– Так что же делать? – Оба явно ошеломлены моим напором. Они что же это, думали, меня уговаривать придется? Так я сам кого хочешь могу… Старшему проще. Он уже задание получил и, судя по всему, назначением своим остался доволен. А вот молодой понимал, что зачем-то мне может пригодиться, только место свое пока не видел.
– Летом откроем технологические лаборатории. Ученые и оборудование уже в пути. Потом на их основе создадим институт с училищем. В Бийске Михайловский начнет врачей учить. В гимназию стремящихся к знаниям детей начнем брать. Вы об Обществе грамотности писали? Вот и займитесь. Помощники, поди, найдутся?
– Да-да. Евгений Яковлевич Колосов… Отставной подпоручик артиллерии…
– Прекрасно. Дмитрия Кузнецова еще привлеките… И… Вы знакомы с мадемуазель Росиковой? Василиной Владимировной? Спросите Кузнецова вас познакомить… Сговоритесь насчет Общества грамотности. Составьте план, подсчитайте, сколько денег потребно будет. Тогда приходите. Помогу. И Шашкова завтра же ко мне. С текстами. Вам ясно?
Оба встали. Потанин попробовал лихо щелкнуть каблуками, но на мягких гражданских сапогах не было даже плотных подошв. Младший просто поклонился.
– И вот еще что. Мне говорили, вы прокламации какие-то сочинили? Сожгите. Сегодня же. И всех, у кого списки были, о том же предупредите. Некогда нам с вами ерундой заниматься. У нас дом не убран…
Выпроводил задумчивых нигилистов. Апанас уже заглядывал, интересовался, сигналил жестами, что к ужину все готово. Карбышева в приемной не было. Я его на вечернюю трапезу пригласил. Тот аж покраснел от удовольствия и тут же отпросился домой сбегать – переодеться. Странные люди, странные обычаи. Что такого в совместном принятии пищи, что для этого нужно наряжаться, как на прием к царю? Тем более что ужин у меня в доме. Разве Миша чужой? Но нет, явился во всем лучшем, ботинки так начищены, так сияют – смотреть больно. Медалька на груди. Не разглядел, за что именно. Да и важным не счел. Гордится – значит, за дело.
Подумал, на нарядного, в сюртуке из дорогущего сукна, Гинтара посмотрел. На его лощеного племянника взглянул. Вздохнул и отправился за парадным мундиром. Мне теперь, слава богу, тоже есть чем хвастаться. Черный крестик Владимира на траурной черно-красной ленточке – на шею. Станислав на красно-белой и командорский крест «За заслуги» на темно-голубой с узкой красной каймой – на грудь. «Клюковку» мою они уже видели, да и неудобно за стол с оружием садиться – оставил шпажонку скучать в углу шифоньера.
У мундира жуткий, царапучий, жесткий воротник-стойка. Хорошо тому, у кого шея длинная, а таким, как я, средним, прямо пытка. Но заставляет держать подбородок. Встал перед зеркалом, плечи расправил, спину выпрямил, нос кверху – красавец!
Вошел в столовую этаким князем. Гости мои глаза выпучили и со стульев вскочили. Оба прибалта чуть не до земли поклонились. Миша каблуками щелкнул. По глазам видно – поражены до глубины души. Ладно. Побаловались и хватит. Пельмени не ждут!
– Удачно съездил, иначе и не сказать, – кивнул я и тут же потянулся к золоченым пуговицам.
Апанас подскочил помочь. Он меня при параде уже много раз наблюдал, но я только теперь вдруг увидел – гордится. Вроде как эти висюльки на разноцветных ленточках в какой-то мере и его тоже. А племянник… как его там… Повилас вроде – прямо околдован блеском позументов и золотом орденов. Все-таки люди – немного обезьяны. Знал же, что я начальник губернии и действительный статский советник, да, видимо, раньше в голове не укладывалось. С Гинтаром-то я всегда по-свойски общался. Как со старым другом. Нужно, нужно было этот попугайский наряд на себя надеть, чтобы дошло наконец, с кем имеет дело.
Мундир тяжело обвис на спинке свободного стула, а я, прямо в рубашке, – уже у стола. В животе кишка кишке бьет по башке. Пельмешки паром исходят. Золотистое маслице, как Атлантида, истаивает, тонет среди беленьких, крепеньких тестяных комочков. Штоф с коньяком опять же призывает. Под такое угощение лучше бы, конечно, водочки. Тем более что и она – запотевший полуштоф между солеными огурчиками и салатницей с капусткой – присутствует.
– К столу, господа! – командую. – Соскучился по человеческой еде… Водки…
Это уже Апанасу. Каждому напитку – свое время. Или овощу? Или каждому напитку – свой овощ?
Чокнулись, выпили. Хрустнули овощами. Спины моих гостей напряжены, не решаются начать есть вперед меня. Приятно, черт возьми. Мелочь, а приятно. Помучил бы, потомил и подольше, но у самого сил нет терпеть. Мм… Вкуснятина…
Потом уже, когда первый голод был побежден, когда стало получаться смаковать, пробовать кушанье с разными соусами, обмакивать то в растопленное масло, то в сметанку, то во что-то белесое, напоминающее по вкусу майонез, спросил:
– Ваш дядя не успел поделиться известиями о нашем предприятии. Я имею в виду страховое общество…
К моему удивлению, возникла заминка. Пришлось ждать, пока Гинтар переведет для племянника на немецкий.
– Это что же? Он по-русски не говорит?
– Нет, Герман Густавович, – сокрушенно вздохнул старый прибалт. – Прежде ни к чему было, а теперь обходимся…
– Так как же он с купцами-то нашими общий язык находит? Или что, толмача к нему приставили?
– Пришлось. – Гинтар развел руками.
Племяш растерянно хлопал глазами.
– Дай-ка я догадаюсь… – Испортили, гады, настроение. А ведь так хорошо все было. – Народишко-то, поди, страховать свое имущество не торопится? А купцы и вовсе понять не могут, чего это от них хотят? Деньги, что я вам для дела оставил, вложили в какое-нибудь верное дело и на том все и бросили?
Старик торопится перевести. Молодой тут же пытается оправдаться. Конечно, на языке Гёте:
– Однако же средства ваши, ваше превосходительство, до десяти процентов должны принести…
Карбышев прячет улыбку. Он, кажется, уже меня просчитал и знает, чем все это общество любителей иностранных языков должно закончиться.
– Повилас? Я правильно помню? – из принципа говорю на русском. В голове не укладывается, как можно затевать какое-то серьезное дело, не владея языком?! – Можете считать себя в отпуске. Гинтар, пока он не начнет сносно говорить, никаких обязанностей у него быть не должно. Это понятно?
– Да, хозяин, – обиделся прибалт. Но должен меня понять. Я его молодому родственнику страховое дело поручил, а это явление в Сибири новое, простым людям непонятное. Тут объяснять надо! А как он будет это делать, если по-немецки у нас никто не говорит? Да и не станут люди деньги иностранцу доверять. Даже под сверхсерьезные бумаги. А ну как сбежит?
Да и я тоже хорош. О чем думал? Нет чтобы местного кого-нибудь поискать, хорошо знакомого туземным обывателям. Хотя бы в качестве зиц-председателя[12]. А уж управляющим тогда можно бы было и этого шустрого молодого человека приткнуть. Это бы даже весомости фирме добавило. Серьезные люди, если немчика нанять смогли!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});