— Я здесь, мой дорогой и любимый папочка! — утрированно радушно распростер свои объятия Макс, выходя из лифта.
Я же отметила, что Макс и Ники странно переглянулись, и даже представить не могла, что бы могла означать эта немая сцена.
— Проводи свою будущую жену в ее номер! — приказал Альберто, а мы с Максом, не сговариваясь, поморщились от его слов.
Но спорить с этим демоном, да еще и пьяным, было бесполезно. Макс подал мне локоть, и мы направились к лифтам.
Постукивание трости о мраморный пол означало, что Альберто увязался за нами. Неужели хочет проверить, исполнит ли сын его приказ?
Втроем мы вошли в лифт, молча доехали на нужный этаж и прошли к моему номеру. Это молчание угнетало, вися словно тяжелый камень над моей макушкой.
— Благодарю за компанию! Отличного вечера! — как можно непринужденнее улыбнулась я, закрывая дверь.
Но Альберто успел просунуть в щель свою белоснежную трость с серебристым наконечником, мешая захлопнуть дверь.
— Мы тоже войдем, — и едкая ухмылка исказила и без того мерзкое лицо.
— Пап, это не уместно, — Макс попытался остановить отца.
— Ничего! Мы почти одна семья, — и пнул ногой дверь, так, что та стукнулась о стену.
Не успей я отскочить, на лбу уже точно красовалась бы лиловая шишка.
Свет в номере зажегся, как только мы переступили порог гостиной. В ее центре стоял роскошный белоснежный диван, а декоративные подушки украшали алые вензеля. Позолоченные ножки кофейного столика отражали свет хрустальных люстр. Распахнутые створки массивных дверей белого цвета открывали вид на спальню. Широкая королевская кровать с резным изголовьем была покрыта алым бархатом. Это не гостиница, это — настоящий музей.
Мы с Максом стояли, теряясь от непонимания, что здесь происходит и как нам себя вести. А Альберто уже по-хозяйски, наливал себе новую порцию виски, взятого из мини-бара.
Сделав несколько громких глотков, он расслабленно упал на диван и уставился на нас.
— Поцелуй ее!
От его холодного тона побежали мурашки. Он не просил. Это был приказ.
Я инстинктивно, ища защиты, спряталась за плечо Макса. Я видела, как его тело напряглось, значит, он переживет не меньше меня.
— Я сказал, ЦЕЛУЙ! — из горла Альберто вырвался звериный рык, от чего мое сердце упало в пятки. Я больше не слышала его стука.
— Пап, ты пьян! И мы как-то не привыкли выставлять такое на показ… — Макс постарался перевести все в шутку, но улыбка его была слишком натянутой.
— ЦЕЛУЙ! — снова крикнул старый извращенец, — я должен проверить кое-что, — добавил совсем спокойно.
Я была готова переступить через свою гордость, лишь бы он убрался из моего номера, лишь бы не видеть его мерзкой рожи, не слышать противного голоса, и не вдыхать тошнотворный запах его одеколона.
— Макс, давай сделаем то, что он просит… — от страха мой голос сел.
А Альберто кивнул, одобряя мое желание выполнить его приказ.
— Папа, кино про любовь показывают в другом месте! — Макс старался выглядеть дружелюбно, но я видела, как зарождаются красные всполохи в его зрачках.
— Меньше разговоров, щенок! Делай, что сказано! — фыркнул старик.
— Не смей приказывать мне! — голос Макса стал похож на рев собак.
— Не смей ослушаться меня, вампирский выкидыш!
Мгновенье, и Макс набросился на отца, но тот был проворнее. Из наконечника трости выскочила тонкая игла, проткнула живот Макса, заставляя его согнуться пополам. Но этого старому зверю показалось мало. Он размахнулся тростью, и ударил сына по голове.
Глухой стук, а затем хруст прозвучали набатом. Макс тяжелым мешком свалился на пол, и за секунду вокруг него образовалась темно-красная лужица.
Я стояла в полнейшем оцепенении. Казалось все в мире замерло от ужаса. Мое сердце больше не билось, и я не дышала. Только стеклянными глазами я видела, как белоснежные рукава Макса впитывают кровь, а его бездыханное тело, распластано на полу.
