— Мы открываем для тебя другой способ смотреть на мир, — продолжал Джуравиль, — надеясь, что он поможет тебе в твоих путешествиях и испытаниях. Это всего лишь инструмент, способный, однако, поднять тебя над другими представителями рода человеческого.
— Почему? В смысле, почему именно я избран для того, чтобы получить этот дар? — спросил Элбрайн.
— Кровь Мазера, — ответил Джуравиль; фраза, которую так часто произносила Тантан, обычно с оттенком насмешки. — Мазер был твоим дядей, старшим братом твоего отца.
Эти слова вызвали в сознании Элбрайна воспоминание о другом времени и месте, о том, что происходило почти пять лет назад, когда он вместе с Пони стоял на холме над Дундалисом, глядя на мерцающее в вышине Гало.
— В вашей семье считалось, что он умер совсем молодым, — продолжал Джуравиль.
— Да, я помню… — начал было Элбрайн и замолчал.
На самом деле толком он ничего не помнил. Вроде бы отец упоминал о гибели своего старшего брата, которого, по-видимому, звали Мазер; во всяком случае, юноша, без сомнения, слышал это имя еще до того, как встретился с тол’алфар.
— Юный Мазер и вправду чуть не умер, — продолжал Джуравиль. — Его покалечил медведь. Мы нашли его в лесу и принесли в Кер’алфар. Выздоравливал он долго, но все же в конце концов поправился; сильный был мальчик — это у вас в крови. Мы собирались отпустить его домой, но прошло слишком много времени, и разведчики донесли, что Виндоны переселились в другое место.
Эльф замолчал, как бы обдумывая, что сказать дальше.
— На протяжении многих столетий люди и эльфы теснее, чем сейчас, общались друг с другом. Часто они селились рядом, а иногда даже жили одной общиной. Существовали и браки между ними, о двух мне точно известно, хотя дети от таких союзов рождались редко.
— Что разделило их? — спросил Элбрайн.
Джуравиль засмеялся.
— Ты прожил в Облачном Лесу пять лет, — ответил он. — Неужели не заметил, чего именно здесь не хватает?
Элбрайн удивленно посмотрел на него. Что он упустил из виду в этом зачарованном месте?
— Детей, — подсказал ему Джуравиль. — Детей, — повторил он подавленно. — В этом мы не похожи на людей. Я могу прожить тысячу лет — у меня за плечами уже около половины этого срока — и за все это время иметь одного или, самое большее, двоих детей.
Джуравиль снова замолчал, взгляд его затуманился.
— Это все потому, что триста лет назад пробудился дактиль, — добавил он.
— Дактиль?
— Демон.
Джуравиль отошел к краю маленькой полянки, поднял голову к небесам и запел.
Когда стоящие на страже долг свой забывают,Когда сердца стремление к богатству растлевает,
Когда есть только похоть, на любовь плевать,Когда торговцы начинают плутовать,
Когда прекрасных женщин продают и покупают,Когда корысть, словно болезнь, все души разъедает.
Тогда ты видишь, что твой мир окутывает тьма,Тогда ты видишь, как вокруг горят дома,
Тогда ты чувствуешь, как под тобой земля дрожит,И страх во мраке сгинуть тебе душу леденит.
Спасение в одном — забыть о распрях и вражде.Лишь вместе можно устоять в любой беде.
Пойми, кто в самом деле враг тебе, кто друг,Ведь гоблины и карлики давно сужают круг.
Пойми, что лишь неправедность твоя всему винойИ демон пробуждается, призыв услышав твой!
Песнь Джуравиля вызвала поток образов в сознании Элбрайна: сцены войны и насилия — вроде тех, которые были связаны с Дундалисом в тот ужасный день, когда напали гоблины. К тому времени, когда Джуравиль закончил, щеки юноши были мокры от слез, и сам эльф тоже плакал.
— Мы зовем этого демона дактиль, — сказал он. — По правде говоря, его пробуждение — это скорее явление мирового порядка, чем событие, имеющее отношение к какому-то конкретному существу. Мы — я имею в виду людей и эльфов — совершили ужасную глупость, однажды позволив этому ужасному созданию проникнуть в наш мир.
— И когда демон пробуждается, начинаются войны, — сделал вывод Элбрайн. — Вроде того сражения, в котором погибла моя семья.
Джуравиль кивнул и продолжил свои объяснения.
— Последний раз демон пробудился триста лет назад. В то время мы открыто торговали с людьми, и нас было тогда гораздо больше. Не столько, сколько людей, но больше. Ко’эвайл, или «смертельная война», так мы называем то ужасное время, когда погибли четверо из каждых пяти эльфов, — он вздохнул с выражением покорности судьбе. — И с тех пор у нас рождается мало детей…
— Вас уцелело так мало, что вы решили скрыться, держаться подальше от всех остальных.
Джуравиль удовлетворенно кивнул — юноша правильно понимает его.
— И тогда мы ушли в Облачный Лес и другие, не менее потаенные места. Благодаря помощи святых людей и их драгоценным дарам — магическим камням — мы сделали так, что эти места стали недоступны вторжению извне. Так мы и живем, и здесь, и там, под покровом облаков и тьмы. Нас мало; мы не можем позволить узнать о своем существовании даже тем людям, которых считаем своими друзьями.
— Среди вас есть те, кто ни одного человека не воспринимает как друга.
— Ты имеешь в виду Тантан? — засмеялся Джуравиль. — Пойми, она просто завидует тебе.
— Завидует? Чему?
— Твоей свободе, — ответил Джуравиль. — Мир открыт для тебя, но не для нее. Поверь, она не питает ненависти к тебе.
— Готов поверить в это — до нашей следующей схватки, — эти слова Элбрайна заставили эльфа снова рассмеяться.
— Да, она серьезный противник. И к тебе требовательна в особенности. Это ли не лучшее доказательство того, что Тантан твой друг? — Пожевывая травинку, юноша обдумывал услышанное. — Она знает, что тебя ждет нелегкая судьба, и хочет, чтобы ты как следует подготовился к ней.
— Что это за «нелегкая судьба»?
— О, вот это вопрос! — Джуравиль многозначительно поднял палец. — Мы не живем больше вместе с людьми, но нельзя сказать, что все отношения между нами прерваны. Именно мы, эльфы Кер’алфар, обучаем тех, кого называют Защитниками, — Элбрайн покачал головой; никогда прежде ему не приходилось слышать ни о чем подобном. — Твой дядя Мазер был Защитником, и притом одним из лучших. На протяжении почти сорока лет он охранял наши границы от гоблинов, великанов и прочих тварей. Чтобы перечислить все его подвиги, не хватит и недели.
Элбрайном овладело непривычное чувство гордости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});