Я заталкивала подальше мысли о том, что Семен может не появиться и завтра. «Завтра будет видно», — успокаивала я себя.
Наступила ночь. Я слышала, как пришла с работы мама, и бабушка громко зашептала ей что-то — наверное, рассказывала, что у меня болит голова и что я весь день сижу в своей комнате, несмотря на снятие ареста. В коридоре раздались мягкие шаги. Я быстро залезла под одеяло и погасила свет.
Дверь тихонько открылась, в комнату бесшумно вошла мама. Я почувствовала запах валокордина и еще каких-то лекарств. Она приблизилась к моей постели и присела на краешек. Я упорно делала вид, что сплю. Даже дернула под одеялом ногой, будто вижу какой-то сон. Сквозь чуть приоткрытые веки я наблюдала за мамой. Она наклонилась ко мне и так же, как бабушка утром, тронула ладонью мой лоб. Рука у мамы была прохладной и нежной. Убедившись, что температуры нет, она встала с кровати, как в детстве, подоткнула мое одеяло со всех сторон и тихонько вышла из комнаты.
Уф. Маму я, конечно, люблю, но не настроена сейчас делиться с ней самым сокровенным. Поэтому и поиграла немного в хорошую спящую дочку.
Когда же пришло время ложиться спать по-настоящему, я поняла, что заснуть, наверное, не смогу. Мысли о Семене и все те же версии, обдуманные днем по сто раз, снова полезли в голову. Теперь, ночью, все казалось еще страшнее, чем при свете дня, и я накручивала себя сильнее…
Как я вообще могла поверить, что такой парень, как Семен, полюбил меня? Это моя вина — не надо было быть столь самоуверенной! Неужели я вообразила, что вдруг ни с того ни с сего кумир всех местных девчонок выберет именно меня, Полину Романову? Когда вокруг него вьется огромное число поклонниц! Ведь я ничего не сделала такого, за что бы он полюбил меня — в отличие от него. Он-то хотя бы спас меня в первый день нашего знакомства... Я погрузилась в воспоминания, перебирая все подробности той встречи. Как у меня по-дурацки свело ногу, как он вез меня на берег на своей спине, и какими глазами смотрела тогда на него Надька. При этой мысли меня кольнула ревность. Да, Семен — парень, который нравится всем…
Память выбирала отрывки из прошлого: вот Семен отогнал от меня хулигана на пляже, а вот мы с ним в кино. Похищение, старый дом у моря и темная каморка. Наша чудесная поездка в Турцию, загадочная Магда, профессор... Дом Семена, фонтаны, джакузи. И наша ночь любви, в который раз представшая перед глазами.
«Но ведь он столько раз говорил, что любит меня!» — вдруг пролетело в моем разгоряченном сознании. И тут же холодный и расчетливый разум нашел контраргумент: чего только не говорят мальчики, чтобы затащить девочку в постель. В моем случае — в джакузи. Может, Семен и правда испытывал ко мне чувства, но после секса просто охладел ко мне? Запретный плод сладок и все такое… От всех этих мыслей голова шла кругом.
Я ворочалась с боку на бок и никак не могла успокоиться. Постель превратилась в один большой комок из простыни и одеяла, меня бросало то в жар, то в холод, мне было неудобно лежать на спине, на боку, на животе. Наконец я резко вскочила с кровати и открыла окно. Меня обдало сыростью и прохладой осенней ночи. Я высунулась подальше и оглядела сад. Кругом было тихо и темно, лишь в отдалении слышался шепот моря. Я подняла голову — темно-синее небо усыпано мелкими бриллиантами звезд. «Значит, завтра будет хорошая погода», — подумала я машинально и вспомнила про Надькино предложение. Ночная прохлада немного охладила мой пыл. Я вдохнула полной грудью и задумалась. Если и утром Семен не объявится, я поеду с Надькой и Игорем. Надо немного развеяться — нельзя же заживо похоронить себя в этих четырех стенах! Однако в глубине души я надеялась, что Семен позвонит, скажет, как сильно меня любит, и мы вместе посмеемся над моими сегодняшними фантазиями и страхами. И тогда не придется ехать в Геленджик — скажу Надьке, что мы помирились с Семеном. Она поймет...
Я легла в постель, и надежды снова стали угасать, уступая место самым пессимистическим ожиданиям.
В конце концов в четвертом часу утра меня все же одолел беспокойный сон. Остаток ночи мне снился Семен. Он стоял у моря с грустным выражением на лице, бледный и безучастный. И молчал. Когда я открыла глаза, его лицо еще несколько минут стояло перед моим мысленным взором, и мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
Чем больше я пробуждалась, тем яснее вспоминала, что произошло накануне. Первым делом я раскрыла телефон. Ни пропущенных звонков, ни эсэмэс. Измученное сердце как будто в очередной раз полоснули ножом. За сутки Семен вполне мог зарядить телефон или даже купить новый, если старый сломался. Одним словом, за целые долгие двадцать четыре часа он сумел бы связаться со мной. Если бы захотел.
С трудом я заставила себя встать и умыться. Из зеркала на меня смотрела хмурая девица с красными глазами и всклокоченными волосами. Пожалуй, надо принять душ…
Он находился отдельно, в небольшом домике, выкрашенном в синий цвет. Внутри было две отдельные кабины — одна для летних постояльцев, другая для семьи. Из обстановки — старенькая полочка для ванных принадлежностей и пара кривых крючков для полотенец. Я встала под теплые струи и простояла так, наверное, минут пятнадцать. Казалось, вода смывает с меня все тревоги. А может, вода была чем-то таким, что объединяло меня с Семеном? От этих мыслей я встряхнула мокрой головой и принялась неистово намыливать волосы ароматным яблочным шампунем.
Как следует вымывшись, я прошлепала к дому в мокрых сланцах на босу ногу.
— Полина, ты почему раздетая ходишь?! — крикнула бабушка, высунувшись в кухонное окно. — Октябрь на дворе, а не лето!
— Знаю, знаю! — ответила я машинально, думая о своем.
День сегодня прекрасный. Таких дней в году бывает, наверное, немного. Осенний воздух прозрачный, как хрусталь, кажется, его можно пить, словно чистую родниковую воду. В нем витает слабый запах моря, но уже не такого манящего и теплого, как летом, а спокойного, чуть сонного, словно готовящегося к зиме. Низкие южные кустарники пожелтели, сбоку от выметенных дорожек — сухие кучки листьев, то и дело взъерошиваемые шальным ветерком. Солнце светит ясно, но почти не греет, небо приобрело необъяснимый осенний оттенок — оно уже не такое глубокое и яркое, а бледное, словно прозрачное.
Выйдя из душа, я почувствовала себя лучше. Даже с удовольствием позавтракала бабушкиными румяными оладьями с абрикосовым джемом и выпила большую чашку какао.
Мобильный я специально оставила на кровати в комнате — так я оттягивала момент разочарования от того, что Семен снова не звонит и не пишет.
После завтрака я еще долго обсуждала с бабушкой последние беттинские сплетни, потом укладывала непослушные сырые волосы в длинный конский хвост. Часы показали два часа дня. Прошло достаточно времени для того, чтобы Семен смог найти способ связаться со мной, и я с замирающим сердцем направилась к себе в комнату, мечтая увидеть на дисплее телефона пятнадцать пропущенных звонков и столько же сообщений