Очнулась я только от удара. Альберто толкнул меня, и я уперлась в стену, и тут же пожалела, что я не могу пройти сквозь нее, потому что он стоял, прижавшись ко мне, обдавая мою шею своим ледяным дыханием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Раз тебе Макс не мил…
Альберто провел корявым сморщенным пальцем по моей шее и спустился к вырезу декольте. Мое тело было впечатано в стену, и я не могла пошевелиться.
Холодная ладонь легла на мою грудь, сжимая ее, а крючковатый нос вел по коже, вдыхая ее аромат. От этого зрелища, от прикосновений темнело в глазах и накатывала тошнота. Все мое тело налилось свинцом. Меня словно загипнотизировали, превратили в камень. Я не могла пошевелить даже пальцем.
Альберто держал уже две ладони на моей груди, и чуть сминая, ухватился за вырез и резко дернул вниз, обнажая грудь. Словно кол вонзили в самую макушку. Это так больно, не иметь сил постоять за себя…
Его щуплое тельце прислонилось к моему животу, а руки сжали бедра. Он лапал мои ноги, задирая платье кверху, и треск ткани сообщил, что между нами больше не было преград.
— Я понимаю его! Никто не захочет делиться такой красотой! Ради этого стоило придумать сказку про молнию.
Мой ошалевший мозг заработал, и я вспомнила разговор Рика с Альберто. Рик говорил, что я не смогу ни с кем спать, потому что мои разряды убьют любого мужчину… Правда он умолчал, что он выдерживал их с легкостью… Но Альберто — не Рик! Он не выдержит! Моя молния убьет его!
Это вселило колоссальную уверенность и силы в мое оцепеневшее тело. Я постепенно начала ощущать свои пальцы, руки, туловище. И впервые в жизни я радовалась тому, что не просто чувствую свое тело, а чувствую ток, бегущий по моим венам. Но все же, чего-то было недостаточно…
Альберто расстегнул ширинку и достал свой сморщенный член. Меня затошнило, и к голове прилил жар. Зато руки налились огнем. Еще немного…
Старикашка впился холодными губами в мою шею, оставляя на ней мокрые следы, а мне хотелось облиться хлоркой, после его слюны. Какая мерзость!
— Я женюсь на тебе сам! — шептал он, ныряя в мою грудь, — я осыплю тебя золотом, ты будешь только моей, я сделаю тебя счастливой! Ты будешь иметь все! К твоим ногам я положу все богатства, какие только есть на свете! Роди мне наследника…
И его руки протиснулись между моих зажатых ног. Видимо, это было последней каплей моего терпения. В ушах зазвенело, тело пронзили тысячи иголок. Я уже не чувствовала ни тошноты, ни страха. Только огненная лава внутри меня, и искры — снаружи.
Протяжный громкий гул внутри моей головы. Тяжелые руки, тяжелые веки…
С трудом открыв глаза, я поняла, что сижу на полу, прислонившись к стене. А передо мной лежит обугленное тело Альберто со спущенными штанами…
Свет то загорался, то гас, а может, мне просто так казалось… Вокруг что-то противно запищало, и с потолка полилась вода, уничтожая клочки пламени, возникающие на ковровом покрытии номера.
Я убила его… Но жалости нет. И что же теперь будет?
ГЛАВА 36
Я видела сон. В нем сирены оповещали город о грядущем бедствии. Вода наступала, и дома были затоплены. Были слышны человеческие крики о помощи, и жалобный вой собак. Я хотела помочь каждому из них, но в моих мышцах не было сил, чтобы пошевелиться. Мое тело словно не принадлежало мне, все, что я могла, это задерживать дыхание каждый раз, когда меня окатывало набегающей волной грязной реки, стремительным потоком несшейся с гор.
— Дай я! Ничего сами не можете! — знакомый женский голос недовольно ворчал. Наверное, кто-то пришел за мной. Меня сейчас спасут!
Я вдохнула резкий аммиачный запах, прошибающий до самой макушки, и тут же получила залп ледяной воды в лицо. Она была в носу, в ушах, стекала противными струйками с волос, обжигая кожу на лице. Я пыталась отвернуться, спрятать голову, но мои волосы крепко удерживала грубая рука, и пока я не стала захлебываться, неистово кашлять и хрипеть, меня удерживали и продолжали издевательски лить на меня воду. Это был не сон…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})