Традиционные психологи и психиатры считают, что человеческая агрессивность является результатом расстройств, оскорблений и недостатка любви в младенчестве и детстве. Однако подобные объяснения упускают из виду крайние формы насилия, например серийные убийства, совершенные «бостонским душителем» или типом вроде Джефри Дэгмера, а также массовые социальные явления, такие, как нацизм и коммунизм. Трудности в ранней истории индивидов недостаточно объясняют психологические мотивы кровопролитных войн, революций, геноцида и концлагерей — явлений, которыми охвачено большое число людей. Самоисследование с использованием холотропных состояний проливает совершенно новый свет на эти формы человеческого насилия. Исследуя глубины нашей психики, мы обнаруживаем, что корни этой опасной стороны человеческой природы находятся гораздо глубже и более труднодоступны, чем полагают ученые-психологи.
Несомненно, травмы и расстройства, относящиеся к детству и младенчеству, суть важные источники агрессии. Однако эта связь затрагивает данную проблему лишь поверхностно. Систематическая и углубленная внутренняя работа рано или поздно раскрывает перед нами тот факт, что человеческое насилие во многом коренится в травме биологического рождения. Угроза жизни, боль и удушье, переживаемые при рождении в течение многих часов, порождают огромную тревогу и чудовищную агрессию, которые хранятся в памяти психики и тела. Это хранилище врожденного недоверия и враждебности к миру составляет значительную часть темной стороны человеческой личности, которую Юнг назвал Тенью.
Как мы уже видели ранее, повторное переживание рождения в холотропных состояниях обычно сопровождается образами немыслимого насилия, как индивидуального, так и коллективного. Сюда входят переживания увечий, убийств, изнасилований, а также сцен кровопролитных войн, революций, мятежей и концлагерей. Ллойд де Моз (Mause 1975), пионер психоистории, дисциплины, применяющей методы глубинной психологии к социально-политическим явлениям, изучал речи политических и военных лидеров, а также плакаты и карикатуры времен войн и революций. Он был поражен обилием изречений, метафор и образов, относящихся к биологическому рождению, обнаруженных в этом материале.
Военные лидеры и политики всех времен, говоря о критической ситуации или объявляя войну, обычно использовали понятия, описывающие различные моменты перинатальных страданий. Они обвиняли врага в том, что он «душит и подавляет нас», «выжимает из наших легких последний воздух» или «держит нас взаперти и отнимает жизненное пространство» (Hitlers «Lebensraum»). Часто встречаются и упоминания о зыбучих песках, темных пещерах, туннелях, лабиринтах, об опасных пропастях, куда нас могут столкнуть, и об угрозе гибели в пучине или потопе.
Аналогичным образом и военные лидеры облекают свои обещания победы в форму перинатальных образов. Они заявляют, что «спасут нас из предательского лабиринта и поведут к свету, что брезжит в конце туннеля». Клянутся, что, как только угнетатель будет побежден, «все вновь смогут свободно вздохнуть». Я уже показал в другом контексте глубокое сходство между картинами и зарисовками, изображающими перинатальные переживания, и символизмом плакатов и карикатур времен войн и революций (Grof 1996).
Однако даже объяснения, учитывающие перинатальные истоки агрессии, не могут полностью раскрыть природу, масштабы и глубину человеческого насилия. Его глубочайшие корни выходят далеко за пределы индивида — в трансперсональную сферу. В холотропных состояниях эти источники агрессии являются нам в форме гневных божеств, дьяволов и демонов, присутствующих во многих мифологических темах, таких, как Апокалипсис или Рагнарек (гибель богов). В этой книге я уже приводил примеры этих архетипических сил, действующих в глубинах нашей психики. Дополнительными потенциальными хранилищами агрессии на трансперсональном уровне являются воспоминания прошлых жизней и филогенетические матрицы, отражающие наше животное прошлое.
