Наконец, следует отметить, что основополагающий принцип взаимности, или эквивалентности, в международном праве стал причиной того, что именно эту правовую систему исследователи считали первичной по отношению к национальным, внутренним правовым системам. Так, выводя из обменных отношений между племенами принцип правового соответствия, или эквивалентности, иногда утверждали, что «при мене обе стороны чувствуют себя обязанными уважать известный устойчивый порядок, регулирующий обмен товарами и редкими продуктами. Ориу совершенно основательно считает, что обязательственные правоотношения, по-видимому, раньше сложились в междуплеменных отношениях, чем внутри племен в отношениях междуиндивидуальных. Первоначальной формой мены является немая, или молчаливая торговля»[413].
Государства и государствоподобные образования на территориях с разной экономической ценностью в условиях, при которых главенствующую роль в становлении древних государств играли экономические интересы, также требовали правового урегулирования статуса территории. При вступлении первобытных образований во взаимоотношения возникла необходимость установления рамок допустимого вторжения на территорию друг друга. Из-за этого уже на ранних этапах международного взаимодействия возникают международно-правовые институты установления, признания, изменения и режима границ и статуса территории. Именно поэтому в древнем международном праве статус территории и установление границ стали одними из наиболее развитых институтов. Возникает целый ряд способов приобретения территории и их правового закрепления, а также определения разного правового статуса территорий.
Правовое урегулирование статуса территории было тесно связано и с вопросом установления международной правосубъектности. Следовательно, вопрос международно-правового статуса территории и ее правителя, народа, который ее населяет, его территориально-властной организации является катализатором возникновения права в международной среде.
С последующим развитием международных отношений возникла необходимость в урегулировании средств их осуществления: в установлении статуса официальных дипломатических представителей, в разграничении их функций и предоставлении им соответствующей защиты. Первыми институтами, существовавшими, как известно, еще на ранних этапах международных отношений, были гостеприимство, гарантии безопасности дипломатов, правила покровительства, а первым необходимым элементом международных отношений, который делал их функционирование возможным, было признание статуса личной неприкосновенности официальных представителей иностранной стороны. Все они генетически связаны с институтом статуса иностранцев вообще, однако возникли самостоятельно еще на этапе так называемой «первобытной дипломатии».
Развитие отношений между государствами и государствоподобными образованиями не только требовало для них правового урегулирования, но и закрепления последнего в соответствующих международно-правовых актах. Уже на раннем этапе международных отношений стали возникать правила и процедуры создания международных обычаев, договоров, устных договоренностей. В одном из самых первых международных договоров древности (договор царя страны хеттов Цидантаса I (или II) с правителем Киццуватны Пилиясом – начало XV в. до н. э.) значилось: «Солнце, великий царь, царь Цидантас, царь страны хеттов, и Пилияс, царь Киццуватны, связали себя договором».
Представляя разные социальные образования, часто разные религии, которые запрещали вступать в отношения, а тем более заключать договоренности с иностранцами, субъекты таких актов прибегали к чрезвычайно детализированной процедуре с целью закрепления за ними юридической силы. Таким образом возникают достаточно сложные правила заключения международных договоров и порядок установления средств их обеспечения (например, определения статуса заложников, размера и условий уплаты дани, признания богов другой стороны и др.), а также устанавливается принцип соблюдения международных обязательств. Подобным правилам заключения международно-правового акта, тесно связанным с ритуалами и обрядами, больше всего отвечал обычай. Поэтому достаточно длительное время именно он был основным источником древнего международного права.
