когда местные победят. Сдаться в плен и узнать судьбу Пресни! Если его убили — раскусить шарик и сдохнуть. Если жив… Ну а если жив — тогда и поглядим!..»
— У-Э-Э-Э-Э-Э-Э! — ревел за спиной «пижон».
Грустно так ревел… Похоже, добивают его… Или сам собирается копыта откинуть. Ну, туда ему и дорога!.. Я одним прыжком подскочил к траншее, а затем, не теряя времени, спрыгнул вниз. И вздрогнул, когда рядом воткнулся болт.
Я успел заметить направление, откуда он прилетел… И с удивлением обнаружил на точке запуска болта, в мужском загоне для рабов, Шило… Тот мне что-то орал, корча злобные гримасы… Да, если придётся возвращаться в Тутгород, эта история может доставить проблем… Но с проблемами лучше разбираться по мере их поступления.
«Торгаши нам этот провал не простят. И плевать, что их заранее предупреждали, что нужен огнестрел, а они его зажмотили!.. Не простят… Повесят все косяки на нас. И за потерянные баллы они последнюю шкуру с нас сдерут… Да чего он там кричит-то?»
Шило снова вскинул арбалет и выпустил в меня болт. Однако в этот раз я пригнулся, прячась в траншее. По всему выходило, что этот говнюк раскусил мои планы. Ну и плевать! На всё плевать!..
— О-Э-Э-Э-У-У-У!
Красный от крови «пижон», выломав несколько брёвен, вырвался из женского загона. И, почти не потеряв в скорости, устремился к загону мужскому. Не, этого урода надо добивать… Иначе я ни сбежать не смогу, ни до плена живым не дотяну…
Скинув арбалет, я натянул тетиву и наложил болт. А «пижон» как раз успел добраться до соседней ограды. И зачем-то врезался в неё не плечом, а вытянутыми руками — прямо как робот, у которого шарниры в одном положении заело.
А, вон оно чего… Это из-за того, что у «пижона» в плечах болты торчат. Он вообще уже красного ёжика напоминает… Но ещё держится на ногах.
Я прицелился в «пижона», а Шило прицелился в меня. Мы выстрелили одновременно.
Мой болт ударил «пижона» в затылок. Мне повезло. Чистая случайность: прямо в этот момент бешеный мерзавец двигался строго от меня.
И мне повезло дважды. Болт Шила, оцарапав моё предплечье, воткнулся в землю. Я даже не удержался: поднял в его сторону правую руку с арбалетом, согнул её в локте и демонстративно стукнул левой по сгибу. На, мол, выкуси…
И это было последнее, что видел Шило в этом полушарии… Спустя секунду на его удивлённом лице вырос третий, тёмный, глаз. А содержимое черепной коробки выплеснулось из затылка.
Глянув на это, я резко пригнулся. А затем побыстрее полез в «гроб». Откровенно говоря, мне уже было наплевать, чем этот сраный штурм закончится… Мне просто надо было его переждать.
Дневник Листова И. А.
Сто четырнадцатый день. Мысли перед возрождением.
Я умирал. И скажу честно: умирать — это весьма паскудное ощущение. Я лежал на земле, на боку, и очень старался не шевелиться. «Лечилка» работала в полную силу, но крови из меня натекло как-то чересчур много. Даже не думал, что её во мне столько…
Впрочем, я уже особо ни о чём не думал. Нет, конечно, проскакивали всякие-разные мысли… Например, что рассвет красивый. Что Иваныч, гад, ягод нажрался, а ни с кем не поделился. Что больно смотреть, как добивают могучего Хир-Си. Но это всё так… Мысли, скользившие где-то по краю сознания.
«Смерть — это ещё не конец! Я смогу возродиться! Я открою глаза в своей капсуле! В Алтарном! В лучшем городе этого полушария! Я буду жить!»
Почему-то моё тело во всю эту галиматью не верило. На мозг волнами накатывала паника. А паника — это плохо… Паникуя, я дёргался. А из-за этого десяток болтов, достигших цели — то есть, меня — делал мне очень больно.
Немели пальцы на руках и ногах. Кровь толчками покидала меня при каждом ударе сердца. Я был уже почти мёртв.
«Но это не конец! Не конец! Будет новое тело!»
«А буду ли это я?»
«А кто же ещё⁈»
«Это просто смерть тела! Это не моя смерть! Не-е-е-ет!»
Я снова нервно дёрнулся. И снова застонал от накатившей боли. Сознание медленно проваливалось в какую-то темноту. И только остатки воли помогали мне держать глаза открытыми. Чтобы увидеть, что вокруг происходит.
Иваныч упал, когда арбалетный болт ударил ему в затылок. Кто стрелял, непонятно. Хотя… Тут ничего не понятно. Наши с рёвом наваливаются на загоны. Оттуда стреляют враги. Трупы вокруг, крики, визг. И запах…
Тошнотворный запах. От крови и внутренностей. Правда, он уже почти не мешает. Кровь продолжает вытекать из меня.
Вот… Ага, так и знал… Я уже перестал чувствовать конечности… На них, видимо, не хватило живительной красной жидкости. Что там говорил СИПИН? Случайности не случайны?
«Дурь какая-то…»
«Отвлёк меня просто…»
«Но хорошо отвлёк…»
«Больно-то как…»
Последний всплеск боли был таким жутким, что отказало зрение. А сразу после этого меня мягко укутала темнота, позволив насладиться последними секундами жизни.
«Это не конец!..»
Это был конец.
Зрение так и не вернулось.
А темнота сменилась спасительным забытьём.
Глава 17
Совершенно откровенная
Дневник Листова И. А.
Сто четырнадцатый день. Мой любимый собеседник!
Ц-ц-ц-ц-ц… Ц-ц-ц-ц-ц… Ц-ц-ц-ц-ц…
Странный звук. Необычный для утра. Или не утра? И вообще, где я нахожусь? Открыв глаза, я уставился на огромную надпись, перекрывавшую мне обзор:
ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ДВИГАЙТЕСЬ! ИДЁТ РЕПЛИКАЦИЯ!
Будто сквозь туман, из омута памяти стали пробиваться воспоминания. О штурме, о ранениях, о боли. Тут-то я и догадался, что бесславно, а может быть, и славно, умер. А когда догадался, сразу же попытался дёрнуться: надо же проверить, не пострадал ли кто-то из моих. Если все капсулы на месте — значит, можно не бояться.
Однако огромная надпись не зря висела перед глазами. Дёрнуться я не мог.
— Думаю, ты занимаешься абсолютно бесполезным делом! — вмешался СИПИН. — Твой мозг пока отключён от твоих же конечностей. Будь умницей, дай капсуле закончить восстановление!
— СИПИН, а это я? Или не совсем я? — задал я второй очень волновавший меня вопрос, раз уж на первый гадский инструктор ни за что не ответит.
— Люблю дурацкие вопросы! А сам как думаешь? Ты это? Или не ты?
— Ну, судя по первым ощущениям, я — это, конечно же, я. Но если вдуматься, то, может, и не совсем я…
— Судя по твоему ответу, это не ты. Вано, с которым я общался раньше, был куда более сообразительным!
— Ой, ну мне ещё всякие отрицатели эволюции будут на уши приседать!.. — возмутился я уже более осознанно.
— Разве я сказал, что отрицаю эволюцию? Впрочем, могу понять твои