— Это морг? — начал я.
— Что надо? — ответил недовольный мужик, и стало ясно, что он не горел желанием помочь.
— Помогите пожалуйста, — гнусавя, проныл я. — Мой брат пропал и мама места себе не находит.
— Это морг, — грубо оборвали меня.
— Так все правильно, — примиряюще начал я. — Боюсь, что он может быть у вас. Он такой дурной… — я тяжело вздохнул, запуская способности манипулятора. — На машинах гоняет. Компания у него нехорошая. Дядя, помогите пожалуйста.
— Да ты хоть знаешь, сколько народу к нам привозят? — смягчился незнакомец.
— У него огромная татуировка свежая на всю руку. Птица, рассыпающаяся перьями.
— Петух что ли? — глумливо уточнил мужик.
— Дядь, ты со словами — то поосторожнее. Ведь он мой брат. И может даже умер. А ты мне такое говоришь. Зачем? — натурально всхлипнул, и мой собеседник тут же поплыл.
— Прости, парень. Ты пойми, на этой работе как не ссучится?
— Да я не в обиде. У меня мама в военном госпитале работала. Все понимаю…
Через пятнадцать минут у меня были все номера дежурных по моргам и рекомендации от Сергея Викторовича. Он уверил меня, что стоит сказать, что я от него и ко мне отнесутся с большим энтузиазмом.
— Надеюсь, ты его не найдешь, — сочувственно сообщил Викторович. — Что он сам придет домой.
Мне было чуточку неловко, что я обманываю приятного по сути человека. Но я напомнил себе, что он без зазрения совести берет с простого люда взятки за выдачу тел. Если бы не мой дар убеждения, то и меня бы он послал. Ведь мужик давно забыл, что такое гуманность и клятва Гиппократу давно стерлась из его памяти, как и заветы Ильича.
Этими мыслями я успокоил собственную совесть, а точнее то, что от нее осталось. Мне оставалось обзвонить несколько траурных заведений, чтобы найти свою цель. Чуйка мне подсказывала, что в одном из них меня ждет нетопыриный подарок.
Так и случилось. Я уже сбился со счету, когда на очередной раз, вместо ставшего привычным: «такого у нас не числится», услышал:
— Есть похожий. Молодой парень, татуировка свежая, здоровенная, темные волосы, средней комплекции. Личность не установлена, попал в морг сегодня вечером.
— Очень хор… — начал было я радостным тоном, но тут же вспомнил, что у меня вроде как брат умер. А в таких случаях веселиться не подобает.
— Что? — послышался в трубке удивленный голос.
— Куда нужно будет приехать на опознание? — быстро поправился я, открыв заметки на телефоне. — Мне бы поскорее, чтобы искать его дальше, если повезет и не он у вас.
— Это понятно.
* * *
Я вызвал случайную машину и направился по записанному адресу. За окном проносился светлеющий город с редкими прохожими и мутными окнами потухших витрин. Фонари уже погасли, камни мостовых казались темными от росистой влаги. Город перед рассветом всегда казался беззащитным и слабым. Порою думалось, что одного хлопка дешевой петарды достаточно, чтобы он разлетелся на осколки. Но спустя несколько часов все измениться. Хищник окончательно сбросит с себя сонную оторопь и выпустит из утроб домов людей вперемешку с сущностями.
Я задумчиво уставился в экран смартфона, чтобы снова посмотреть на цель своих поисков. Парень на видео роликах не везде был существом. На некоторых он был обычным человеком с темными глазами, смуглой кожей и высокомерной улыбкой. Он был из числа тех, кого называют мажорами. При виде подобных субъектов порядочные главы семейств переходят на другую сторону улицы, а мамы злым шепотом предупреждают своих дочерей, что с такими не связываются приличные девочки. А девочки порой связываются, чтобы узнать, какими ублюдками бывают плохие парни. Ведь любые предупреждения и уроки бессильны перед личным опытом. Я видел как этот парень хвалиться сбитым пешеходом и тут же пончиками, которые он купил для своей бабушки. Как выбрасывает из машины полуголую девицу с потекшей тушью и разбитыми губами и в следующем ролике записывает поздравление для своего брата. Но даже когда он обнимал свою маму — пухлую женщину, стыдливо прикрывающую от камеры сколотый передний зуб — в его зрачках полыхало пламя. Оно уже возгорелось и бороться с ним этот выродок не стал. Он наслаждался безнаказанностью, а изнанка кормилась его силой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Приехали, парень, — сообщил мне водитель и я наконец заметил, что машина остановилась.
