Читать интересную книгу Бессмертный - Николай Слимпер

Кровь, заляпавшая все вокруг, казалось, так и будет расплываться густоватой лужице, капая со столика на ковер, но не прошло и десяти секунд, как она начала исчезать. Казалось, будто она обращается в еле заметный пепел, в хлопья, разлетающиеся от огня невидимого костра. Эти микроскопические хлопья едва отрывались от красной лужицы, как тут же превращались в ничто, растворяясь в пространстве, как будто и не было ничего. Через пару минут столик был чист и сух, не оставив и следа крови.

— Видите? Кровь, волосы, плоть, кости: любая часть моего тела, отделенная от этого самого тела, превращается в ничто.

— Но ведь если тебе отрубить руку, она исчезнет, а за место нее вырастит новая? — прервал звенящую тишину Иолай.

— Да.

— А волосы? Если волосы отрастают, то они у тебя уже должны по земле елозить.

Иолай способен довольно нестандартно мыслить, что я заметил за дни, проведенные вместе, но обычно он остается в тени Верона, что не есть для него хорошо. Когда-нибудь ему надоест держаться за чужой подол. Интересно, как тогда поведет себя гераклид?

— А это еще одна особенность моей способности, — ответил я Иолаю, — волосы и ногти, если я их отстригу, не отрастают тут же обратно. Если я плюну, кстати, слюна тоже не исчезнет в полете. А вот если набрать мою кровь в шприц, она тут же превратится в ничто. Видимо, это все подсознательное. Лишаться руки я не хочу, а потому она вновь отрастает, если ее отрубить, а волосы и ноги я стригу намеренно, а потому они тут же и не отрастают. На плевок я вообще не обращаю внимание, так что и тут все как у людей. Хотя мне иногда кажется, что если я чего-то сильно захочу, например, отрастить волосы подлиней, то они как будто действительно начинают расти чуть быстрые.

И забеременеть от меня тоже возможно, семя не распадется на атомы, но эту подробность им знать не обязательно, а то еще начнут задавать вопросы про детей, а отвечать на них у меня желания нет.

— Тоже подсознательное?

— Ага. Ну, мне так кажется. Ученые, что меня изучали вроде как тоже с этим согласны. Обычно все быстрее растет, когда я сплю, а значит не могу нормально мыслить и контролировать себя. Просто перед сном желаю, чтобы волосы росли быстрее, они и растут. Но на самом деле по-настоящему я никогда не желал иметь длинные волосы, наверно поэтому и не имел. И еще я пытался перед сном представить, что у меня четыре руки, но тоже безуспешно.

Будь это возможно, я бы давно сменил скучное человеческое тело на что-нибудь более экстравагантное: красная кожа, черный глаза, рога и острые клыки, возможно даже небольшой заостренный хвост. Внешность Сатаны мне бы пошла, только на копыта довольно трудно найти обувь, поэтому тут бы я остался при своем.

— Зачем тебе четыре руки?

— Не знаю, вдруг пригодятся? Да это так, просто эксперимент был. Безрезультатный.

Вновь наступило молчание, которое в последнее время наступало слишком часто. Вся наша компания была слишком разнообразной, и если какие-то темы для разговора и были, то они в основном заключались в попытке обелить наши имена и попутно спасти человечество от ссылки. По крайней мере, Верон больше всего желал именно первого, а Иолай второго. Я же в основном хотел найти виновника и наказать, как это могу только я. Оставались лишь Костун и Мара. Толстяк вообще ничего не желал, кроме как окончания своих мучений, ну а девушка… Похоже, ее привлекала сама мысль о приключениях, пусть она этого никогда и не выказывала, хотя как только становится жарко, она предпочитает оказаться где-нибудь подальше.

Верон опять уставился в окно. Иолай проверял оружие, но не очень старательно, просто пытался убить время. Я сходил до мини-бара и налил себе выпить, остальные тоже не отказались пропустить по одной, а потом и еще. Где-то через полчаса Верон вновь заговорил:

— Все это понятно, — сказал он как бы невзначай, словно его это не особо интересует, — но все же не объясняет твоей сверхчеловеческой силы.

— Тут тоже все просто, — ответил я. — Прикол в том, что у меня идеальное, по моему мнению, тело. Именно такое, какое я себе всегда хотел и до сих пор не расхотел. Но я-то хотел еще и становиться сильнее физически, а как это сделать, если не наращивать мышцы, как у йофира? Тут на помощь приходит моя способность адаптироваться. Если я долго буду под водой, то смогу под ней дышать; если на меня воздействовать сильным давлением, то через некоторое время я его даже чувствовать не буду; если меня долго и больно пытать, я перестану чувствовать боль во всей ее красе; а вот если я буду долго качаться, я буду становится сильнее. И при всем при этом я абсолютно никак не изменяюсь внешне. Мышцы как бы растут и я становлюсь сильнее, но с виду я слабее, чем есть. Спро́сите: как? Отвечу: не знаю.

