он умрёт!
–Марк не потерял бы руку, если бы ты сразу предприняла меры. Он так разочарован в тебе.
–Зачем нужно было идти в отряды НООМ, если знаешь свой слабый характер? Ты только и делаешь, что просишься домой, к соске. Ждёшь, пока тебя, нытика, пожалеют.
–Ты, как заноза в заднице. Александр только и думал, как избавиться от тебя. Ты приносила ему только проблемы. И теперь ты здесь! Наконец-то!
–А как же та мать с дочерью? Ты не спасла их, хотя была тем человеком, который ДОЛЖЕН был это сделать. ТЫ убила их, а не фантомы!
Алевтина закричала, чтобы заглушить их. Её нос почти коснулся снега, когда она наклонилась, сжимая уши всё сильнее.
–Замолчите! Закройте свои рты нахрен!
Несмотря на то, что всё лицо было мокрым от слёз, она чувствовала внутри зарождающуюся злость. Она была зла на то, что они говорили её мысли. То, что она думала. Это всё давило на неё. В голове звучало всё не так мрачно и осуждающе, как сейчас. Она будто была на суде. И обвиняли её в том, в чём она не виновата. Но это ОНА себя обвиняла. Со всех сторон была только она одна. От злости её трясло. Она старалась сдерживаться, поэтому её зубы скрипели под напряжением. И когда она наконец-то осмелилась открыть глаза, всё исчезло. Алевтина знала это.
Исчезло абсолютно всё. Даже отель. Алевтина подумала, что сейчас всё превратиться во мрак, и она проснётся в той белой комнате НООМ. Но если первое сбылось в точности, как она и думала, то второе очень сильно ударило по ней.
Сначала она чувствовала лишь то, что её руки были чем-то сжаты. Они ужасно болели и онемели. Во рту пересохло. Перед собой Алевтина видела лишь темноту. Она понимала, что это потому, что, её веки тяжелее чёрной дыры и разомкнуть их было практически невозможно.
–Ты совсем из ума выжил, ублюдок? Что значит «она сама на это согласилась»?
«Не может этого быть».
Неожиданный прилив сил ударил по организму Алевтины. Собрав все эти силы на открытие глаз, Алевтина смогла размыто разглядеть знакомую фигуру, которая подошла совсем близко, и тёплая нежная ладонь коснулась раскаленного лица Алевтины.
–Отойди! Она не должна приходить в сознание!
–Если ты её не освободишь, я лично прикончу тебя прямо сейчас!
Когда Алевтина смогла разглядеть пистолет в руках фигуры, сознание резко отключилось.
5
Алевтина вскочила. Сердце бешено билось, а желудок был готов вывернуться наизнанку, но ничего не получилось. Алевтина выпрыгнула с кровати и раскрыла окно. Свежий ночной воздух заполнил лёгкие, подействовав на организм успокаивающе. Длинные ногти впились в подоконник. Алевтина заметила это только в тот момент, когда ноготь нещадно хрустнул. Она бы никогда не смогла расслышать столь тихий звук, но сейчас её слух работал на полную силу. Она оторвала поломавшийся ноготь и бросила его в окно.
В голове свистела лишь пустота. Никаких воспоминаний о том, что ей приснилось. Только отвратительные ощущения, которые оставили свой отголосок в ещё не проснувшемся разуме Алевтины. Почувствовав, что конечности начинают замерзать, Алевтина закрыла окно. Стало немного легче. Посмотрев направо, Алевтина словила на себе свой же взгляд, который устремлялся на неё из зеркала.
«Да уж, Кейси назвала бы меня в очередной раз мертвецом».
Она нахмурилась. Кейси…Уж не она ли присутствовала в этом сне?
Как бы этого не хотела сама Алевтина, память возвращаться не собиралась. И тут она почувствовала, что во рту очень сильно пересохло. Шагая босыми ногами по холодному полу, Алевтина побрела на кухню. По дороге она вспоминала, как разговаривала за столом с Виктором. Каким ужасным он предстал перед