Читать интересную книгу Академия. Классическая трилогия - Айзек Азимов

Дьюсем Барр прервал гневную тираду генерала:

— И все-таки, что из сказанного вами — правда, а что нужно списать на счет вашего озлобления?

Генерал отдышался и заговорил спокойнее:

— Нет-нет. Я не ослеплен гневом, уверяю вас. Я побывал в мирах, которые ближе к Сивенне, чем к Академии, где для людей понятие Империи — миф, небылица, зато Торговцы — повседневная реальность. Мы сами здорово ошиблись насчет этих Торговцев.

— И что же, в Академии вам так прямо и сказали, что они стремятся к Галактическому господству?

— Сказали? — Риоз снова вышел из себя. — Как же? Держите карман! Они мне этого могли и не говорить. Официальные лица, конечно, помалкивали. Все разговоры только о торговле, бизнесе. Но я говорил и с простыми людьми. И понял, что они там все без исключения верят в свою особенную судьбу и преспокойненько разглагольствуют о «светлом будущем». Они просто не скрывают этого всеобщего оптимизма, будь они трижды неладны!

На лице сивеннианца было написано молчаливое удовлетворение.

— Могу отметить только одно, генерал: выводы, которые я сделал на основании чистых умозаключений, оказались верны.

— В этом нет сомнений, — саркастически кивнул Риоз. — И я готов снять шляпу перед вашим аналитическим талантом. Но позволю себе тем не менее отметить, что все вышеперечисленное красноречиво свидетельствует, как они опасны в плане угрозы целостности владений Его Императорского Величества!

Барр скептически пожал плечами. Риоз резко наклонился вперед, грубо схватив за плечи старого патриция, и посмотрел ему прямо в глаза:

— Верьте мне, патриций! У меня нет ни малейшего желания быть тираном! Но для меня факт враждебности Сивенны по отношению к Империи остается фактом, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы погасить этот очаг инакомыслия. Однако я выполняю военную миссию и не имею права вмешиваться в гражданские дела. Случись что — меня просто отзовут, и моей карьере конец. Понимаете вы это? Вижу, что понимаете. Тогда чисто между нами: я не прочь забыть события сорокалетней давности. Мне нужна ваша помощь — и в этом откровенно признаюсь.

Молодой генерал с нетерпением ждал ответа, но Дьюсем Барр медленно покачал головой.

Риоз отпустил руки и умоляюще проговорил:

— Вы чего-то недопонимаете, патриций, и сомневаюсь, чтобы удалось вас убедить. Я не мастак говорить умные слова. Вы — ученый. Я — солдат. Но вот что я хочу вам сказать. Что бы вы там ни думали об Империи, вы должны признать ее могущество. Да, ее вооруженные силы совершали отдельные преступления, но большей частью они несли мир и цивилизацию. Именно военный флот создал Имперский Мир, который царил в Галактике на протяжении тысячелетий. Да сравните же тысячелетия мира под знаменами, на которых красуются «Звездолет и Солнце», и тысячелетия межзвездной анархии, которые предшествовали воцарению Империи! Вспомните о войнах и разрухе тех лет и скажите мне: неужели, несмотря на все свои недостатки, Империя не заслуживает того, чтобы она была сохранена? Представьте себе, — продолжал он с новой силой, — во что превратились внешние миры Галактики за годы разрухи и так называемой независимости, и спросите себя, неужели во имя дурацкого отмщения вы действительно хотите, чтобы Сивенна, вместо того чтобы стать провинцией, которую защищает могучий флот, превратилась бы в варварский мирок в дикарской Галактике, купающийся в мутных волнах вымороченной независимости, которая ничего вам не даст, кроме упадка и нищеты?

— Неужели все так плохо и… так скоро? — пробормотал сивеннианец.

— Нет, — откликнулся Риоз. — Безусловно, мы защитим вашу безопасность! Потому что я сражаюсь за Империю. И за военную традицию, хотя последнее — мое личное дело. Это то, чего вам я объяснить не могу. Военная традиция, построенная на имперских установлениях, — вот за что я сражаюсь.

— Вы впадаете в мистику, — пожал плечами Барр. — А мне всегда было трудно понять чужие мистические настроения.

— Я вас не прошу об этом! Вы хоть отдаете себе отчет в том, что Академия опасна?

— А разве не я предупреждал вас о том, что вы можете натворить бед, еще тогда, до того как вы туда отправились?