Однако, с развитием древних международных отношений стала очевидной недостаточность обычая для их регулирования. В результате, начали прибегать к возможностям других источников, что, в свою очередь, порождало соответствующие нормотворческие процедуры. Необходимость признания сделок с другими общественными образованиями или их представителями вызвала к жизни целый ряд сопутствующих международно-правовых институтов: договорную инициативу (которая должна была отвечать установленной процедуре), форму договора, статус и положение свидетелей заключения договора, подписание и ратификацию, депозитарий, гарант договора, основания, условия и размеры ответственности за их нарушение и др. Этой же цели служило и указание в текстах договоров на существующие и давно признанные всеми сторонами обычаи, способствовавшее не только подтверждению юридической силы упомянутых обычаев, но и повышению авторитета самого договора, особенно на тех этапах, когда он еще не получил достаточного признания в древнем правосознании[414].
Едва ли не главным аргументом против существования международного права в древний период было утверждение о преобладании в то время отношений враждебности между народами, преобладания военных отношений по сравнению с мирными. Взаимные недоверие и враждебность между различными народами и государствами следует связать скорее с религиозными, этическими, идеологическими и другими социальными убеждениями древних народов. Исходя из причин появления и функций международного права, логичнее было бы говорить не о невозможности его существования в результате распространения идеологии враждебного отношения к чуждым общественным группам, а о его возникновении именно как средства предотвращения конфликтов, преодоления первобытной враждебности и обеспечения международного взаимодействия. Из-за исконно негативного отношения к иностранцам и в условиях крайней необходимости экономических контактов с ними международное право возникает с целью осуществления таких контактов и предотвращения крупномасштабных конфликтов.
Оно возникло в том числе для преодоления ряда негативных факторов, оказывавших свое влияние на отношения между первобытными общественными группами. «Уже в глубокой древности люди стали понимать, что борьба, доведенная до непримиримости, до такого озлобления, при котором стороны уничтожают друг друга или настолько теряют уважение друг к другу, что не способны вести переговоры и устанавливать примирение, крайне вредит обеим сторонам…Целью архаичного права было примирение сторон»[415]. История межплеменного общения содержит много примеров того, как право, требовало отдать предпочтение мирному, а не военному разрешению конфликта.
Это же является и функцией права вообще, которое возникает для смягчения агрессивного поведения как отдельных членов общины, кланов, так этих коллективных образований в целом, для установления необходимого сотрудничества и взаимопомощи между ними[416].
Здесь важной предпосылкой утверждения правовых средств предотвращения войн и конфликтов в международных отношениях было заимствование принципа предотвращения преступлений или их наказания, который воплощался в первобытном принципе талиона. Говоря о принципе талиона, следует помнить, что именно он ограничивал наказание компенсацией за то преступление, которое было совершено (если кто-то украл вещь, он должен был отдать ее владельцу такую же вещь и т. п.), и этим ограничивал возможность наложения санкций на преступника. В основе принципа талиона лежит опять же принцип эквивалентности, или соответствия масштабов наказания масштабам преступления. Вообще данный принцип является одной из основ древнего общения между народами, которая проявлялась почти во всех видах международных отношений и составляла их содержание. Принцип талиона не только отвечал идее правовой эквивалентности – соответствия наказания преступлению, но и способствовал установлению более гуманной системы наказаний в древнем обществе. Со временем институт ответственности в древнем праве, и в частности в международном праве, перешел от принципа четкого соответствия размеров наказания размерам преступления к принципу более гуманного наказания.
Несостоятельность тезиса о преобладании насилия в международном праве на этапе его формирования можно объяснить и с философской точки зрения. Право как система, призванная регулировать отношения в обществе, не может служить их прекращению или ухудшению путем конфликтов. «В принципе всякая, даже самая элементарная форма социальной регуляции (упорядочивания) абсолютно противоположна началу социальной деструкции (разрушению). Это важно для понимания того, почему нельзя выводить исторический генезис социальных нормативно-регулятивных систем, будь то мораль, право или даже религия, из человеческой склонности к насилию, агрессии, стремления одерживать верх над врагами»[417]. Особенно это характерно для международного права, которое по своей сущности призвано регулировать существующие конфликты. Следовательно, сама сущность права – регулирование, упорядочение общественных отношений, противоречит идее о преобладании насилия или анархии в международных отношениях древности.