Расплатившись, я вышел на стылый воздух и запахнул куртку. Утро задалось промозглым и ветреным. Низкие облака грозились разразиться дождем, а снова промокать мне как-то не хотелось.
Мужик на пропускном пункте был невыспавшийся и злой. Он даже не спросил у меня документы, а просто махнул рукой, пропуская на территорию. В любом случае, он сэкономил время и мне и себе. Я уверился, что мои манипуляторские навыки достаточно хороши, чтобы проникать на обычные не особо защищенные объекты.
Приемное отделение искать не пришлось. У приоткрытой двери стоял детина в синей куртке со светоотражающими полосками на рукавах наброшенной поверх застиранного рабочего костюма.
— Здравствуйте…
— Здоровее видали, — он смачно сплюнул на пол, весьма довольный своей шутке.
Мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не скривиться от его мерзкой рожи. А ведь было от чего. Я ожидал обычного огра в этом медицинском учреждении, но видел перед собой другое существо.
Мужик походил на облезлого бойцовского пса скрещенного с грифом. Пасть его разрезала лицо практически на две части — от уха до уха, являя миру ряд клыков. Между ними застряли куски еды, но не думаю, чтобы нашелся кто-то достаточно смелый, чтобы указать ему на эту досадную оплошность. Волосы торчали клоками на блестящем черепе, а несколько длинноватая шея делала его сходство с птицей падальщиком еще более очевидным. Почти прозрачные глаза существа смотрели на мир с равнодушием и что-то мне подсказывало, что только работа могла вызвать у нее хоть какие-то эмоции.
— Я брата ищу. Мне сказали, что тут есть похожий на него парень. Вот я и пришел на опознание.
— Без ментов?
— Я от Сергея Викторовича, — попытался еще раз вразумить существо.
— И чо? — он вытаращился на меня почти прозрачными рыбьими глазами.
— И я заплачу, — выложил я последний козырь.
— Так бы сразу, — усмехнулся мужик, продемонстрировав широкой ухмылкой гниловатые зубы. — Теперь считай, что мы приятели. И я тебя по-дружески пущу поглазеть на трупы. Только баловаться не дам. Это за отдельную плату.
Меня перекосило от подобного перспективы времяпрепровождения.
Отбросив окурок, мужик вошел в приоткрытую дверь. А я поспешил следом. Тут было почти также холодно как и снаружи. Только сквозняка не хватало, да срывающихся дождинок с неба.
Раскрошенный советский кафель под ногами хрустит, а на окрашенных стенах виднеются грязные разводы и сколы от каталок. Тут воняет плесенью, гнилой кровью, потом и старым тряпьем. Все это амбре пытался перебить дезинфицирующий раствор. Да только безуспешно.
— Тут лампа перегорела, — пояснил громила отсутствие света в коридоре. — Не навернись. Новый жмурик мне тут не нужен.
— Не такой уж я хлипкий, — пробурчал под нос, не решаясь опираться о стену на повороте. Происхождение грязи на ней навевало на неприятные ассоциации. Не хватало только кровавых отпечатков ладоней.
Стекла в окнах под самым потолком не мылись полсотню лет, если не больше. В щели рассохшихся рам тянуло ветром с финского залива и даже звук старых кондиционеров не перекрывал особенно отчаянных криков чаек.
В широкой комнате на узких кушетках истертые давно списанные простыни обрисовывали острые остовы чьих-то тел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Сейчас… — патологоанатом бесцеремонно отбрасывал желтоватую с подпалинами ткань с тел, приговаривая, — не тот… толстяк… наркоманка долбанная… пидр какой-то или это он? Твой?
Простынь обнажила вытянувшееся на каталке тело, с заострившимися чертами лица и выступающими из-под кожи ключицами. Жирный разрез с масляными краями тянулся от грудины до самого паха, рассекая темное пятно огромной татуировки.