- Мне бы хотелось посмотреть, как она перевязала эту рану.
Эльфейм инстинктивно, словно защищаясь, прикрыла рукой бинты под льняной сорочкой.
- Знаешь, тебе придется поверить мне на слово. Она тоже хорошо заживает.
Губы Лохлана изогнулись в легкой улыбке, которая сделала его похожим на озорного мальчишку.
- Я уже видел твой голый бок.
«Богиня!…»
Ее сердце затрепетало. Эль стало отчаянно жаль, что она не обладала способностью своего брата вести легкую, кокетливую и остроумную перепалку.
Да и Лохлан не был глупой девчонкой.
- Ну, тогда у меня не было выбора. А сейчас здесь нет вепря, который нападал бы на меня, - проговорила она, чувствуя себя смешной.
Ей очень хотелось, чтобы он коснулся ее, но в то же время девушка знала: если он это сделает, то она тут же убежит обратно в замок. Ее мысли походили на светлячков, мелькающих вокруг головы.
Эль никак не могла заставить себя прекратить нести чепуху:
- Я сейчас вообще не очень симпатично выгляжу, хоть голая, хоть в одежде. Ни разу не мылась с того дня, когда произошел несчастный случай.
Она с трудом велела себе закрыть рот и нервно провела рукой по длинным волосам. На ощупь они были безнадежно грязными и безжизненными. Девушка даже отступила на полшага, боясь, что он почует запах ее пота.
Но Лохлан не мог позволить ей отойти. Оставаясь на месте, он поймал ее за запястье, когда она снова подняла руку, чтобы провести по волосам. Его ладонь была теплой и сильной. Он мягко потянул ее, и она сделала шаг к нему.
- Как мне заставить тебя понять, что именно я вижу, когда смотрю на тебя? - спросил Лохлан. - Мать воспитывала меня в своей вере, учила образу жизни ее соплеменников, народа Партолоны. Она передала мне любовь к своей Богине Эпоне. Не могу сосчитать, сколько раз я слышал, как она молила ее о защите и помощи, просила об особом благословении для меня и других, подобных мне. У нее была связь с ее Богиней, которая оставалась сильной на протяжении всей жизни.
Он помолчал. Его горло внезапно стиснули спазмы, нахлынувшие от воспоминаний.
- Моя мать была женщиной большой веры. Она умерла, полагая, что ее молитвы не останутся без ответа.
Лохлан настойчиво потянул Эльфейм за руку, заставляя ее подойти еще ближе. На этот раз она последовала велению своего сердца и подошла к нему.
- Видишь ли, мне кажется, что из молитв матери ты попала прямо в мое сердце. Когда я смотрю на тебя, то вижу любовь к своему прошлому, соединенную с исполнением моего самого заветного желания.
Нежно, словно боясь, что Эльфейм отпрянет, он коснулся кончиками пальцев ее скул, щек, медленно скользнул по гладкой линии ее подбородка, опустился вниз, лаская шею, а потом слегка задержал ладонь на раненом плече.
- Оно до сих пор болит?
- Оно?…
Эльфейм была так близко к нему, что могла чувствовать жар его тела.
- Твое плечо.
Его прикосновение взволновало ее. Лохлан видел, что губы девушки приоткрылись, глаза заблестели. В них виделось ошеломление. Мысль о том, что его пальцы так явно потрясли ее, заставила фоморианца улыбнуться, показать белоснежные и очень острые зубы.
Эльфейм поспешно отвела взгляд, но Лохлан приподнял ее голову за подбородок и повернул к себе, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.
- Это просто зубы.
- Прекрати читать мои мысли! - прикрыла она свою неловкость раздражением.
- Я уже говорил, что не умею этого делать.
- Тогда прекрати угадывать их по моему лицу.
- Не могу. У тебя прекрасное выразительное лицо.
Он снова улыбнулся, но теперь Эль не стала отворачиваться.
