Вики изворачивалась и негодовала, она честила на все лады государство и насмехалась над ним, своим кормильцем, точно так же, как иные жены поносят и высмеивают своих мужей, которые их и кормят, и холят, и любят. Второй ребенок Вики, Пол, личиком был вылитый отец — после рождения малыша тот прожил с ними еще полгода, чтобы затем выскочить однажды вечерком из дома купить пачку сигарет и больше не вернуться.
— Ты не переживай, — говорила рыдающей Вики медсестра в клинике по планированию семьи. — Ни под какую машину он не попал, и на летающей тарелке его не увезли. Все нормально, жив-здоров. Через месяц-другой сам найдется — тут же по соседству кто-нибудь его и приголубил, сердешного. Такое сплошь и рядом случается. Идет полное разрушение социальных основ общества, как теперь считают.
— Но он любил меня. Он сам мне говорил!
— Наверное, просто не хотел тебя расстраивать. Малютка Пол, согласись, у тебя не шибко спокойный, а потом, не всякий мужчина будет терпеть чужого ребенка — кстати, как там наша Марта? Золотуха прошла?
— Да было прошла, а теперь вот снова обкидало, — поплакалась ей Вики. — Все из-за него.
Марточка так привязалась к нему! Ребенок-то в чем виноват? Она, бедненькая, так ждет его, так скучает!
— Вики, — грустно сказала медсестра, — либо ты рожаешь детей в рамках системы, специально придуманной обществом для защиты женщин и детей, то есть в семье, либо ты живешь за рамками — тогда пеняй на себя и не жалуйся.
— Nil bastardi carborundum, — пробурчала Вики.
В скором времени место, освободившееся после отца Пола, занял другой мужчина — природа, как известно, не терпит пустоты в постели — и прожил с ними три месяца, пока не подыскал себе менее обремененную детьми женщину, к которой он и съехал, оставив Вики с животом.
Тут-то Руфь на нее и наткнулась.
Книги Мэри Фишер хорошо раскупались в Брэдвелл-парке. Женщины брали Мэри Фишер, а мужчины комиксы — скажем «Череп, который смеялся» или «Человек-монстр», — и всем на время становилось полегче. Большой популярностью пользовалось видео, и фильмы, состоящие сплошь из секса и насилия, составляли основу семейного развлечения по вечерам — в Райских Кущах о таком нельзя было бы и помыслить.
— Почему мне так не везет в любви? — спрашивала Вики Руфь, пока та перетряхивала ее дом — выметала из углов апельсиновые корки, безжалостно выбрасывала всякое старье, стирала занавески, не стиранные с тех пор, как их повесили, вытаскивала откуда-то совершенно новые, никем не пользованные покрывала на детские и взрослые кровати, воевала с грязью и безысходной тоской, которые ох как часто друг другу сопутствуют.
— Потому что ты всегда беременна, — объяснила Руфь.
Но ведь то-то и оно! Есть женщины, которые созданы для беременности — несмотря на все таблетки, спирали, колпачки и календари. И можно ли требовать от мужчины, чтобы он всеми доступными способами усмирял плодовитость своей подруги, тогда как очевидно, что беременность — это то, чего хочет она сама и хочет государство, готовое взять на себя заботу о ней. Когда есть кого любить и есть чем себя занять — что еще нужно человеку?
Руфь и Вики много смеялись по этому поводу, сидя перед газовым камином зимними вечерами. Вокруг — чтобы тепло не пропадало даром — были развешаны мокрые пеленки: на сушилку денег не хватало, но скоро поднаберется — благодаря тому, что ей доплачивала Руфь. Ну и жизнь! Вики слабо надеялась, что, когда на свет появится третий, хотя бы кто-то из детей — либо Марта, либо Пол — перестанут писать в штаны, но она почти ничего не делала для этого. А что можно сделать, если у ребенка так устроены почки, мочевой пузырь? Эти органы все равно не смогут работать по-другому раньше положенного времени, а приучать проситься на горшок, как советовали в клинике, бесполезно, и даже, бывает, травмирует ребенка. А тут еще в доме такой холод! Руфь иногда надевала на ноги сразу три пары мужских носков — отец Пола, в своем великодушном стремлении пощадить чувства Вики, ушел, оставив ей все свои вещи. Совсем недавно, в субботу, кто-то видел, как он, толкая перед собой детскую коляску, направлялся в магазин за покупками.
У знакомой сестры в клинике и тут нашлось объяснение.
— Встречаются такие мужчины, дорогуша, которые обожают сам процесс — беременность, рождение, младенчик в доме, а потом, когда дети подрастают, им вроде уже не интересно. Среди женщин такие ведь тоже бывают? Вот видишь, выходит, женщинам можно, а мужчинам нельзя. Несправедливо получается.
Вики жила под гнетом сильного разочарования и, главное, недоумения, отчего это все тарелки так легко бьются, кровати ломаются, долги накапливаются, а дети не только вечно болеют — то кашель, то насморк, — но еще такие горластые! Она ожидала совсем-совсем другого. Не о таком материнстве она мечтала; но у нее был бойцовский характер, и она, стиснув зубы, шла на очередную попытку. За проживание в задней комнате Руфь оплачивала стоимость бутербродного масла, которое дети намазывали на хлеб, и сгущенного молока, которое их мать добавляла себе в кофе, плюс пачка «Мальборо» ежедневно и билет на автобус до клиники, куда Вики ездила за моральной поддержкой и советами, как предупредить следующую беременность, когда разрешишься от нынешней. Но ведь может случиться, что именно следующий, четвертый по счету, ребенок окажется гением, может, это будет идеальный ребенок, а Вики сумеет стать для него идеальной матерью! (В своем третьем она успела разочароваться заранее из-за приступов тошноты по утрам.) Что, интересно, Руфь думает по этому поводу, вопрошала она, смеясь и всхлипывая одновременно. И разве предохранение от беременности не такой же грех, как аборт? Лично у нее есть ощущение, что большой разницы тут нет. А на что еще Вики могла полагаться в жизни, если не на собственные ощущения?
— Я думаю, в худшем случае мы лишимся гения, — спокойно ответила Руфь. — Впрочем, рассчитывать на гения — все равно, что готовиться выиграть главный приз в лотерее. Теоретически возможно, но на практике едва ли.
Между тем Руфь обратила внимание на то, что в католической миссии, расположенной прямо напротив здания, где размещалась служба социального обеспечения, энергичную деятельность развил некто отец Фергюсон: молодые мамаши могли оставлять там под присмотром своих детей, пока сами ходили по инстанциям, и даже немного подкрепиться — и все бесплатно. Когда Вики заглядывала сюда перехватить на ходу чашечку чая, перекинуться словечком-другим или просто передохнуть в приятной компании, возле нее тотчас возникал отец Фергюсон. Вики души в нем не чаяла. Отец Фергюсон утверждал, что Вики на правильном пути и живет как подобает Божьей дщери, а вот злосчастная клиника, которая дает советы по предупреждению и пресечению, а то и вовсе рекомендует стерилизацию, поступает дурно, точнее сказать, нечестиво. Счастье женщины и ее предназначение в том, чтобы приумножать поток душ, стекающихся к Господу. Однажды отец Фергюсон пришел проведать Вики, и Руфь пригласила его войти. Вики дома не было.