Как мы видели, образ человеческой природы, который раскрывается при изучении холотропных состояний, а также масштабы и глубина человеческой агрессивности, унаследованной нашей плотью, весьма обескураживают. Однако, выявляя колоссальность проблемы, изучение холотропных состояний обеспечивает и совершенно новые перспективы и надежды. Оно показывает, что для решения проблемы человеческого насилия существуют мощные и эффективные способы. В углубленной эмпирической работе, достигающей перинатального и трансперсонального уровней, за относительно короткое время можно безопасно выразить огромные объемы агрессивности, проработать их и преобразовать. Эта работа проливает новый свет на природу агрессии и ее отношение к человеческой психике. Согласно холотропным прозрениям, агрессия не отражает нашу истинную природу, а скорее служит экраном, отделяющим нас от нее.
Проникнув сквозь эту темную завесу стихийных инстинктивных сил, мы обнаруживаем, что наша внутренняя сущность не животна, но божественна. Это откровение полностью согласуется со знаменитым пассажем из индийских упанишад, который я уже цитировал выше. Суть этих древних писаний предельно ясна: «Тат твам аси» (ты есть то) — «в глубочайшей своей природе ты тождествен Богу». Я на собственном опыте убедился, что ответственная работа с холотропными состояниями может дать весьма обнадеживающие практические результаты. Углубленное внутреннее самоисследование регулярно ведет к уменьшению агрессии и саморазрушительных тенденций, а также к увеличению терпимости и сострадания. Оно также воспитывает уважение к жизни, сострадание к другим живым существам и экологическую чуткость.
Психодуховные истоки ненасытной жадностиЗдесь мы подходим к рассмотрению третьего «яда», о котором говорит тибетский буддизм, — к мощной силе, сочетающей в себе качества вожделения, желания и ненасытной алчности. Несомненно, именно эти качества, вместе со «злостной агрессией», в ответе за самые мрачные главы в истории человечества. Западные психологи связывают различные аспекты этой силы с импульсами либидо, описанными Зигмундом Фрейдом. С этой позиции ненасытную алчность можно объяснить исходя из нерешенных оральных проблем периода вскармливания. Аналогично этому чрезмерное пристрастие к деньгам можно связать с подавлением анальных импульсов, а сексуальные крайности — с фаллической фиксацией. Жажда власти подробно описана в психологии Альфреда Адлера — ученика Фрейда, впоследствии отступившегося от своего учителя. Адлер рассматривал стремление к власти как компенсацию чувства униженности и неполноценности.
Прозрения, открывшиеся в холотропных состояниях, значительно обогащают эту картину, вскрывая на перинатальном и трансперсональном уровнях психики дополнительные глубинные истоки этого аспекта человеческой природы. Когда процесс нашего эмпирического самоисследования достигает перинатального уровня, мы, как правило, обнаруживаем, что вплоть до этого момента наше существование было во многом неполноценным. К своему удивлению, мы осознаем, что вся наша жизненная стратегия была неправильной. Нам становится ясно, что многое из того, к чему мы стремились, было продиктовано бессознательными эмоциями и движущими энергиями, впечатанными в наши психику и тело в момент рождения.
В нашем организме остаются жить воспоминания о пугающей и чрезвычайно дискомфортной ситуации, в которой мы находились в момент рождения. Если мы посредством систематического эмпирического самоисследования не выведем эти воспоминания на полностью сознательный уровень и не проработаем их, то они будут воздействовать на нас всю нашу жизнь. Многое из того, что мы делаем в жизни и как мы это делаем, можно истолковать в терминах запоздалых попыток совладать с несовершенным гештальтом рождения и с сопутствующим ему страхом смерти.
Когда эти травмирующие воспоминания близки к поверхности нашей психики, мы испытываем чувство дискомфорта и неудовлетворенности настоящей ситуацией. Это недовольство само по себе аморфно и не поддается точному определению, но может проецироваться на широкий спектр проблем. Мы можем отнести его к своей внешности, нехватке возможностей и материальных средств, низкому социальному положению и влиянию, недостаточной власти и известности, а также ко многому другому.