Его зубы были совсем другие - острые и опасные. В ее мозгу пронеслись обрывки исторических сведений, прочитанных в материнских книгах. Фоморианцы были демонами, их переполняла неудержимая жажда крови, особенно во время спаривания. Чтобы выжить, они питались кровью живых существ, охотились на людей.
- Ты можешь… - внезапно начала она, потом замолчала, немного поразмыслила и перефразировала вопрос: - Ты питаешься кровью других живых существ?
Лохлан моргнул, откровенно изумившись.
- Нет. Я предпочитаю готовить себе еду. - В уголках глаз Лохлана появились морщинки, но он сдержал улыбку. - Не живую.
- Но тогда почему?… - Она перевела взгляд на его зубы, а потом снова требовательно посмотрела на него.
- Почему мои зубы не похожи на твои? - закончил он за нее.
Она кивнула, изучающе глядя на него.
- Это часть моего наследия, Эльфейм. Я достаточно человек, чтобы не питаться кровью живых существ, поддерживая собственную жизнь. Но во мне достаточно много и фоморианца, в том числе остатки этой жажды крови.
Она сделала глубокий дрожащий вдох.
- Я читала, что фоморианцы пьют кровь друг друга.
Он вздохнул.
- Твои книги не солгали. Фоморианец жаждет попробовать крови своей супруги, когда она, в свою очередь, желает его. Обмен кровью - это часть той связи, которая держит их вместе. - Лохлан грустно улыбнулся. - Тебе это кажется ужасным?
Она смотрела на его рот, губы, сильную линию челюсти.
- Не знаю, - прошептала Эль и перевела взгляд на его затуманенные глаза.
«Что я почувствую, если он поцелует меня? Надо спросить его. - Эта мысль пронеслась в ее мозгу подобно танцующим осенним листьям. - Спроси его», - эхом отозвалось в ее крови.
К своему удивлению, девушка услышала собственный голос:
- Если ты поцелуешь меня, то прокусишь мои губы?
- Нет. Я не укушу тебя, - негромко ответил он.
Лохлан гипнотизировал ее. Она слышала, как кровь стучит в ушах.
- Ты сказал, что в тебе все еще живет жажда крови. Тебе хочется попробовать мою?
Через соединенные руки она почувствовала, как дрожь прошла по его телу, словно мгновенно отвечая на этот вопрос, но глаза фоморианца оставались прикованными к ней.
- Я очень много хочу от тебя, Эльфейм, но не возьму ничего, пока ты сама не пожелаешь мне это дать.
- Я… я не знаю, чего желаю. Я никогда раньше не целовалась, - пробормотала она.
- Я это знаю.
Глаза Лохлана потемнели, превратились из синевато-серых в почти черные.
- Наверное, я ждала тебя.
Она говорила так тихо, что он скорее ощущал ее слова, нежели слышал.
- А я - тебя, - шепнул Лохлан в ответ.
«Будь нежен, не спугни ее, - приказывала разумная часть его сознания. - Она юная, неопытная. Ее легко напугать».
Но он должен был попробовать эту девушку.
Медленно, давая Эль возможность отстраниться от него, он наклонился и потянулся к ней губами.
Это так сильно отличалось от того, что она себе представляла! Эльфейм думала, что целоваться неудобно, особенно сначала. Какой же она была наивной! Губы Лохлана оказались теплыми и твердыми по сравнению с нежностью ее собственных, но такими манящими. Их рты слились в одно целое, языки встретились. Из головы Эль вылетели все мысли. Она крепко прижалась к нему, закрыла глаза и жадно впитывала его. Он был лесом - диким, красивым и неприрученным. Лохлан манил ее. Он стал целовать девушку крепче, одной рукой зарылся в ее волосы, другой привлек Эль к себе. Она охотно повиновалась, прижалась к нему всем телом, ни о чем не думая, обвила руками его шею.