— Почему ты решила, что нам нужно искать культ в Чернотопье? — перевел я тему, когда стало возможно нормально разговаривать.
Мы добрались до перекрестка и свернули на север, в сторону деревни с говорящим названием Лесная. С этого поселения во все баронство поступала древесина, которую восемь лет добывал мой предшественник, естественно, не в одиночку, а с бригадой других работников.
На лесопилке добытые в лесу бревна превращали в доски, и вот они уже шли на экспорт. Качество получалось так себе, и на рынке, в принципе, конкурировать эти материалы не могли. Но барон все равно принимал их, больше используя для возведения построек в самом Чернотопье, чем на продажу соседям или тому же графу.
Вольных охотников тут не имелось. Для них когда-то очень давно был возведен небольшой трактир прямо на перепутье с Катценауге, чтобы возвращающиеся с добычей молодцы не прошли мимо. С годами там появились и другие постройки, и постепенно вырос небольшой городок. О том, чтобы лезть в глубину территории Чернотопья, никто там и не думал. Здесь просто нечего было делать — все потребности с лихвой удовлетворял Кройц, тот самый городок для вольных охотников.
Ближайший анклав тоже оставался по другую сторону, и так получилось, что никому-то деревня Лесная, стоящая не так уж и далеко от границы Катценауге, оказалась не нужна. Может быть, именно поэтому Шварцмаркт и не занимался ей и лично ни разу так и не посетил. Естественно, это нисколько не мешало ему засылать сюда дружину для сопровождения сборщика налогов. Ну и писари имелись, конечно.
По бокам от нас потянулся высокий зеленый лес, изредка перемежаемый уже старыми вырубками. Новая трава и молодые деревца успели прорасти на месте сваленных стволов, ушедших на продажу. Да и память Киррэла подсказывала, что основной промысел уже давно располагался восточнее, лесорубы чуть ли не вгрызались в лес соседнего графства. Во всяком случае сам парень ни разу не видел, чтобы кто-то добывал древесину в южном направлении.
День только перевалил за середину, и Салэм не спешила делать привал. Я тоже не так устал, чтобы просить остановиться. Неожиданно проблема, о которой я и думать забыл, встала костью в горле, заставляя суматошно перебирать варианты.
Я помню жизнь Киррэла, но сыграть пацана, которого здесь знают с пеленок, не смогу. А стало быть, у окружающих обязаны появиться вопросы, почему мальчишка вдруг так быстро изменился.
Дредхорст резко остановился, и Салэм вскинула ладонь.
— Приготовься, — велела искоренительница, другой рукой уже нашаривая сферу в сумке на поясе.
Я никакой угрозы не ощущал, и магии чужой не чувствовал. А потому просто вытащил револьвер из кобуры и взвел курок. Не хотелось бы сдохнуть из-за своей нерасторопности, тем более что Салэм просто так ничего не делает.
Сфера взмыла в небо, а некромантка похлопала себя по бедру. Из багажника выметнулась первая гончая. С минувшей схватки стая костяных собак, кажется, стала чуть мельче в габаритах, но я не был в этом уверен, может быть, просто примелькались.
— Сейчас посмотрим, — пробормотала Салэм, вынимая из кармана небольшую колбу. — Ищи, девочка.
Гончая послушно ткнулась носом в открытую склянку и внутри ее черепа полыхнули два небольших зеленых зрачка. Не дожидаясь новых команд, псина сорвалась с места, двигаясь дальше по дороге.
— Что за… — хотел спросить я, но Салэм сама дала пояснение.
— Это обломок алтаря, Киррэл, на котором тебя хотели зарезать.
Вопросы отпали так же быстро, как и появились. Выходит, она все это время таскала с собой частицу вражеской магии и теперь решила поискать следы культистов в моей родной деревне. То есть все это время Салэм могла с точностью узнать, есть ли безумные ублюдки поблизости.
И тут, собственно, у меня возник другой, закономерный вопрос.
— Если с помощью осколка ты могла узнать, где сидят культисты…
— Я должна была сдать этот обломок в анклав, — покачала головой Салэм. — И воспользовалась им несколько раз, когда мы уже вышли по заданию магистра Отто. До этого у меня даже и мысли не было, что мы столкнемся с последователями Хибы. Мы же ехали в академию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Что ж, сделаю вид, что поверил. Пока что мне все равно не с руки расходиться с некроманткой, Аркейн достанет меня, если нарушу договор.
