— И он всегда так много пьет?
Что за допрос? Я прикусила губу, не в силах вымолвить слова, которые так и жаждут вылезти наружу.
— У него сегодня двадцать первый день рождения.
Большинство людей заканчивают свой двадцать первый день рождения пьяными в стельку, но Райк выглядит так же подозрительно, как и раньше. Он видит меня насквозь, как и тот жиголо.
— Это чушь собачья, — говорит Коннор. — Ло не пытался скрыть от меня свою проблему. Я никогда не видел его без выпивки.
Я отворачиваюсь от их осуждения и крепко сжимаю руку на лодыжке Ло.
— Мне просто нужно отвезти его домой.
Проснись, я хочу накричать на Ло. Он оставил меня здесь убирать за ним. Опять.
Коннор бросает эту тему, и лимузин бесшумно катится по плохо вымощенным городским улицам. Я чувствую, как Райка захлестывают эмоции, как тяжело он дышит, пытаясь смириться с ситуацией. Каждый раз, когда я мельком вижу его, он выглядит так, словно может пробить стену. Или, точнее, пойти на пробежку.
Когда лимузин притормаживает возле «Дрейка», я подползаю к Ло и просовываю руки под его руки, прижимая его тяжелое тело к своему.
— Ло, — шепчу я. Проснись! Я едва могу отнести его в душ. Как, черт возьми, я смогу дотащить его до лифта? Попросить о помощи для меня, оказывается, чуждо, поэтому следующие пару минут я провожу, пытаясь придать его телу вертикальное положение и подтащить его к двери.
Коннор и Райк вылезают из лимузина, и тут моя дверь распахивается. Коннор просовывает голову снаружи.
— Лили, двигайся. Мы понесем его.
— Нет, Ло бы этого не хотел.
Райк опускает голову.
— И большинство парней также не хотели бы, чтобы их девушка несла их на руках.
Я воспринимаю это как личное оскорбление, хотя он, возможно, и не имел в виду этого.
— Он не в сознании, чтобы беспокоиться , — говорит Коннор, как будто это решает вопрос. Я вижу, что в этом деле я не выиграю.
Я соскальзываю с сиденья, вдыхая холодный воздух Филадельфии. А Коннор ныряет в лимузин.
— Ты возьмешь его за ноги.
Райк занимает место у двери, и они обмениваются указаниями друг с другом, пока Райк не подхватывает Ло на руки, довольно легко неся его. Я бы хотела, чтобы Коннор держал его на руках. Что-то в Райке меня настораживает.
Тем не менее, он держит на руках Ло. Картина должна быть комичной, поскольку Ло одет в красно-черный спандекс и выглядит как раненый герой из Людей-Х. Но я представляю, как Ло просыпается и видит Зеленую Стрелу, уверенно держащую его на руках. Он бы взбесился. И не в том смысле, что он фанат.
— Следи за его головой, — инструктирую я, когда мы проходим через вращающиеся двери.
— Всё под контролем, — Райк марширует по вестибюлю, не покладая рук.
Даже в лифте я внимательно слежу за Ло, расстроенная ходом событий. Я никогда не позволяла кому-то другому нести или помогать ему. Эта работа была моей, сколько я себя помню. И, возможно, я ужасно справлялась с ней, но, по крайней мере, он все еще жив, дышит. Здесь. Со мной.
У двери я нахожу свои ключи и веду их в нашу квартиру. Мои нервы снова подскакивают, когда я понимаю, что это, возможно, самое большое количество тестостерона, которое когда-либо переступало порог моей квартиры. А может, и нет. У меня был момент, когда я привела домой двух парней.
— Ты можешь положить его на кровать, — я веду Райка в комнату Ло и указываю на плед цвета шампанского. Он укладывает его. Пока я развязываю ботинки Ло, он рассматривает декорации, постеры с Комик-Кона, фотографии и тонированные шкафы. То, как он смотрит со стороны — это странно, как будто он никогда раньше не видел комнату парня.
— Вы двое живете вместе? — Райк берет со стола рамку с фотографией.
— Она Кэллоуэй, — Коннор опирается бедром на дверную раму, скрестив руки на груди.
Райк говорит: — Для меня это ничего не значит.
— Мой отец создал Fizzle, — объясняю я.
— Я знаю, это объясняет, почему Коннор крутится вокруг вас двоих, но это не имеет никакого отношения к тому, что вы вместе, — он опускает рамку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Коннор поднимает руку.
