Пункт за пунктом Аур прокручивал в голове задуманное, но не находил недостатков, кроме, разве что, потенциально способных всё испортить глаз Данталион в случае, если демонесса не демонстрировала их истинного потенциала. Ей это было просто не нужно, так как всё изначально шло строго по её плану. Сейчас же… могла Данталион не предусмотреть возможность поглощения Ауром душ? Это слишком очевидная вещь для прожившего много тысячелетий демона, всё равно, что необходимость дышать — для смертного. Изначально Аур рассчитывал на то, что Данталион не готова к угрозе его самоубийства вместе с частями души Зерхана, но ведь она сознательно довела его до отчаяния, загнала в угол — и должна была рассчитывать на самые отчаянные шаги со стороны пешки в своей игре. Риск лишиться чего-то столь ценного, как пусть и небольшая, но всё-таки часть бога, для неё должен быть неприемлем. А это значит, что всё гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Хмыкнув, чернокнижник очистил сознание от лишних мыслей и медленно, тщательно контролируя процесс и намереваясь не дать ему перейти через грань, принялся подготавливать душу к саморазрушению. Четверть, треть, половина, три четверти, пять шестых… И вот в момент, когда Аур уже собирался обратить всё вспять, какая-то часть его сути резко перестала ощущаться его. Чернокнижником это ощущалось так, как будто у него отнялась рука — вроде и есть, вполне живая болтается на месте, да только слушаться не торопится…
— «Что ты делаешь?!»
Не крик — вой раздался в его голове в момент, когда направляемая стальной волей незримая магическая рука выверенным движением принялась отделять поспешно вернувшую всё на круги своя поддельную часть души. Что удивительно, никакого дискомфорта Аур не ощущал, как будто оперировал протез. Вот только Данталион была явно против такого развития событий, попытавшись через остатки связи навязать магу свою волю.
К сожалению для неё — безуспешно.
Спустя несколько минут, глядя на растворяющийся в воздухе ошмёток, часть чьей-то души сейчас напоминающий в самую последнюю очередь, Аур набрал полную грудь прохладного, пахнущего гарью, — надо же — даже сюда донесло! — воздуха, после чего во всю ширь глотки молодого тела крикнул:
— ВЫКУСИ!
Позади громыхнула металлическая дверь, и на крышу вывалилась семейная пара — собранный мужчина с парой рюкзаков на плечах, и женщина, волокущая за собой объёмную сумку на колёсиках. И оба этих персонажа накинулись на Аура, укоряя его в том, что вместо сборов он занимался своими бесполезными фотографиями. Хмыкнув, — и изрядно поразив родичей тела одним лишь этим жестом, — чернокнижник похлопал мужчину по плечу и, изящно избежав рук женщины, приблизился к краю крыши, поставив ногу на обрамляющий периметр парапет.
В какой момент его поразило проклятье высшего демона, влиявшего на его мысли? В момент слияния с частицей или тогда, когда она только появилась? Или само пробуждение Аура было подстроено подручными Данталион? А, может, этот план задумывался ещё две тысячи лет назад, когда будущий легендарный чернокнижник ещё ходил пешком под стол, а то и не родился вовсе? Ведь всем известно, что проще всего работа с душой проводится на детях, и чем они младше — тем лучше. Плод в чреве матери вариант идеальный, такой, к которому что чернокнижники, что демоны прибегали с великой готовностью.
Аур не мог сказать, что после избавления от лишнего куска души с его плеч свалился камень, а сковывающие разум цепи лопнули, открыв ему все тайны вселенной, вовсе нет. Просто чернокнижник стал ощущать себя иначе, чуть свободнее. И то — без гарантий, что эта свобода не была плодом его воображения. Главным же было то, что более Данталион не имела над ним власти. Канал всё ещё формировался, демонесса не прибыла на землю лично и не могла его нагнать. А когда сможет, то он будет далеко отсюда. Укроется там, где нет ни единой живой души, и как-нибудь протянет до момента призыва. Впадёт в контролируемый сон, например — ничего хорошего после пробуждения его ждать не будет, но это всяко лучше, чем подарить демонессе неизвестно сколько сотен лет на его поиски. Спать Аур будет очень долго — это уже практически свершившийся факт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ну а если даже этого будет недостаточно для того чтобы протянуть эти месяцы, то… ничего не попишешь, проигрывать тоже нужно уметь. Так же, как смертному, застигнутому врасплох природным катаклизмом, Ауру останется лишь смириться и принять своё поражение.
Перебросив вес всего тела на другую ногу, Аур поднялся на парапет — и спрыгнул вниз, отдавшись во власть ветра. Насладившись несколькими секундами свободного падения и древнего, как и сам человек, чувства страха перед неизбежным столкновением с землёй, чернокнижник окутался заклинаниями, под пологом невидимости ринувшись к одному лишь ему известной цели. Не думая о плохом, с гордостью смотря в будущее, Аур из Сиктимы намеревался сжечь все мосты и начать новую жизнь, воспользовавшись всеми преимуществами старой.
«Надо же, я презирал столь любимые смертными глупые рассказы о мудрецах, что перерождаются в телах детей и бесцельно развлекаются, прожигая дарованные судьбой годы, напрочь забывая о прошлом, а теперь и сам собираюсь стать одним из них»…
Аур не верил в судьбу, не верил в предназначение и предопределённость всех событий в мире. Не верил даже в то, что человек может повлиять на будущее лишь на так называемых развилках — моментах, когда реальность действительно позволяет сделать ему выбор. Так могут думать лишь те люди, что плывут по течению и не прикладывают к изменению своей жизни особых усилий. Существуя без определённой цели, они по-настоящему живут так редко, что их жизнь, действительно, может пронестись словно миг. Аур, нашедший свою цель в юности и способный утопить какой-нибудь замшелый городишко в крови и поту, пролитым им на выбранном пути, не мог принять такое мировоззрение. Но вот первый шаг к его пониманию он уже сделал — когда понял, что с самого пробуждения и вплоть до этого момента он, словно упавшее в реку безвольное бревно, принимал всё происходящее как неизбежную данность. Ему ничего не стоило в преддверии грядущих проблем исчезнуть, раствориться среди миллиардов жителей этого мира, но он дождался своего обнаружения Зерханом и раскрытия Императором Российской Империи. После он связался с Данталион, и терпеливо слушал её ложь, хотя раньше даже малейший намёк на неё вкупе с неполным видением ситуации заставлял его отбросить затею, словно ядовитую змею. Влияла ли на это частица? Вероятно, да. Умаляло ли это вину Аура? Ни капли. Он считал себя достаточно опытным и могущественным, но стоило только им заинтересоваться кому-то из высшей лиги…
Ему требовалось пересмотреть свои взгляды, как следует всё обдумать и не столько стать сильнее, сколько по-настоящему стать таким, каким он себя видел до череды болезненных поражений и следующих за ними потерь. А месть… Главный принцип, стоящий за всеми действиями чернокнижников, гласит: Возможно всё, но только пока ты жив. Не стоит торопиться с местью, пусть подостынет — не просто так её называют блюдом, которое подают холодным.
Аур сбросил лежащий на его плечах груз и сбросил оковы, завершив одну главу своей долгой жизни.
А теперь — готовился открыть новую.
Конец