Иоанн действительно боялся, как бы «Ненаёмный» не прошел через пролив, пока «Рекс» будет гоняться за катером. Однако у часовых на тропе над проливом была рация, и они сразу доложили бы, если бы противник вошел в ущелье. Но если «Рекс» уйдет слишком далеко вверх, он не успеет вернуться, чтобы блокировать Клеменса.
Учитывая все это, Иоанн все же решил рискнуть. Он не даст дезертирам уйти безнаказанно. Катер нужен ему для боя. Кроме того, королю отчаянно хочется догнать и покарать беглецов.
В былые времена на Земле он велел бы их пытать. Он бы и сейчас охотно предал их дыбе, колесу и огню, но знал, что его команда — большинство ее во всяком случае — такого варварства не потерпит.
Ему позволят разве что расстрелять этих двенадцать, хотя и с тяжелым сердцем — надо же поддерживать дисциплину. Да и кража катера усугубила вину беглецов.
Бартон застонал.
— Что с тобой, милый? — спросила Алиса.
— Ничего, уже прошло.
Здесь были другие сестры, поэтому он не сказал ей о том, что только сейчас пришло ему в голову: ведь Струбвелл-то остался на борту. Почему? Почему он не ушел с другими агентами?
А Подебрад? Подебрад, чешский инженер, главный подозреваемый? Его тоже не было в списке.
Вот еще один вопрос из тех многих, которые Бартон задаст когда-нибудь схваченному агенту. Может, и не нужно ждать этого «когда-нибудь». Почему бы не пойти к Иоанну теперь же и не сказать ему всю правду? Иоанн посадит Струбвелла и Подебрада под замок и подвергнет их допросу без всякого там крючкотворства и проволочек.
Нет. Сейчас нельзя. Иоанн не успеет допросить их. Надо подождать, пока не кончится бой. Кроме того, эти двое могут просто покончить с собой.
Пойдут ли они на это — теперь, когда воскрешений больше нет?
Все возможно. Если жители долины больше не оживают, это еще не значит, что не оживают агенты. Они могут воскреснуть далеко отсюда, в обширных подземельях башни.
Но Бартон в это не верил. Если бы агенты воскресали там, они сразу бы прибегли к самоубийству, а не садились бы на колесный пароход, чтобы доехать до башни.
Бартон собирался, если переживет бой вместе со Струбвеллом и Подебрадом, захватить их врасплох и оглушить, не дав им включить мысленный код, выпускающий яд из черного шарика в мозгу — а когда они начнут приходить в себя, гипнотизировать их.
Все это хорошо. Но пока остается вопрос: почему те двенадцать сбежали, а эти двое остались?
Не для того ли, чтобы совершить диверсию в случае, если Иоанн погонится за беглецами?
Похоже, это единственное объяснение. Значит, надо идти к Иоанну и разоблачать их.
Но поверит ли ему Иоанн? Не подумает ли, что удар по голове повредил Бартону мозги?
Возможно — но он поверит, когда Бартон призовет в свидетели Алису, Казза, Лоху, Фрайгейта, Нура, Лондона и Умслопогааса.
К тому времени, однако, Струбвелл и Подебрад могут догадаться о происходящем и скрыться. Хуже того, они могут взорвать пароход — или что они там еще замышляют.
Бартон поманил пальцем Алису и тихо велел ей передать Нуру эль-Музафиру, чтобы тот приставил кого-нибудь из их группы к Подебраду в котельной и к Струбвеллу в рубке. При подозрительных действиях, угрожающих судну, подозреваемых следует оглушить ударом по голове. А если такой возможности не представится, то застрелить их или заколоть.
— Но почему? — округлила глаза Алиса.
— После объясню! — рявкнул Бартон. — Иди, не то поздно будет!
Нур поймет, что означает этот приказ. И постарается его выполнить. Не так-то легко будет послать кого-то в котельную и в рубку. Сейчас все стоят на своих местах. Уйти с поста без разрешения было бы тяжким преступлением. Нуру придется придумать что-нибудь, и быстро.
— Есть! — сказал вдруг Бартон. И соединился по госпитальному телефону с рубкой. Связист хотел позвать Струбвелла, но Бартон настоял на разговоре с королем. Иоанн, придя в большое раздражение, все же внял просьбе Бартона и спустился в наблюдательную. Там он отключил связь с рубкой — теперь их никто не услышит, если на линии нет подслушивающих «жучков».
— Сир, — сказал Бартон, — вот что я думаю. А вдруг дезертиры заложили бомбу где-то на пароходе? Если они увидят, что мы их вот-вот схватим, они передадут по радио кодированный сигнал, и бомба взорвется.
Иоанн помолчал и спросил голосом чуть выше обычного:
— Думаешь, такая возможность есть?
— Если я додумался до этого, почему не могли додуматься они?
— Я сейчас же объявлю поиск. Если ты в силах, присоединяйся. Иоанн повесил трубку. Минутой позже в динамиках загремел голос Струбвелла, приказывающего обследовать каждый дюйм судна на предмет взрывных устройств. Офицерам предписывалось немедленно организовать поисковые партии. Струбвелл назначил каждому свой участок.
Бартон улыбнулся. Вот и не пришлось ничего открывать Иоанну; пусть-ка теперь Струбвелл с Подебрадом займутся поиском тех самых бомб, которые, возможно, сами же и заложили.
ГЛАВА 26
Бартон вышел из лазарета. Поскольку ему не назначили определенного сектора, он решил действовать в качестве вольного стрелка: пойти на котельную палубу и обследовать машинное отделение и склады боеприпасов.
Спускаясь по лестнице на палубу, он услышал пистолетную стрельбу и крики. Шум, похоже, доносился снизу, и Бартон заспешил, морщась от боли на каждой ступеньке. На середине палубы «А» у борта толпился народ. Бартон подошел и стал проталкиваться к предмету всеобщего внимания.
Это был смазчик Джеймс Маккенна. Он лежал на боку, с пистолетом у раскрытой руки. В голове у него торчал томагавк.
Огромный ирокез Дойийи вышел вперед, нагнулся и выдернул томагавк.
— Он стрелял в меня, но промахнулся, — сказал он.
Королю следовало бы отдавать приказы лично, а не по селектору. Тогда Маккенну, возможно, поймали бы с поличным, когда он прилаживал десять фунтов пластиковой взрывчатки к корпусу в темном углу машинного отделения. Впрочем, какая разница. Маккенна ушел оттуда, как только услышал по радио, что объявлен поиск. Он сохранял хладнокровие и вел себя как ни в чем не бывало. Но помощник электрика заметил его и окликнул, и тогда Маккенна выстрелил в него. Потом побежал и убил двоих, мужчину и женщину, стараясь прорваться к борту. Поисковая партия, бегущая в его сторону, обстреляла его, но без успеха. Маккенна ранил еще одного, но в Дойийи не попал. Теперь Маккенна лежал мертвый и уже не мог сказать, почему пытался взорвать пароход.
Король Иоанн спустился посмотреть на бомбу. К запалу были присоединены проводами часы и блок взрывчатки. Стрелка стояла на десяти — через двадцать минут произошел бы взрыв.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});