— Просто чтобы прояснить, мне вообще-то нравятся эти двое. С ними никогда не бывает скучно.
Райк отряхивает свою кожаную куртку, пропитанную алкоголем.
— Так у тебя серьезные отношения с Ло?
— Какое это имеет для тебя значение?
Его лицо искажается в раздражении.
— Ты всегда включаешь защитную реакцию с людьми, которые спасают твою задницу?
Да. Вместо того чтобы признать свои недостатки, я отвечаю на его предыдущий вопрос.
— Он друг детства. Мы только начали встречаться, но живем вместе с начала колледжа. Удовлетворен?
— Этого, блядь, достаточно, — говорит он, беря в руки еще одну рамку.
Коннор спрашивает: — Как ты думаешь, во сколько Ло проснется? Он обещал мне, что завтра мы пойдем в спортзал.
Я вздыхаю.
— Обещания Ло — это как бары в два часа ночи — пустые, — я открываю ящик стола и нахожу три пузырька «Адвила». Я выбрасываю пустой контейнер в мусорное ведро и высыпаю четыре таблетки из второго пузырька на ладонь. Торопливо наполняю стакан водой из ванной и ставлю его рядом с кроватью вместе с капсулами.
— Ты часто так делаешь, — констатирует Райк.
Я выключаю свет, не встречаясь с ним взглядом, и провожаю их в гостиную. Я укутываю свое тело в кремовое хлопковое одеяло, пряча руки, которые начали дрожать. Пока они выбирают диван, я сворачиваюсь калачиком в красном замшевом кресле.
Райк впитывает атмосферу с подушек, осматривая светильники, неиспользуемый камин и вдохновленные Уорхолом гравюры с белыми медведями. Как будто он строит человека из наших вещей. Мне это не нравится.
— Вам обоим лучше уйти. Я немного устала, — мягко говорю я.
Коннор встает.
— Хорошо, но я приду после обеда, чтобы забрать Ло в спортзал. Он может не выполнять свои обещания, но я получаю все, что мне предложили.
Райк встает как раз в тот момент, когда Коннор выходит за дверь. Он продолжает оглядываться по сторонам, его взгляд пробегает по кухне, барным стульям, книжным полкам...
— Ты планируешь что-нибудь украсть? — спрашиваю я. — У нас здесь не так много ценностей. Тебе стоит попробовать дом моих родителей.
Лицо Райка искажается.
— Ты — нечто, ты знаешь это? — его глаза сузились. — Если я пялюсь на твою блять лампу, это не значит, что я собираюсь ее украсть.
— Если ты не делаешь мысленные снимки, чтобы потом вернуться, тогда какого черта ты делаешь?
Он наклоняет голову набок и смотрит на меня так, будто я действительно идиотка.
— Я пытаюсь понять, кто вы, — он указывает на камин, где стоит хрустальная ваза, подарок Поппи на новоселье. — Богатые, — он кивает на бутылки со спиртным, которые стоят на кухонном столе. — Алкоголик.
Как он может сделать такой вывод на основании нескольких бутылок?
Мой нос раздувается.
— Убирайся.
Его глаза продолжают сужаться.
— Это больно — слышать правду? Кто-нибудь говорил ее вам раньше?
Я редко бываю так взволнована, но в моей груди поднимается что-то чужеродное и яростное.
— Ты не можешь смотреть на вещи и понимать нас!
— Да? Кажется, я задел за живое.. И я уверен, что это потому, что я прав.
— В чем твоя проблема? — я сплюнула. — Мы не просили тебя о помощи. Если бы я знала, что ты будешь таким... — я рычу, не в состоянии сформировать полное предложение в этот момент.
— Гориллой? — подтрунивает он. — Обезьяной? Приматом? — он делает шаг ближе ко мне. Я могу ударить его. Я никогда раньше не чувствовала такой враждебности по отношению к кому-то.
— Оставь меня в покое! — кричу я, почти скуля. Мне также не нравится тон моего голоса.
— Нет, — непреклонно говорит он.
Я сжимаю зубы, подавляя желание топнуть ногой, как чудачка.
— Почему?
— Потому что если бы ты думала, что у Ло серьезные проблемы, я не думаю, что ты бы что-то предприняла. И это меня чертовски бесит, — он оглядывает меня. — Так что разбирайся со мной, — он отходит назад к двери. Огромная часть меня согласна с Райком. Я не знаю, как помочь Ло, не навредив себе. И я слишком эгоистична, чтобы найти решение его проблем.