Правда, не все так просто. Иногда мне требуется несколько минут, чтобы приспособиться, а иногда и нескольких часов бывает мало. Все зависит от моего сознания, чем больше я чего-то желаю, тем быстрее достигаю результата, но дело в том, что я не всегда знаю, чего хочу, даже если для других ответ был бы очевидным.

— Круто, — кивнул Иолай. — Очень полезные все же у тебя способности.

— Только есть еще одна фишка: способность дышать под водой, не сгорать в огне и тому подобное — все это временное. Выйдя на сушу и вернувшись в воду минут через десять, мне снова придется адаптироваться. Так же, например, и с давлением, и с огнем, и с болью, и тому подобным.

— Это уже минус.

— Не знаю, — пожал я плечами.

Если бы у меня оставались все те способности, что у меня когда-либо появлялись, я бы был слишком силен. А быть слишком сильным — скучно и не интересно. Меня бы никто и никогда не смог бы даже пальцем тронуть. За почти три тысячи лет моей жизни я не встречал более сверхъестественного существа, чем я сам. Наиболее близки́, как мне кажется, гераклиды, но у них сила не зависит от обстоятельств. Они сильнее любого обычного Человека, но я могу вырасти до их уровня и даже стать в разы сильнее, а тогда у них и шанса против меня не будет. Но так как обычно я нахожусь в обычном состоянии, первое время любой гераклид будет превосходить меня по всем показателям. Прецеденты были.

— Интересно, а кто сильнее, — заговорил Иолй вновь после недолгого молчания, — ты или гераклид? Верон, как думаешь?

— Не думаю, что у меня есть шанс против того, у кого любые ранения затягиваются за секунды.

— Ну почему же, — возразил я, — ты себя недооцениваешь. За свою жизнь я встречался лишь с двумя из вашего племени, — один, кстати, был твоей же расы, — и с обоими у меня как-то не заладились отношения.

— И что было? — поинтересовался Иолай. Даже Верон оживился, сбросив маску безразличия.

— Ну, как ты, наверно, знаешь, Иолай, гераклиды, помимо своей живучести, обладают и незаурядным умом, а с этим — и хитростью. И часто используют это в битвах, предпочитая избегать прямых столкновений.

— Хм-м, я как-то об этом даже не задумывался. А ведь и правда, Верон, я редко видел, чтобы ты выходил против кого-то не подготовившись.

— Подготовка и анализ противника — залог победы, — спокойно ответил он. — Так что произошло с теми двумя гераклидами? — вернул он тему разговора в прежнее русло.

— Тоже стало интересно? — хмыкнул я. — Ну, первого я убил в довольно тяжелой схватке. Мне повезло, что он думал, будто мои регенеративные способности лишь немногим превосходят исцеление гераклида. Твоя раса, — повернулся я к Верону, — не сочти за грубость, довольно эгоистична и горделива. А гераклиды еще зачастую и переоценивают себя. Камирутт и гераклид в одном лице — жгучая смесь.

Верон поморщился, но, видимо, решил, что я прав, а потому промолчал. Камирутты редко признают себя чересчур заносчивыми, а если и признают, то лишь просто не отрицая это вслух. Я продолжил:

— Первый гераклид, с которым я встретился, был так самоуверен, что вышел со мной драться, не подготовив ловушек и сюрпризов, хотя пару фокусов он все же в бою показал. Но всадив мне нож в сердце, он расслабился, думая, что мне пришел конец, это и было его роковой ошибкой. Вот так.

— А причины? Почему вы сражались?

— Пусть это будет загадкой, — ответил я, помолчав. — Скажу лишь то, что он был одержим властью и жаждой вечной жизни.

Верон был нахмурен все время, как я рассказывал о битве с гераклидом, да еще и с его соплеменником. Вероятно, ему не нравилось, что я рассказываю об убийстве ему подобного, а потому желваки у него на скулах то и дело проявляли себя. Хотя это казалось немного странным.

Гераклиды — это не раса. Это Люди, обладающие некой генетической мутацией, до сих пор плохо изученной наукой. Точнее, практически никак не изученной. Они, несмотря на любую комплекцию, обладают куда большей силой и скоростью, чем другие представители их расы, да и других тоже, а также обладают невероятной способностью к регенерации; чтобы наверняка убить гераклида — необходимо сильно повредить его сердце или мозг. Их интеллект практически всегда тоже выше среднего, даже если они ничему не обучаются специально. Также у всех представителей черные склеры глаз с желтой радужкой, и в отличие от красноглазых, внешне их можно отличить только благодаря им. А так, Верон принадлежит к расе камирутт, как и Мара, кстати, которые мало чем отличаются от человека, не считая, пожалуй, наличия у всех поголовно иссиня-черных волос.