Читать интересную книгу Рассказы - Пантелеймон Романов

- А когда это было?

- Когда было... неделю тому назад.

- Совершенно правильно. Неделю назад выдавали до двух часов, а теперь переменили.

- Тьфу!!!

Посетитель вылетел из банка и хлопнул дверью так, что задрожали стекла.

- И отчего это народ такой нервный стал? - спросил человек в пиджаке, вернувшись к своему собеседнику,- жизнь, что ли, так изматывает?..

- Возможно; я вот на что уж спокойный человек, а побегал нынче с утра и таким зверем стал, что,- уж признаюсь вам,- если бы вы не оказались таким вежливым, я бы, как тигр, бросился.

- Это вредно,- сказал человек в черном пиджаке,- ведь у меня после перемены часов в день человек по двадцати прибегают и все вот так плюют, как этот, что ушел, и как вы изволили плюнуть. А мне - плевать! Относись спокойно, вежливо, как требует служба, и все будет хорошо. А то посетители будут плевать да я буду плевать, тут пройти нельзя будет. Вон, еще заявился. Вам что угодно?

- Деньги по этой бумажке можно получить? - спросил человек в тулупчике.

- Можно-с. Только выдавать будут с двух часов. Кассир в банк ушел. Сядьте вон там в уголок, там вы никому мешать не будете.

- Что ж, я и буду целый час сидеть?

- Погулять можете.

Человек в тулупчике сел, нахохлившись, в уголок, около урны для окурков.

- Крепкие нервы - первое дело,- сказал человек в пиджаке, возвращаясь к своему собеседнику. Но его прервали ввалившиеся один за другим сразу пять человек. Одним нужно было получать по чеку, другим еще по каким-то бумажкам.

- Вы садитесь тоже туда же в уголок, вон где дремлет человек в тулупчике, вы отправляйтесь домой пообедать, потому что поздно пришли, вы можете прогуляться, а можете тоже в уголок сесть.

- А мне куда же деваться? - спросил с раздражением последний.

- А что у вас?

- Мне деньги внести.

- Тоже в уголок. Кассир еще не приходил.

- Тьфу!!!

- Да, крепкие нервы - первое условие плодотворной работы,- сказал опять человек в черном пиджаке, возвращаясь к собеседнику.

- Ну, что, работа-то идет все-таки хорошо? - спросил тот.

- Как вам сказать... не очень. Народ, что ли, недисциплинированный стал, не поймешь. Пошлешь посыльного, всего и дела на пять минут, а он целый день прошляется. Вот сейчас послал по спешному делу, там самое большее, на четверть часа всего и дела, а его, изволите видеть, уже второй час нету. А в банке напротив по таким делам до двух часов, значит, вся музыка откладывается на завтра. Чего он, спрашивается, собак гоняет?

- Черт знает что такое! - сказал еще один вошедший посетитель,- ведь третьего дня приходил, мне сказали, что до часу, а я привык до двух получать и забыл совсем.

- Привыкнете,- вежливо сказал человек в пиджаке,- с первого разу не запомнили, со второго запомните.

- Нельзя ли у вас тут подождать, а то мы ходим там взад и вперед по улице, к нам уж милиционер стал что-то присматриваться,- сказали двое отправленных на прогулку.

- Сделайте ваше одолжение. В уголок пожалуйте.- И, обратившись к своему собеседнику, прибавил: - Тихий ангел пролетел... вы в такой час попали кассира нету, эти прекратили выдачу, те еще не начали... В уголке уже всех, знать, укачала.

Собеседник посмотрел на сидевших в уголке и увидел, что пришедший первым человек в тулупчике склонился вперед и, упершись шапкой в стену, дремал. За ним, упершись ему головой в спину, закрывал и опять открывал мутные глаза человек с портфелем в обтрепанном пальто.

- А вот не будь у меня крепких нервов, нешто бы они так смирно сидели? Вот что из пролетарского элемента, те много лучше: легче засыпают. И против долгого ожидания не возражают. Сядет себе и сидит, кругом посматривает. Иной часа два высидит, поспит тут у нас - и ничего. А вот умственные работники - не дай бог! Минуты на месте посидеть не может. А о сне и толковать нечего.

Дверь отворилась, и вошел посыльный с сумкой из серого брезента.

- Вот он, извольте радоваться! Где тебя нечистые носили?

- Где носили!.. В конторе в этой только до часу справки дают, туда опоздал, а по этим синеньким бумажкам только с трех часов начинают.

- Тьфу!!!

НАРОДНЫЕ ДЕНЬГИ

В одном из промышленных советских учреждений был поставлен вопрос о катастрофическом положении дела.

По плану должен был получиться доход в 500 тысяч, а на деле получился убыток на те же 500 тысяч.

