Я отлепила ленту от пистолета, все еще посмеиваясь и головой покачивая. Будь у меня карман, я бы его туда сунула — он здорово заметен на фоне белого полотенца. Когда я прикинула рукоять на руку, чуть сжала, напряжение где-то в центре тела покинуло меня. Что там говорят о такой жизни, когда пистолет заставляет чувствовать себя комфортнее?
Я проверила, что он заряжен — когда какое-то время пистолет был вне твоего поля зрения, проверь обязательно. Никогда никому не верь на слово, что пистолет заряжен или разряжен, всегда проверяй сама. Из «правил для начинающих».
С подоткнутым под мышками полотенцем и с пистолетом в руке я открыла дверь. Сперва мне показалось, что в спальне пусто, но тут поднялись Клей и Грэхем, сидевшие на единственных стульях у камина.
— Клей, тебе не пора спать? Ты же только что с дежурства сменился в «Запретном плоде».
Посмотрев на кровать, я увидела, что постель с нее содрана вся, кроме слегка обгорелого матраса. И где-то там был мой пистолет.
Будто прочитав мои мысли, Клей сказал:
— Твой пистолет в прикроватной тумбочке.
Я не стала проверять правдивость его слов. Во-первых, я ему доверяла. Во-вторых, в одной руке у меня был пистолет, другая придерживала полотенце. Так что я была вооружена, а свободной руки не было.
— Спасибо, но отчего ты не спишь?
— После того, как в наших заведениях нашли жучки, Жан-Клод попросил нас работать по две смены.
Он провел рукой по коротким волнистым светлым волосам. Мужика чуть за двадцать невыспанный вид не портит, но все-таки он выглядел усталым.
— А со мной даже не поздороваются? — спросил Грэхем.
Поглядев на него, я не смогла удержаться, чтобы не нахмурить брови. Он был примерно того же размера, что и Клей: шести футов ростом, только в плечах существенно шире. Мускулы такие, какие дает только серьезное занятие штангой. Черные волосы сверху такие длинные, что закрывают темные глаза, а снизу недавно подбритые и очень короткие, так что это будто две разные прически сложили вместе. Он был не в черной футболке — стандартная форма телохранителей, а в красной — это недавнее изменение. Большинство охранников ходят в черной с названием клуба и надписью «Секьюрити» или даже без надписи. А красная означает, что охранник не против быть в экстренных обстоятельствах пищей для ardeur’а. Изначально это была идея Римуса; он ее выдвинул, когда я чуть не убила Дамиана, Натэниела и себя, слишком долго не питая ardeur. Я даже решила, что это он так шутит, пока не увидела первого охранника в красной футболке.
Странно, но после появления этих красных футболок я стала куда лучше управлять ardeur’ом. Отнесем это на счет страха, стеснительности и чистого упрямства. Грэхем уже давно пытался залезть мне в штаны, так что не удивительно, что вызвался добровольцем. Мне жутковато стало, когда я увидела, кто еще из охранников на это пошел. Я и представить себе не могла, что они обо мне думают — в сексуальном смысле. В смысле, одно дело — подозревать, что мужчина на тебя поглядывает с вожделением, и совсем другое — получить явное подтверждение. Неуютно от него становится.
— Отличная футболка, Грэхем, — обратилась я к нему и была довольна, что смогла интонацией выразить неприязнь.
— А чего ты на меня собак спускаешь? Не я это правило придумал, злись на Римуса, или на Клодию, или на Жан-Клода. Они придумали правило, чтобы не оставалась одна в комнате, а чтобы с тобой всегда был мужчина, готовый питать ardeur.
— С каких пор такое правило?
— С тех пор, как в городе появились эти загадочные враги. Никто никаких подробностей не рассказывает, но явно наше начальство волнуется, что эти плохие парни магией заставят твой ardeur выйти из-под контроля. Так чтобы у тебя всегда была пища.
Не очень у него был счастливый голос. Может, наконец достала я его своими щелчками по носу? Хорошо бы.
— У нас сегодня дефицит красных футболок, Анита, — сказал Клей.
— Что так?
— Потому что во всех заведениях Жан-Клода пришлось удвоить охрану. И ему сейчас приходится договариваться с Рафаэлем и Нарциссом о дополнительных сменах.
— А в чем трудность? Больше денег — больше людей, — сказала я.
Они переглянулись.
— Может быть, — ответил Клей.
Я начинала уже мерзнуть в одном только полотенце, а потому пошла к шкафу за одеждой.
— А о чем там еще можно вести переговоры, кроме денег?
Я уставилась на двойную дверцу шкафа, потому что полотенце соскальзывало, а у меня в руке был пистолет. Никогда не умела хорошо придерживать полотенце так, чтобы оно не упало. Вообще-то оба этих уже видели меня голой, но… черт бы все побрал!
— О силе, о влиянии, — ответил Клей. — Сейчас, когда Жан-Клод основал собственную линию крови, всякий хочет оказаться к нему поближе. А Нарцисс жутко возбухает насчет того, что у Ашера теперь власть над гиенами.
— А как возбухает? — спросила я, прижимая к боку руку с пистолетом, а другой дергая дверцу. А дверцу-то и заело.
— Мы же волки, не гиены, так что все из вторых рук, — ответил Клей. — Нарцисс хочет гарантий, что Ашер не попытается подчинить себе его клан.
Наконец-то открылась дверца. Ура мне.
— Ашеру силы не хватит на такое.
— Может, и нет, — ответил Клей, — но Нарцисс переживает. И хочет обговорить все сейчас, пока такой вопрос еще не возник.
Я держала в руке черные джинсы, но мне нужна была вторая рука, чтобы остальные вещи достать.
— О господи ты боже мой! — провозгласил Грэхем и осторожно направился ко мне. Был он настолько зол, что я даже ощутила при его приближении, будто угольки из костра попадают мне на кожу. Он ухватился за джинсы, потянул — я не отпустила. Мы обменялись сердитыми взглядами. — Анита, я тебе только шмотки подержу. Чего ты взъелась?
Разумная идея. Полезная. Так почему же мне не хочется? Потому что Грэхем мне постоянно действует на нервы. Все рвется и рвется к сексу со мной, даже не пытаясь изобразить эмоций — о любви уж и не говорю, — а это на меня действует совсем не в ту сторону. Правда, если бы он мне заливал, что я его любовь на всю жизнь, достал бы меня еще сильнее. Я отпустила джинсы, медленно перевела дыхание и сказала:
— Спасибо.
Грэхем заморгал, будто никогда до тех пор от меня «спасибо» не слышал. Может, и не слышал — стыд мне и позор — он свою жизнь ставил между мной и пулей. Да, он распутник, но хотя бы честный распутник.
Я посмотрела на него — вблизи была видна легкая раскосость его карих глаз. У него мать была японка, отчего ему и достались такие глаза и волосы, а все остальное — будто голубоглазый блондин отец себя сам клонировал. Случайная встреча с его родителями не прибавила мне к нему симпатии. Они оба хорошие люди, не стыдно ли им было бы узнать, какой похотливый кобель их единственный сыночек? Пожалуй, что было бы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});