Читать интересную книгу Факультет. Курс второй - Владислав Картавцев

– Кстати, если изучать историю того времени, совсем нетрудно понять, что в пятнадцатом-шестнадцатом веках в восприятии обывателей медицина не слишком отличалась от колдовства, и хоть на дворе стояла эпоха возрождения, и охота на ведьм почти целиком сошла на нет, обвинения в колдовстве и ереси все еще оставались тождественны смертному приговору. Поэтому понятно, что заниматься врачеванием без одобрения церкви было невозможно – и здесь покровительство Иоганна Тритемия для Парацельса оказалось решающим.

После завершения обучения в монастыре Парацельс много путешествовал. Он побывал в Германии, Италии, Франции, Нидерландах, Дании, Швеции и в России. Считают, что он даже посетил Индию, когда был пленен татарами и доставлен к хану, сына которого впоследствии сопровождал в Константинополь.

«Индийский вояж» наложил серьезнейший отпечаток на восприятие Парацельсом медицинской науки и окружающей действительности. В его трудах явно прослеживается связь с мировоззрением восточных гуру, а его европейская система врачевания и индийская система того времени почти идентичны. А то, что говорил Парацельс о семеричном строении человека, о свойствах астрального тела, о привязанных к земле элементалях и т. д., на Западе в те времена было совершенно неизвестно. Да и сейчас – положа руку на сердце – неизвестно точно также. Вот ты знаешь, что такое семеричное строение?

– Нет! – Кирилл помотал головой.

– Естественно! Поскольку соответствующие книги появились у нас совсем недавно, и они не могут похвастаться глубоким интересом к себе со стороны читающей общественности. А у нас на факультете они изучаются только в девятом семестре – на курсе «Экзотические эзотерические практики и учения».

Но если тебе интересно что-то почитать из этой темы, можешь купить «Разоблаченную Изиду» или «Эзотерический буддизм». Там много информации – в том числе и об элементалях (или духах природы), про которых очень подробно писал Парацельс в своих трудах – правда, заменяя восточные термины соответствующими названиями из германской мифологии. Чтобы облегчить понимание своим соотечественникам, привыкшим к западной манере мышления.

Тебе, наверное, также будет интересно узнать, что по свидетельству некого Ван Гельмонта Парацельс, прибывший в Константинополь в 1521 году, получил из рук Соломона Трисмозина философский камень. Надеюсь, что это такое, не нужно объяснять? Сейчас, наверное, даже школьники младших классов, благодаря Гарри Поттеру, знают о философском камне. А вот о Соломоне известно гораздо меньше – он считается совершенно мистической личностью, бессмертным человеком, владевшим не только камнем, но и знавшим «универсальную панацею» – т. е. знавшим универсальную методику решения всего и вся.

Но оставим пока мистику и вернемся к реальному Парацельсу. После Константинополя он много путешествовал по придунайским странам и посетил Италию, где служил военным хирургом в имперской армии и принял участие во множестве военных экспедиций того времени.

В своих странствиях он собрал массу полезных сведений – причем не только от врачей, хирургов и алхимиков, но и общаясь с палачами, цирюльниками, пастухами, повитухами и предсказателями.

Он черпал знания и от великих, и от малых, от ученых и от простых людей. Его можно было встретить в компании погонщиков скота или бродяг, на проезжих дорогах и в трактирах, что послужило поводом для жестоких упреков и поношений, которыми осыпали его враги. Проведя в скитаниях десять лет, то применяя на практике свое искусство врача, то преподавая или изучая по обычаю того времени алхимию и магию, в возрасте тридцати двух лет он возвратился обратно в Германию, где вскоре прославился – после нескольких удивительных случаев исцеления больных.

В 1527 г. городской совет Базеля назначил Парацельса профессором физики, медицины и хирургии, положив высокое жалование. И весьма заслуженно. Его лекции, в отличие от выступлений коллег, не были простым повторением мнений Галена, Гиппократа и Авиценны, изложение которых являлось единственным занятием профессоров медицины того времени. Учение Парацельса было действительно его собственным, и он преподавал его невзирая на чужие мнения, заслуживая этим аплодисменты студентов и ужасая своих ортодоксальных коллег. Ужасая тем, что нарушал установленный обычай учить только тому, что можно надежно подкрепить устоявшимися, общепринятыми свидетельствами – независимо от того, совместимо ли это с разумом и истиной. Ничего, что я рассказываю так витиевато?