Дредхорст продолжал стоять на месте с занесенной для очередного шага лапой. В лесу слева от нас раздался осторожный крик птицы, и вскоре ему ответили пернатые собратья. Природа оживала, видимо, звери сочли нежить и нас с Салэм не представляющими опасность.
Справа хрустнула ветка, и я взглянул на присевшего отдохнуть ворона. Черная птица повернула голову, чтобы смотреть на нас одним глазом. Темный клюв был запачкан, и мне как-то сразу стало ясно, что можно не опасаться разоблачения.
Потому что ворон встряхнул головой и болтающийся в клюве глаз описал дугу, прежде чем птица закинула его себе в рот. К нам падальщик уже потерял всякий интерес, так что я спокойно хлопнул сидящую впереди искоренительницу по плечу.
— Ты не чувствуешь, что рядом с нами сидит людоед? — спросил я.
Салэм кивнула.
— Я не чувствую мертвую плоть, если ты об этом, — сказала учитель, разглядывая довольную птицу. — Только смерть в момент гибели. Но вокруг ничего такого нет, значит, либо ворон жрал человечину из старого тела…
— Либо все уже кончилось, — кивнул я.
О том, что далеко уносить свою пищу ворон бы не уносил, а жрал где-то поблизости, я говорить не стал. Это и без того понятно. А значит, нас ждет зрелище мертвой деревни в лучшем случае. В худшем — мы приедем к монстрам в объятия.
— Нашла, — объявила Салэм, и дредхорст тут же перешел в движение.
Дорога промелькнула быстро, но у меня все равно рукоять револьвера оказалась влажной от пота. Никаких вспышек адреналина на этот раз не было — то ли я был слишком спокоен, то ли тело привыкло к подобным ситуациям, что вряд ли.
Вскоре лес расступился, грунтовая дорога вильнула в сторону, почти сразу сменившись широкой вытоптанной тропой, уводящей в маленький перелесок. За жидкой стеной деревьев уже можно было рассмотреть деревенские дома.
Не дымили печные трубы, не слышно и привычного гомона жилого поселения. Ни детей, ни собак, ни даже перестука металла в кузнице, стоявшей как раз с ближайшего к нам конца Лесной.
К нам вышла гончая. Судя по ее спокойному виду, опасностей можно не ждать. Салэм указала мне рукой в сторону центра деревни. Дом писаря, где Киррэла учили грамоте, всегда выделялся. Во-первых, единственное здание из камня, во-вторых, он выступал в качестве административного центра, где проходили собрания, заседания и решались важные для Лесной вопросы.
Теперь стены были вычернены копотью, крыльцо разрублено, будто поработал гигант с топором. Тяжелые двери — в прошлом Киррэл не мог открыть их одной рукой — разлохмачены. Отдельные бревна еще кое-где держались, но было заметно, что стоит на них как следует дунуть, и рухнут.
— Мне жаль, — сказала Салэм, когда мы подъехали к гончей.
Костяная псина пошла параллельно дредхорсту, не обращая внимания на кровавые разводы, оставленные на стенах зданий. Маленькие заборчики, огораживающие дома деревенских жителей, местами проломлены, местами завалены. Мы проехали еще немного, и я заметил торчащие в проломе детские ноги.
— Это был не культ, — проговорила искоренительница. — Они бы не оставили тела валяться.
Я кивнул и спрыгнул на землю. Револьвер в моей руке жег пальцы, подсознательно я ждал какой-нибудь пакости, нападения из-за угла или еще чего. Но вырезанная деревня оставалась совершенно мертвой. Не было здесь врагов, ни одного не осталось, куда ни глянь, знакомые лица соседей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что тут могло случиться? — спросила у меня Салэм.
Я прошел в обгорелый дом писаря, пинком сбив изуродованные петли ворот. С грохотом бревна обрушились на пол, взметая столбы сажи. Внутри все выгорело, под сапогами хрустели черепки разбитой посуды, в углу лежало несколько обгоревших до костей тел.