Мэддокс поднял руки вверх в «Что за нах*й?» жесте. В этот самый момент Габи добралась до Мигеля и поспешно потащила его оттуда.
Дыхание Дженсена было прерывистым, он стоял лицом к лицу со своим братом. Мэддокс посмотрел на кобуру пистолета на бедре и напрягся. Если дело дошло до физической расправы, Дженсен все еще полицейский.
— О чем ты на хрен, Джен? — спросил он тихим голосом.
— Папа! — закричал Мигель и, когда Дженсен, наконец, заметил сына, казалось, он немного поутих.
Затем он наклонился ближе, так чтобы его слов не было слышно. — Ты думаешь, что можешь запросто все здесь взорвать и оттрахать, чтобы отомстить?
Мэддокс взглянул на Габи. Она держала Мигеля и качала головой.
— Пошел ты, Дженсен, — сказал он со спокойной, — ты меня совсем не знаешь. Если бы это был мой план, то я бы уже сделал это, как только пришел. А я все еще здесь. Я не знаю к чему это, черт возьми, приведет, но знаю, что я люблю ее.
Дженсен смотрел на него с немой яростью. Мэддокс пытался прочитать причину ярости брата. Почему бы Дженсена парили его отношения с Габриэлой? Или это из-за Мигеля?
— Во всяком случае, — Мэддокс плавно продолжил. — Я не думаю, что тебе по этому поводу не х*й говорить. Она взрослая женщина и не должна перед тобой отчитываться.
Дженсен моргнул. — Ты собираешься притворяться, что я говорю о Габи? Вот дерьмо, она всегда хотела тебя и только тебя. Я бы зае*лся. Какого черта тебе надо было засадить моей жене?
— Ко… кому??? — Мэддокс на мгновение растерялся. Он на самом деле даже не в состоянии вспомнить женщину. Потом он вспомнил, знойный контур ее губ и язык её тела. Кейси Маклеод испускала тихое приглашение, которое Мэддокс не принял. Он видел её как облупленную и держался подальше, даже не приняв объятий в день смерти Священника, когда она заливалась ложными слезами и сочувствием.
— Прошлой ночью, — сказал Дженсен сквозь стиснутые зубы. — Пока я был в участке. Вы, ребята, распили бутылку и, прежде чем она врубилась, ты оттрахал её у стены в гостиной, — он застонал и сильно потер лицо. – Господи Боже, Мэддокс, в моем доме! Это заставило ощущать себя мужиком?
— Нет, — Мэддокс покачал головой. — Нет. Не случилось, Дженсен.
Дженсен закашлялся. Он вдруг показался старым и уставшим. — Ты всегда был паршивым куском дерьма. Даже когда мы были детьми. И все же все тебя любили, — он отошел и посмотрел на горы. Казалось, он забыл, что он говорит вслух и продолжал угрюмым голосом. — Почему, черт побери, все любят тебя? Посмотри на себя сейчас. Ничего, кроме байкерских уловок в охоте за кисками, — он вдруг обернулся. — Что в тебе хорошего, Мэд? Что хорошего в тебе для кого-нибудь?
Мэддокс смотрел на брата, пока слова повисли между ними. Он давно привык к обвинениям, это так или иначе обижало его. И обычно это было правдой. Но не в этот раз.
— Дженсен, — сказал он твердо, — я никогда не прикасался к ней, — он знал, что важно не отступать. — Я не знаю, что, во имя Господа, она сказала тебе или какого она стремится вызвать вражду между нами, но клянусь памятью наших родителей, я никогда не касался твоей жены.
Дженсен посмотрел под ноги и шумно выдохнул. Мэддокс понял, что это касалось не только Кейси. Это было кульминацией жизни, братских неурядиц. Когда он поднял голову и вновь посмотрел на Мэддокса, словно сквозь него.
Они оказались в тупике. Дженсен не до конца успокоился, но большая часть гнева испарилась. Где-то там он должен понять, что это все Кейси. Возможно, он даже чувствовал себя глупо, что так быстро закипел. Мэд тревожно поглядывал на Габриэлу. Он с облегчением увидел, что вместо боли в глазах при взгляде на него, она сердито смотрела на Дженсена. Она однажды совершила ошибку в том, кому она поверила. Она не сделает еще одной.
Тем не менее, несмотря на удары нанесенные словами Дженсена, Мэддокс чувствовал необъяснимую жалость к нему. Его брат обладал слабым здоровьем, женой лгуньей, и, очевидно, был погребен под горой злости и обид. Мэддокс много времени потратил впустую на горечь. Он понял, что он на самом деле переживает за Дженсена, чтобы хотеть лучшего для него.
— Джен, — сказал он мягко, но взгляд его брата оставался холодным, когда он встретился с его взглядом, и Мэддокс в этот момент отступил. Пусть успокоиться, решил он. Тогда они смогут поговорить. Они могли бы раз и навсегда отложить эти мелкие перепалки и вспомнить о том, что их когда-то связывало. Мэддокс удивился, когда понял, как за последние несколько недель все перевернулось в его сознании. Он уже не был упертым мудаком, который несся в Раздор, готовый послать это все.
— Папа, — Мигель оторвался от своей матери. Он нерешительно смотрел то на одного, то на другому, пока подходил.
— Да, сынок? — сказал Дженсен и его голос вернулся в норму.
— Я с Мэдом ходил сегодня в еще один поход. Мы нашли клад. — Мигель улыбнулся и Мэддокс понял, что он отчаянно пытался снять напряжение.
— Да ну? — рассеянно сказал Дженсен. Он провел рукой по своим темным волосам. Это привычка, только делало очевидной печальный факт, что его волосы заметно поредели, показались залысины.
Габриэла тихо встала к Мэддоксу и взяла его за руку. Он посмотрел на нее сверху вниз и кивнул. Этим он молча говорил ей, что все в порядке. Это пройдет.
Мигель достал платок из кармана джинсов. Он аккуратно развязал узел и торжественно высыпал золотые камешки на ладонь. — Видишь? — сказал он.
Дженсен посмотрел на Габи, не обращая внимания на Мэддокса. — Я заеду за ним завтра вечером, как и всегда, — сказал он.
Габриэла кивнула. — Ладно, — сказала она, как будто и не было болезненного поднятия старых обид.
Дженсен вроде расслабился. Он сосредоточился только на сыне, и снисходительно улыбаясь спросил. — Так где ты нашел этот клад? Промывая речной песок? Нет, — он присел на корточки, чтобы находится на уровне с Мигелем, нахмурившись и более внимательно изучая небольшие камешки. – Похожи на настоящие.
— Так и есть, — сказал Мигель, четко решив, что гнев отца уже рассеялся. — Это золото, папа. Мэд и я, мы нашли его в сейфе на кладбище.
Мэддокс случайно бросил взгляд на лицо Дженсена, в то время, как Мигель рассказывал. Он все еще не понимал настроений брата, но он видел, как его губы побелели при упоминании о старой пещере. Место, которое было их своеобразным детским секретом. Место, о котором никто не знал, никто кроме их двоих. Дженсен выпрямился и посмотрел в сторону Возвышенности Скорпиона. Когда он оглянулся, потрясение с его лица исчезло.
— Сейф, да? Ладно, это странно. Должно быть всякая всячина скрыта в этих горах.