Толкачев громко рассмеялся и взглянул на часы:

– Что-то старейшина задерживается! Но я уверен, скоро появится! Итак, одновременно с чтением лекций Парацельс занимает должность главного городского врача. Пользуясь своим положением, он обращается в городской совет Базеля с предложением передать все аптеки города под его надзор и разрешить ему проверять, хорошо ли провизоры знают свое дело, и имеются ли у них в достаточном количестве настоящие лекарства.

Наверное, не стоит специально говорить, что этой своей просьбой Парацельс навлек на себя ненависть всех аптекарей и провизоров, которые наживались на пациентах, а другие городские врачи и профессора, завидовавшие его успехам в преподавании медицины и исцелении недугов, присоединились к его травле. Они особо упирали на то обстоятельство, что назначение Парацельса профессором университета было произведено без их согласия, и что Парацельс был чужестранцем: «Ведь никто не знает, откуда он взялся, и, более того, неизвестно, является ли он настоящим врачом».

Эти придирки и нелепые обвинения, возможно, не имели бы серьезных последствий, если бы Парацельс не настроил против себя членов городского совета, резко выступив против крайне несправедливого, по его мнению, решения, вынесенного в пользу некоего каноника (священника Базельского кафедрального собора, члена капитула) Корнелия, которого он ранее спас от смерти, когда от него уже отказались другие врачи, и который повел себя по отношению к Парацельсу очень неблагодарно. Результатом его свары с каноником стала реальная перспектива обвинения Парацельса в колдовстве – о последствиях чего мы уже говорили. В итоге Парацельс был вынужден тайно и спешно покинуть Базель летом 1528 г.

После побега из Базеля Парацельс вновь вернулся к бродячей жизни, странствуя по стране, как в юности, останавливаясь в деревенских харчевнях и ночуя на постоялых дворах. За ним следовали многочисленные ученики, привлекаемые или жаждой познания, или желанием овладеть его искусством и использовать его в своих целях. Самый известный из них – Иоганн Опори́н, который в течение трех лет был его секретарем и ассистентом, а впоследствии стал профессором греческого языка и знаменитым издателем, книготорговцем и печатником Базеля.

В 1530 г. судьба привела Парацельса в Нюрнберг, где немедленно местная врачебная элита, считавшая себя «настоящими врачами», ославила Парацельса как мошенника, шарлатана и самозванца.

Чтобы опровергнуть их обвинения, он попросил городской совет доверить ему лечение пациентов, чьи болезни считались неизлечимыми. К нему направили несколько больных слоновой болезнью, которых он излечил за короткое время, не прося никакой платы.

Впрочем, и этот успех не изменил жизнь Парацельса, которому была предначертана судьба скитальца. Вскоре он покинул Нюрнберг и после семи лет бродяжничества осел в Зальцбурге, куда был приглашен местным герцогом – большим любителем тайных наук. И вот там Парацельс наконец-то смог занять заслуженное положение и насладиться плодами своих трудов – и обрести славу!

Умер Парацельс в сентябре 1541 года – в маленьком номере одной из гостиниц Зальцбурга. Обстоятельства его смерти до сих пор не до конца ясны, но последние исследования подтверждают версию его современников, согласно которой Парацельс во время званого обеда подвергся вероломному нападению бандитов, нанятых кем-то из его врагов-лекарей, и в результате падения на пол (или на мостовую) проломил себе череп. Эта рана спустя несколько дней и привела его к смерти. В момент смерти ему было сорок восемь лет. И теперь скажи, может ли такой человек, который всю жизнь бродяжничал, выглядеть на картине подобным образом – ты правильно заметил, словно какой-то герцог или напыщенный барон?

Толкачев кивнул на портрет Парацельса и хотел еще что-то добавить, но внезапно одна из анонимных дверей этажа «777» распахнулась, и оттуда вышел невысокий пожилой человек – и направился к Толкачеву и Кириллу.

Человек был одет в восточные (в стиле гимнастики ушу) мягкие брюки и курточку на завязках с крохотной эмблемой колеса Сансары – и в мягкие же черные тапочки на босу ногу. Кирилл сразу обратил внимание – походка у него было чрезвычайно легкой, иногда даже казалось, что он скользит по полу, не касаясь его.