— Тогда кому, как не вам, понять, что их нужно уничтожить в зародыше. Ну, как же вы не понимаете? Вы знали об этой Академии тогда, когда о ней никто не знал. Поэтому именно вам легче представить, как ее лучше всего было бы атаковать. Именно вы могли бы лучше всех подсказать мне, каковы могут быть их ответные ходы. Послушайте, патриций, давайте заключим союз!

Дьюсем Барр поднялся.

— Такая помощь вам ничего не даст. Я говорю вам совершенно серьезно: всей мощи Империи не хватит для того, чтобы победить этот крошечный мир.

— Но почему?!

Глаза Риоза бешено сверкали.

— Нет! Не смейте уходить. Стойте, где стоите! Я скажу, когда вам можно будет уйти. Так вот: если вы думаете, что я недооцениваю противника, вы ошибаетесь. Патриций! — Риоз сдерживался изо всех сил. — На обратном пути я потерял один корабль. Я не знаю наверняка, попал ли он в руки Академии, но обнаружить его не. удалось. Если бы это был несчастный случай, то был бы обнаружен хотя бы остов корабля, Это не такая уж большая потеря — меньше одной десятой части военной мощи моего флота, но это может означать, что Академия уже демонстрирует свои враждебные намерения. Такая поспешность и недоверие с их стороны, такая беспечность в отношении последствий означают, что могут существовать тайные силы, о которых я ничего не знаю. Можете вы мне помочь в ответе на конкретный вопрос? Какова их военная мощь?

— Не имею понятия.

— Как прикажете вас понимать? Почему же вы с такой уверенностью заявляете, что Империя не способна справиться с таким ничтожным врагом?

Сивеннианец тяжело опустился на стул и отвел глаза в сторону от испытующего взгляда Риоза. Медленно, с горечью проговорил:

— Потому что я верю в законы психоистории. Это странная наука. Математическое обоснование ее законов дал один человек — Гэри Селдон, и это обоснование умерло вместе с ним. После его смерти ни один специалист не смог досконально разобраться в сложности этих законов. Но за небольшой промежуток времени, прошедший с тех пор, психоистория показала, что является мощнейшим инструментом, когда-либо изобретенным для изучения человечества. Не пытаясь прогнозировать действия отдельных людей, психоистория сформулировала законы, которые можно подвергнуть математическому анализу и экстраполировать для прогнозирования и управления действиями огромных масс людей.

— Ну и…?

— Именно психоистория, разработанная и доведенная до совершенства Гэри Селдоном и его группой, была заложена в фундамент Академии. Время, место и условия — все было рассчитано математическими методами. Поэтому создание Второй Галактической Империи неизбежно.

Голос Риоза дрожал от раздражения:

— Так что же, вы хотите меня уверить в том, что именно эти вот его научные финтифлюшки могут предсказать, что, если я, например, нападу на Академию, я проиграю такое-то и такое-то сражение по такой-то и такой-то причине? Вы что, думаете, что я тупоголовый робот, который идет прямехонько в пекло, навстречу собственной гибели?

— При чем здесь вы? — отрезал старый патриций. — Я же сказал уже, что психоистория не имеет ничего общего с действиями конкретных людей. Прогнозировались гораздо более широкомасштабные события.

И мы, так сказать, крепко сжаты могучей десницей Ее Величества — Исторической Неизбежности?

— Психоисторической Неизбежности, — мягко уточнил Барр.

— Ну, а если я все же воспользуюсь такой маленькой привилегией, как свобода воли? Если я вздумаю атаковать их через год или раздумаю атаковать вообще? При чем тут тогда Ее Величество? Какой от нее прок?

Барр равнодушно пожал плечами.

— Нападайте сейчас или не нападайте вовсе. На одном-единственном корабле или всем имперским флотом. Действуйте военной силой или экономической блокадой. Объявите войну честно или нападайте вероломно. Делайте, что вашей душе угодно, проявляйте полную свободу воли. Вы все равно проиграете.

И все это по мановению безжалостной десницы математически рассчитанных законов поведения человечества, которые нельзя ни отменить, ни остановить, ни отбросить в сторону.

Оба, не отрываясь, смотрели друг на друга. Наконец генерал просто и спокойно проговорил:

— Я принимаю вызов. Пусть будет так: мертвая рука против живой свободной воли…

Глава четвертая

Император

Клеон II, называемый «Великим». Последний сильный Император Первой Империи. Во время его длительного правления отмечался значительный всплеск политической и культурной активности. В литературе он, однако, чаще всего упоминается рядом с именем Бела Риоза, а в народе его так и называли — «Император эпохи Риоза». Однако несправедливо утверждать, что события последних лет затмевают его сорокалетнее…