Читать интересную книгу Дракон цвета любви - Галина Дмитриевна Гончарова

В течение года в Санторине не будет тора. Баязет только блюститель места, а коронуется он или нет…

У него есть год, дальше – Сантор покажет. Если за этот год он укрепится, задавит конкурентов, свободно коронуется – тогда и пересядет со ступенек на трон. А пока посиди так…

Удержаться было выше моих сил.

– Ваше высочество, а отморозить не боитесь?

Лицо у Баязета стало откровенно глупым. Наверное, не ожидал.

– Отморозить. Мрамор холодный, а место там нежное. Застудитесь, детей делать не сможете. Вы б подушечку какую подложили, а?

Баязет хищно усмехнулся и поднялся со ступенек.

А хорош все-таки. Вот не зря Мариса им восхищалась. Чисто с эстетической точки зрения… да им кто хочешь увлечется! Он даже интереснее молодого Омара Шарифа. Та же восточная красота, но более хищная, резкая, дерзкая. Но и понятно.

Омар Шариф играл.

Он мог изображать султанов, вождей, вельмож, но никогда не обладал реальной властью. Это видно.

А Баязет мог казнить и миловать. Захочет – и все присутствующие лишатся головы. И это чувствовалось. Разница как между домашним котиком, красивым, очаровательным, но домашним.

И – ягуаром.

Милейшая кисонька, пока тебе в горло не вцепится. И когти, и зубы, и пятнышки… хочу себе такую шкурку! Баязета понятно, не ягуара! Кису жалко!

– Подушечку, значит?

Я оскалилась в ответ, понимая, что терять мне нечего:

– Пуховую.

– Ах, пуховую…

Мужчина подцепил меня за подбородок. Как-то подозрительно близко он стоит и смотрит глаза в глаза.

Кажется, сразу не убьют, сначала попользуются. А мне того и надо.

– Ага. – Кивнуть не удалось. Но улыбнуться вполне. – И мягче будет…

Последние слова я уже почти прошептала. Пальцы сжались почти до боли, до синяков…

– Маленькая дерзкая дрянь…

Почти шепот. Что-то такое, интимное, между лаской и угрозой.

Отрицать я не стала. Промолчала, дерзко глядя глаза в глаза. Баязет улыбнулся. Чисто мужской такой улыбочкой… так мужчины улыбаются, зная, что никуда ты из их рук не денешься. Не уйдешь, не оттолкнешь…

А в следующую секунду его губы накрыли мои.

– Каэтана…

Выдох.

И два дыхания сплавляются в одно. Его тело прижимается к моему так плотно, что сразу ясно – не отморозил. Увы. Пальцы отпускают мой подбородок и зарываются в растрепанную копну волос, гладят затылок, вторая рука ложится на спину и начинает подозрительно сползать вниз…

Натиск такой мощный, что я послушно прогибаюсь в пояснице. И с губ срывается тихий стон.

Да, этот мужчина отлично знает, что надо делать с женщинами. Уж на что я настроена отрицательно, на меня тоже действует его манера. Или его опыт…

А поцелуй все продолжается. Не грубый, но спокойный, хозяйский, мужчина не обращает внимания на мои трепыхания и протесты, заставляет разомкнуть губы, чуть надавливает, показывая, что может быть и жестоким. Но пока он ласков и терпелив. Пока…

Поневоле меня захватывает и увлекает, и руки сами скользят по белой ткани его одежд, цепляются, притягивают мужчину ближе к себе.

Вот так… и еще…

И – довольно!

Разум подает сигнал опасности.

Чтобы этот мужчина остался заинтересованным, нельзя таять! Ладно бы кто другой, но ты-то! Змея ядовитая! Не змей… то есть не смей!

И я пытаюсь отстраниться.

Падают ладони с белой ткани, пропадает отклик, чужой язык, который сейчас властно хозяйничает в моем рту, на миг замирает, – Баязет явно удивлен.

Что случилось?

Только что ведь таяла… и – нет?

Что происходит?

Я смотрю спокойно. Разве что в глубине души… ладно! Встреть я его в том мире да свободной – точно бы закогтила для коллекции.

Дома такое сокровище не нужно, а вот на раз-другой, похвастаться всем и получить удовольствие – вполне. Хотя – вру. Димке я, к сожалению, не изменяла. И козел мой бывший исключительно безрогий.

Это единственное, о чем я жалею. Сейчас уже исправляться поздно.

– Ваше высочество, вы все себе доказали?

Баязет понял, что я взяла себя в руки. На миг в его глазах промелькнул гнев, но выяснять что-то и опускаться до разборок с женщиной он не стал. Вместо этого мужчина улыбнулся.

– Что ты, Каэтана. Мы еще и не начинали.

– Правда?

– Нам еще много интересного предстоит. – И уже не мне, уже евнухам: – Этой ночью ее в мои покои.

С тем меня из зала и выводят, снова завернув в идиотскую тряпку. И начинается кошмар.

С большой буквы «КА».

И почему я не замечала, сколько общего у кошмаров и косметологии? Явно больше необходимого.

* * *

Евнухи мной были недовольны. Но решили, что баба, видимо, дура.

Такое тоже бывает, не всегда в гарем попадают светочи интеллекта, иногда и балбески вроде меня случаются, которые вот не могут себя сдерживать и подлащиваться под мужчину.

Уговаривать его, умасливать… бабам же разное количество хитрости боги отпустили! Вот, этой не повезло. Дура она, дура. То есть – я.

Заинтересовала она принца, ну, может, раза на два или три. А потом ее или прибьют, или казнят, или отравят, или еще что придумают, – да мало ли таких гаремных историй? Найдут куда приткнуть и как утилизировать.

Но пока заинтересовала, будем пользоваться. Евнухам же тоже перепадает от щедрот правителя! И товар ему надо представлять в лучшем виде. А потому – хамам!

Да-да, тут эта баня тоже есть, только называется немного по-другому. Я не вникала, как именно.

Но массаж был тот же.

И растирания маслами, и эпиляция, и головомойка, и сушка-расчесывание волос, и бассейн…

Кто-то балдел бы от самого факта. А мне…

Мне всегда было жалко потраченного времени. Ладно еще ногти – волосы – зубы.

Но какие-то обертывания?

Маски, чтобы выглядеть не на пятьдесят лет, а на сорок девять?

Или тот кошмар, который творят с собой звезды? Брр, да за ними смерть-то прийти испугается. Заглянет, сплюнет и пойдет дальше со словами «свят-свят-свят». Такое в ад не пустят, чтоб не пугать чертей!

А что сейчас творили со мной?

Ей-ей, я Аласте позавидовала. У нее таких проблем нет, она – богиня, а меня просто измучили! Какие-то маски, какие-то припарки… я не спорю, выглядеть я стала лучше. Но сидеть ради этого часами в салоне красоты и валять дурака?

Я так не могу.

Ни руки делом не заняты, ни мозги…

Издевательство! Хотелось заорать, завыть, потребовать свободу попугаям, но нельзя. Пока нельзя, дичь спугну. Все процедуры я переносила молча. Осталось потерпеть совсем немного, самую капельку. И – прыжок. Всего один, второго шанса у меня не будет!

Вот и вечер.

Кормить меня не стали. Дали выпить какой-то