В ближайшей башне что-то зашуршало. Послышались пронзительные звуки, похожие на скрежет, и через огромную дыру в крыше вылетела стая непонятных птиц, которая, поднявшись в воздух, стала безумно кружить над руинами, истошно вереща и рассыпая перья.
— Недобрый знак, — пробормотала девушка. — Пожалуй, надо отсюда убираться по добру, по здорову.
Уперев пальцы в виски, она постаралась абстрагироваться, для прыжка обратно в ноосферу. Но не успела.
— Даже чаю не попьёшь? — остановил её насмешливый голос Кирилла.
Она подняла голову, и увидела над собой ещё одну тучу, на краю которой задумчиво сидел хозяин этого мира. Махнув рукой, он спрыгнул вниз, и медленно, точно паук, спустился к ней на упругих подрагивающих верёвках чёрной слизи, которые удерживали его как марионетку. Когда его ноги коснулись твёрдой поверхности, слизистые канаты лопнули, и, будто резиновые жгуты, отлетели обратно.
— Привет, Оля.
— Привет. Ты не откликнулся, поэтому я подумала…
— Подумала, что меня нет, — сверкнул улыбкой Кирилл. — А я, как видишь, есть.
— Да. Теперь вижу. А что стало с твоим миром? Он какой-то странный. Удручающий какой-то.
— Я — человек настроения. Человек эмоций. И мой мир подстраивается под меня. Сейчас у меня чёрно-белое настроение. Поэтому и мир чёрно-белый.
— Чёрно-белое настроение? Это как?
— Это невозможно объяснить. Это либо ощущаешь, либо нет.
— А может быть это связано с проблемами, возникшими у тебя?
— Проблемы? Какие ещё проблемы? У меня нет проблем.
— Значит, никто на тебя не нападал? Никто не вторгался в твой размеренный быт?
— А кому это надо? Я ни с кем не связываюсь, и никого не боюсь. Я сам по себе. И всё, что происходит в моём мире — напрямую зависит от моей воли.
— Именно поэтому ты башни разрушил?
— Они давно нуждались в доработке.
— В доработке? Хочешь сказать, что вот это — доработка? Кирилл! Ты можешь сколько угодно пытаться пудрить мне мозги, но ситуация от этого не улучшится. Рано или поздно тебе придётся признать, что в покое тебя не оставят. Твой мир штурмуют. И как бы ты не сопротивлялся, Хо одолеет тебя. Только что оно разделалось с Женей. Мне удалось вырваться, но наверняка оно уже идёт за мной по пятам. Мой долг тебя предупредить, раз уж я накликала на тебя беду. Видит бог, я не хотела тебя подставлять, Кирилл. В любом случае, сейчас поздно раскаиваться. Надо спасать свои жизни.
— Что ты предлагаешь?
— Бежать. Прятаться, пока не поздно!
— Дорогая моя, бегать и прятаться — не в моих правилах. Я уже говорил тебе, что являюсь хроническим домоседом. Такова моя жизнь. Но… — Кирилл как-то странно улыбнулся. — Пожалуй, я готов поступиться своими принципами, и броситься во все тяжкие. Ради тебя.
— Ради меня? По-моему ты до сих пор не осознал всего масштаба катастрофы!
— Да всё я прекрасно осознал. Это ты меня не поняла, милая Ольга. Ты чувствуешь свою вину передо мной, полагая, что именно ты навела на меня Хо. Пусть так оно и есть. Я не собираюсь тебя в этом обвинять. Что случилось — то случилось. Для меня главным остаётся другое, а именно, наше с тобой знакомство. Это событие перевернуло мою жизнь. Заставило меня многое переосмыслить. Взглянуть на бытие сызнова, под другим углом. С той поры я сам не свой. Всё время думаю о тебе. Если ты желаешь, мы убежим с тобой далеко-далеко. Вместе!
— Постой-постой, я ничего не говорила про нас с тобой. Я только хотела предупредить тебя.
— Если ты вернулась, значит тоже не равнодушна ко мне.
— О чём ты вообще говоришь? Нашёл время. А как же твоя ненаглядная Анна?
— Анна была моим заблуждением. Она бросила меня, и ей наплевать на мою жизнь. Пусть катится ко всем чёртям. Я больше не желаю её знать. Другое дело — ты. Такая смелая, решительная, желанная…
Он потянулся к ней, пытаясь обнять и поцеловать, но Ольга грубо оттолкнула его, и отпрыгнула назад.
— Хватит, Кирилл! Прекрати! Да что с тобой, в самом деле?!
— Это любовь. Я без ума от тебя. Ну же, не противься этой страсти! Тебе ведь тоже хочется любви? Почему бы не подчиниться этому захватывающему желанию? Иди ко мне, птичка моя!
— Нет, Кирилл! Я сказала — нет! Ты с ума сошёл? Не знаю, что на тебя нашло, но я не давала тебе ни малейшего повода, и не собираюсь делать этого впредь. Лучше подумай, что тебя ожидает, если не придёшь в себя!
— Ты очень взволнована. Именно этим и обусловлен твой необдуманный отказ. Я всё прекрасно понимаю, любовь моя. И я дам тебе время подумать над моим предложением. Ответишь, когда успокоишься, и соберёшься с мыслями. Пойми, со мной ты будешь счастлива. Нельзя отказываться от таких перспектив.
— Нет, ты действительно оглох. Всё, наш разговор окончен. Я ухожу.
— Возвращайся поскорее, любимая! Я буду ждать тебя! — Кирилл одарил её воздушным поцелуем.
— Я не вернусь. И не надейся! — в сердцах закричала Ольга, пятясь назад. — Оставайся здесь сколько заблагорассудится, если тебе наплевать на свою жизнь! Только вот Хо не будет с тобой церемониться! Хо и не с такими справлялось! Сметёт тебя одним махом, вместе с твоим жалким миром, и даже не заметит!
— Милая, ты никак не можешь понять простой истины, — скрестив руки на груди, ответил ощерившийся хозяин. — Хо никогда не причинит мне вреда.
— Почему?!
— Потому что я и есть Хо!
— Так я и знала, — сказала, словно сплюнула Ольга. — Могла же догадаться, наивная дура.
Истерично захохотав, Кирилл сделал круговое движение указательным пальцем в воздухе, и повинуясь этому движению, стая пронзительно верещащих птиц устремилась к их туче. Каким-то бесформенным роем птицы заходили на них по большой дуге, словно выбирая оптимальный сектор для атаки.
— Право, я весьма благодарен тебе за то, что отважилась заскочить ко мне, предупредить, — произнёс Кирилл. — Я это ценю. Но вот чего я точно не принимаю, так это отказов.
— Чего ты от меня хочешь? Только не говори, что влюбилось — не поверю.
— Напрасно. Знаешь, Ольга, я раньше тоже не знало, что такое настоящая любовь. Имело теоретические представления, но не более того. А теперь знаю. Это весьма любопытное чувство. Весьма! Окрыляющее, тонизирующее, вдохновляющее, — он сотряс воздух сжатыми кулаками. — Теперь я понимаю, почему люди так дуреют. Тут есть с чего одуреть.
— Чего тебе надо, Хо? Неужели действительно думаешь, что я отвечу тебе взаимностью?
— А что тебе мешает? Могу облегчить задачу, — ответил сумеречник, и превратился в Пита. — Здравствуй, Оля. Узнаёшь меня?
— Петя? — вздрогнула Вершинина. — Это… Это же не ты.
— Как это, не я? А кто же?
— Ты не Пит, и никогда им не будешь. Прекрати меня дурачить, Хо!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});