— Других объектов противника в окрестностях нет. Ни укреплений, ни следов полевого лагеря. Вот только мне кажется, что подобраться незамеченными к башне будет трудно.
— Согласен, — кивнул Эгилруд. — И все же я считаю, что нам стоит ускорить продвижение и если не застать гарнизон врасплох, то по крайней мере не дать ему серьезно подготовиться к обороне. Не думаю, чтобы в этой глуши они ожидали нападения. Мы так долго пробирались по коринфийским горам, расквасив себе столько носов, — не поворачивать же обратно и идти в обход из-за какой-то неизвестно почему охраняемой башни.
Эгилруд впервые совершенно самостоятельно командовал таким большим отрядом и всячески искал повода отличиться. Ведь назначил его на эту должность лично Конан — король великой Аквилонии, а в ближайшем будущем — и Повелитель Мира. Чувствуя, что правитель доверяет ему и в то же время — испытывает, Эгилруд не мог упустить такую возможность.
Молодой офицер всегда смотрел на киммерийца как на героя. Но с тех пор как Конан на его глазах один вошел в полный врагов зал, закрыв за собой дверь, после той резни, которую он учинил, самолично разделавшись с двумя вражескими королями, заложив тем самым основу новой могучей империи, — после того дня уважение и восхищение, испытываемые Эгилрудом по отношению к Конану, переросли в почти поклонение ему как божеству. Втайне от всех капитан лелеял надежду, что в один прекрасный день король, положив ему на плечо руку ими меч, передаст верному последователю часть своего сверхъестественного могущества.
Эгилруд понимал, что, скорее всего, эти мечты так и останутся мечтами, но и при таком раскладе он не видел повода обходить сегодня башню кружным путем. Как и подобает истинному аквилонскому офицеру, он однажды уже сделал свой выбор в жизни: вместо того чтобы руководить хозяйством в обширных владениях своего отца, он еще почти мальчишкой поступил на службу и один из королевских легионов. С тех пор много раз ему приходилось участвовать в боях при самых разных шансах в его пользу или в пользу противника. Еще одна стычка не могла напугать капитана или заставить его изменить маршрут.
Эгилруд и его адъютанты спустились с гребня к колонне легиона и сменили своих подуставших скакунов на запасных, следовавших в обозе.
День шел своим чередом. От разведки новых донесений не поступало, что, впрочем, пока что не беспокоило офицеров. В полдень, остановившись на привал у лестно ручья, легион отдохнул и пообедал. Полевая кухня быстро, одну за другой, обслужила маршевые роты. На каждом гребне скального кряжа Эгилруд поднимался повыше и посматривал в сторону башни. Становилось ясно, что вот-вот колонна будет замечена часовыми на парапете.
То, что он увидел при очередном подъеме, изрядно нарушало все планы легиона: колонна вражеских войск под знаменами Коринфии и Бритунии шла по такой же узкой тропе наперерез отряду Эгилруда.
Было ясно, что противник не успеет организовать засаду или ловушку. Но в любом случае вражеские солдаты были готовы к бою, легкая коринфийская кавалерия прекрасно действовала на пересеченной местности, и бой не обещал быть легким. Эгилруд постарался распределить силы своего легиона как можно рациональнее, выслав к фиорду у речушки, где пересекались дне дороги, фалангу конных стрелков, бегом подогнав легкую пехоту на склон долины, нависавший над перекрестком, освободив тяжелым пехотным ротам пространство для маневра и дав им время перестроиться в боевой порядок, Дозорным отрядам, шедшим параллельно легиону по соседним долинам, был передай приказ обходить противника с флангов.
Не прошло и нескольких минут, как на противоположном берегу в устье долины показались передовые шеренги коринфийских отрядов. От строя отделились несколько человек и, воткнув копья в землю, давая понять, что идут на переговоры, направились к броду. Эгилруд кивнул своим адъютантам и ещё двум офицерам. Впятером они, в свою очередь, подъехали к краю воды.
Командир коринфийцев обратился к ним, используя в качестве нейтрального языка немедийский диалект:
— Чужеземцы, мы отказываем вам в присутствии на нашей земле. У меня с собой копия указа Правящего Совета, — офицер взмахнул свитком с печатью, — в котором предписано аквилонским и союзным с ними войскам покинуть коринфийскую территорию в течение двух дней под страхом уничтожения.
— Это ты так говоришь, — ответил, также на немедийском диалекте, Эгилруд, стараясь перекрыть голосом журчание стремительно перекатывающейся по камням речушки. — Но ведь никто из моих людей не владеет коринфийской письменностью, так что текст указа может быть предметом спекуляции с твоей стороны.
Это заявление было ложью и, кроме того, явным оскорблением. Эгилруд, прекрасно понимая это, продолжал:
— И все же, позволю себе напомнить, что аквилонцы вторглись на вашу территорию, преследуя мятежников, одинаково опасных как для Немедии, так и для Коринфии. Сейчас мы движемся на юг, чтобы разделаться с ними, а не для того, чтобы развязать войну с вами.
— Не так давно вы прошли через Немедию — и эта страна теперь лежит в руинах. Мы не столь глупы, чтобы не учиться на чужих ошибках. В конце концов, желай мы вам действительно смерти — вы были бы пропущены без проводников в Карпашские горы, чтобы стать жертвами бушующих там бурь и поджидающих добычу вампиров. Но нам приказано лишь не пропускать вас на нашу территорию. Поворачивайте назад! Это приказ.
Эгилруд не шелохнулся.
— Твои приказы нас не касаются, — сообщил он. — И поэтому — убирай-ка лучше своих солдат с дороги моего легиона.
Коринфийский офицер побагровел от гнева: — Я предупреждаю: ты рискуешь развязать открытую войну между нашими странами. — Помахав еще раз свитком, он добавил: — Этот указ подписан и послом нашего союзника — Бритунии. Бритунийские солдаты входят в мой отряд. Спровоцировав столкновение, ты совершишь враждебный акт в отношении обоих государств.
— Чушь! Нам с Бритунией не из-за чего ссориться, — покачал головой Эгилруд. — Но учтите, что мои отряды сейчас продвигаются по нескольким параллельно идущим долинам. Так что, если ваша небольшая колонна вздумает вступить в бой с нами, следи внимательнее за флангами,
Коринфийский офицер отвернулся, чтобы перекинуться несколькими словами со своими спутниками, а Эгилруд резким кивком головы захлопнул забрало своего
шлема. Лязг металла был условным сигналом. Услышав его, аквилонские офицеры одновременно пришпорили коней и, занося над головами мечи и палицы, бросили своих скакунов вперед. Нескольких мгновений хватило им, чтобы пересечь брод. Офицеры противника не пожелали отступать, но для равного боя им недоставало скорости, набранной аквилонцами. Столкновение оказалось не в пользу коринфийцев. Два офицера из их группы были сброшены с коней ударами аквилонских мечей и палиц. В воду полетел и свиток с золоченой печатью, сверкнувшей в воздухе.