в это же день пробил все три номера, с которых звонил горе-актёр.
– Всем за полтинник. Никто не помнит, чтобы в это время кому-то звонил. Что интересно, все божились, что к этому времени были бухие. Двое на днюхе у друзей, один просто так решил расслабиться.
Тухлое завершение очередной зацепки окончательно вымотало всех троих. Они молча сидели во внутреннем дворике, наблюдая как здание понемногу пустеет. Каждый по-своему пытался отстегнуть от себя чувство вины. Тагир, к чувствам которого примешивалась вина за упущенные коллективом часы праздника, первый озвучил предложение наверстать их, причем, за свой счёт. Адиль поймал потупленный взгляд Саиды, зажавшей в руках живописный пакет, который она мусолила в руках весь день. Выписав своей покалывающей совести отгул, он ухватил обоих за руки и подорвал с нагретой скамьи.
57
– О, а вот и наш штрафник объявился.
Разнорабочие, обедавшие на застеленной газетами фанере в центре прихожей бетонированного каркаса, обернулись к вошедшему. Стянув с головы кепку, он подошёл к бригадиру и подставил выбритый затылок. Мужчина занёс и резко опустил руку, которая застыла в сантиметре от головы новоприбывшего.
– Ладно, на первый раз так и быть… Но помни, твой отец прораб на другом объекте, и поблажек здесь тебе делать никто не будет. К тому же ты ведь сам захотел ко мне в бригаду и знал прекрасно, что опоздание у нас – всё равно, что прогул. Так что мог сегодня и…
Бригадир осекся, когда из рюкзака парня показалось запотевшее горлышко его любимой водки. Молодой шпаклевщик продолжал медленно вытягивать свой оберег, хлопая на главного довольными глазами.
– Но раз у тебя сегодня иммунитет, – заурчал бригадир и вцепился в бутылку.
Пока коллеги распечатывали презент молодого, тот прошёл на балкон в соседнюю комнату. В рюкзаке помимо сменки и 0,7 литра «Медвежьего угла» лежало ещё кое-что. Он прислушался к доносившемуся из прихожей звону стекла, закрыл дверь и расстегнул боковую молнию. На незатейливую металлическую конструкцию, представляющую собой штырь, вогнанный в оловянный брус, он глядел будто ребёнок на любимую игрушку. Перекидывая в руках самодельный ключ, смастерить который ему помог электромеханик с прошлой стройки отца, он с ностальгией вспоминал как бегал по этажам, вскрывая двери шахты, свешивал ноги вниз и прислушивался к эху своих выкриков. В этот раз опять обжёг руку о трос, даже экстра-варешки не защитили. Но съехал, как Итан Хант! Вот только что за хохмач арматуру сунул между дверей? Навернулся знатно, аж кепка слетела. «Склонись перед Скироном». Ещё и смайлики на срезах нарисовал. Он вздрогнул и обернулся, бригадир барабанил по дверному стеклу.
– Ты чего здесь закрылся, курить начал что ли?
– Подумал, машину не так припарковал. Решил сверху глянуть.
– А… ну давай к нам. Что с рукой?
– Да за патрубок взялся, а он раскалённый, зараза, оказывается.
– Нормально ты так вцепился, до мяса прям. Что-то ты какой-то вялый, не заболел?
– Не, вчера день насыщенный был просто, – штырь заёрзал между сложенных ноликом пальцев.
– Ну понятно. Ты, давай тогда, расчехляйся порезвее и в зал. До Нового Года эту хату надо добить, кровь из носа, а может даже и с жопы.
Парень выдавил максимум смеха, на который был способен и проводил не смеющимися глазами исчезнувшие в проёме сто килограмм острятины. Он подошёл к окну и ещё раз взглянул на своё творение. Больше оно ему не понадобится – спасибо грёбанным немецким лифтоделам. Но этот дом ему нравится. Он хотел дотянуть его до Заиры, но когда овчарки дышат в спину, приходится менять планы и ускоряться. Ну ничего, аромат новой высоты с ним вдохнёт четвёртая Селемина. 16-й этаж, с ума сойти! Отсюда даже можно разглядеть его первую высотку. А с чётвёртой они поднимутся ещё на два этажа выше. А может он запустит сразу двоих. Нет, лучше, по очереди. Следующую отсюда, а юбилейную уже с вышки. Он сглотнул подступившую от свежей, будоражащей идеи слюну и выпустил ключ из рук, вглядываясь в кувыркающийся штырь пока тот не исчез в груде строительного мусора.
58
С первого же новогоднего утра жадное до снега махачкалинское небо разродилось самыми нажористыми за последние несколько лет хлопьями. Свежий покров не успевал слежаться, как уже был растерзан румяной малышней. Снежковые банды орудовали по всему городу. Любой зазевавшийся прохожий мог стать мишенью. Иногда атакам подвергались маршрутки и троллейбусы. Водители большинства из них, не особо заряжаясь праздником, с удовольствием настигли бы весельчаков всеми колёсами, если бы их не сдерживали пассажиры или же особенности конструкции.
К концу первой недели боевой запал поутих, и на улицах начинали проскакивать кривоватые снеговики. Своим обзавёлся и внутренний двор Горского РОВД. Накатанный с идеальной пропорцией комьев морконос сиял милицейской кокардой, отдавая честь сложенной веткой каждому входящему. Охамевшие вороны регулярно понижали снеговика в звании, склёвывая зернышки кукурузы с погон.
Адиль наблюдал в окно, как очередная каркающая пара по-новой разжаловала подтаивающего кругляша. Давно в кабинете не было так тихо. Не давило на уши даже гудящее трио системников. Свой компьютер Адиль тоже не включил – осваивал задаренный отделу ноутбук. Освоение не продвинулось дальше Червей и новой версии Экзеля с его хитровыдуманными таблицами. Он прокручивал одну из них, заполненную данными владельцев номеров, с которых поступали звонки на телефон Заиры Абиловой последние три месяца. Спасибо Саиде, по-прежнему остававшейся в строю, не смотря на окончание стажировки.
Из всей таблицы интерес представляли только четыре выделенных красным номера, с которых поступило ровно по одному звонку. Ситуация была схожей с той, которую они имели после разговора с риэлтором. Звонили поздно вечером. Никто из владельцев номеров не помнил, чтобы звонил кому-то в это время, потому как находился в таком состоянии, что не смог бы вызвать даже лифт. Более того, ни у кого номер Заиры в журнале вызовов телефона не значился.
Уже известная картина была и по вскрытию. Всё та же лошадиная хапка в крови и следы многодневного употребления до этого. Заключение Камал вновь принёс лично.
– Это у тебя, что за половник на карте? – не понял он, взглянув на связанные шнурком гвозди, – Бенетнаш, Мегрец… а, это типа Медведица? Ну да, есть что-то.
Тогда Адиль узнал от Камала об арабском осмыслении астериуса Большой Медведицы.
– Изначально это был никакой не ковш. Рисунок символизировал что-то вроде катафалка. Считалось, что первая звезда это предводительница плакальщиц, тянущих за собой погребальные носилки, вроде как, с мертвой принцессой.
– А, ну теперь чуть понятнее стало, почему следующая звезда считается набедренной повязкой. Хотя странный