- Чтоб тебя черти взяли! - говорили члены правления,- ведь как пригадало-то ловко: копеечка в копеечку подсчитали, только - наоборот.

Делу был дан ход. Приехали комиссии.

- Почему такой убыток?

- А кто его знает... Шло как будто все ничего. Мы уж под прибыль двести тысяч заняли, а тут как нечистая сила подшутила...

Стали проверять. Оказалось, что на каждом складе, где достаточно быть одному приказчику, были и заведующий, и конторщик, и машинистка, и курьер.

- Где же такую ораву просодержать! Вам еще к этим пятистам нужно добавить от казны,- сказали члены комиссии.

- Мы просили, а нам отказали,- сказали члены правления.- Бьешься, бьешься...

Лица, возбудившие это дело, в один голос показывали, что расходы производились старым правлением в высшей степени непроизводительно. Каждый член правления все норовит устроить своих родственников да знакомых, всюду протекции, без сильной бумажки не поступишь, а ежели у кого есть бумажка, так его сразу берут, нужен он или не нужен.

Особенно волновались два преданных делу работника - длинный Хрущев и маленький Таскин.

- Вы посмотрите, товарищи,- кричал Хрущев членам комиссии,- посмотрите, сколько одних столов! И все, кто здесь сидят,- пятьдесят процентов по протекции: то родственники, то знакомые, то по запискам от важных лиц. Вот как соблюдается режим экономии, вот как расходуются народные деньги!

Служащие ходили испуганные, ожидая сокращений.

- Поддерживайте! - говорили им члены правления,- а то если нас прогонят, то и вы все полетите.

И служащие согласились поддерживать, так как каждому пить-есть надо.

- Поддерживайте! - кричали служащим Хрущев и Таскин,- если мы старое правление свалим, то наладим дело с одной прибылью без дефицита, и в благодарность за поддержку из вас никого не уволим, так как производство будет расширено.

И служащие согласились поддерживать, так как пить-есть каждому надо.

Старое правление было смещено, и назначение получили Хрущев и Таскин.

На другой день к ним пришел делопроизводитель и сказал:

- Товарищи, моя сестра была нагло уволена прежними арапами. Необходимо восстановить справедливость, принять ее обратно.

- Где она? Давай сюда,- сказал Хрущев.

И, когда пришла сестра делопроизводителя, Хрущев привел ее в канцелярию и сказал:

- Вот жертва произвола прежних арапов, которые в учреждении завели кумовство и увольняли работников, не имевших сильной протекции. Предоставляю ей место с повышением.

Раздались дружные аплодисменты.

Потом к Таскину и Хрущеву стали приходить их родственники и знакомые. Они, даже не заходя в правление, сначала ходили по учреждению и с интересом осматривали его, как осматривают дом, доставшийся по наследству.

Но, когда Хрущев и Таскин говорили им, что не могут их взять на службу, они обижались и говорили:

- Хорош родственник, помнит о своих родных, нечего сказать. Пока мы ему были нужны, так он около нас околачивался, а теперь нос задрал и сделать для нас ничего не хочет. А почему же сестру делопроизводителя взял? Чужих устроить можно, а своих нельзя?

Потом к Хрущеву пришли родственники жены, сначала отказал им. А дома надутые физиономии и целый скандал. Пришлось двоих взять.

Когда этих взял, тогда к Таскину пришли три родственника и при его отказе указали на то, что Хрущев ведь взял своих родственников, почему же он не может?

Пришлось, скрепя сердце, взять и этих троих.

Потом пришли с записками от важных лиц.

Им отказали.

Но они сказали, что почему им отказывают, а своих родственников принимают?

Пришлось взять и этих. Потому что, если им отказать, сам недолго продержишься. А пить и есть надо.

А потом в правление пришел делопроизводитель и сказал:

- Как же нам быть-то?

- А что?

- Да столов не хватает.

- А, черт... ну, посадите по два человека за стол.

- Какой там - по два, когда уж в иных местах по три сидят. Такая скученность, что дышать нечем. Ведь люди по шести часов в учреждениях сидят.

- Может быть, поубавить немного? Ведь тут много родственников прошлого правления.

- Неудобно... Они же на нашей стороне были. Лучше столов еще заказать, кстати, столяры тут внизу толкутся, точно святым духом учуяли, что пожива им будет.

В правление вбежал Таскин и торопливо сказал:

- Черт возьми, вот положение, ей-богу! Надо еще одного человека устроить. Ну, прямо, понимаешь, сил никаких нет! Им толкуешь, что невозможно, что учреждение - это не вотчина, деньги не мои, а народные,- нет, они знать не хотят. Да еще намекают на то, что свинью мне подложат, заметочку в газеты дадут. Что тут делать?