— Но кто мог это сделать? Посторонний? Как же он попал в дом? Взял он что-нибудь еще? — все эти вопросы сыпались с губ Чарити, повисая в воздухе без ответа. Они словно кружили по комнате, как те назойливые мотыльки, что метались по кабинету.
Рави Чанд молча двинулся к двойной двери, ведущей из кабинета в сад. Едва он дотронулся до дверной ручки, как дверь легко открылась.
— Вы оставили ее незапертой, когда в последний раз входили в нее? — спросил Чад.
— Нет… то есть я редко ею пользуюсь… — Она покраснела, вспомнив свою последнюю злополучную прогулку в саду, которая привела ее в объятия Чада. — Кроме того, Селкирк, наш дворецкий, проверяет двери каждый вечер перед сном. Он очень аккуратен и внимателен.
— Совершенно очевидно, что на этот раз он позабыл про свои обязанности, мадам, — вмешался Рави Чанд — Нет никаких следов возни с замком. — Он взял канделябр и, держа его высоко, стал осматривать землю снаружи дома. — Я не вижу никаких следов ног, но дождей не было уже несколько дней, и земля твердая и сухая.
Лайза ошарашенно смотрела на индийца.
— Вы говорите по-английски? — проговорила она нетвердым голосом, словно это невероятное открытие могло помочь ей избежать постигшей ее только что беды. Чад вернулся к своему стулу и пристально взглянул на Лайзу, которая продолжала обескураженно смотреть на слугу-индийца.
— С вами все в порядке? — спросил он почти строго.
— Что? — Она перевела на него взгляд. — Ах… ох да. Просто… я не понимаю, как такое могло случиться. — Внезапно Лайза резко выпрямилась, и новая ужасная мысль появилась у нее в глазах. — Ох, Чад!.. Ваша подвеска! Мне так жаль… так жаль… простите меня! Мы должны вернуть ее назад! Мы должны сообщить властям.
— Да, — нахмурившись, произнес он. — Думаю, пока это лучший выход.
Лайза приподняла брови:
— Похоже, вы колеблетесь.
Чад ответил не сразу. Он был почти уверен, что знает вора, но доказать это будет трудно. И как будет чувствовать себя Лайза, когда узнает, что некто, близкий ее сердцу, украл у нее драгоценность? Будь проклята грязная душонка Джайлза Дэвентри!
— Нет, — промолвил он. — Просто мне пришло на ум, что они заинтересуются, почему дверь в вашем кабинете оказалась незапертой? И они придут к заключению, что вор работал с кем-нибудь в паре, с тем, кто находился внутри дома.
— Но это невозможно! — воскликнула Лайза. — Никто в доме не знал, где я храню подвеску. Сегодня вечером впервые я достала ее из шкафа, и никто не видел, как я ее вынимала. Никто не знает… — тут она умолкла, и Чад ответил на ее пораженный взгляд горькой улыбкой.
— Никто не знал, где ее искать, кроме меня, — закончил он за нее. — Да, вы уже вынимали ее один раз раньше, ведь правда? Чтобы показать мне — почти сразу же после того, как мы заключили пари.
— Ох, но, Чад… — леди Бернселл замахала руками, когда начала говорить, а Чарити вскочила с места. — Ох, Чад, никому из нас и в голову не могло прийти даже подумать…
Она внезапно спохватилась и зажала рукой рот.
— Так вы не думаете, что я — вор? — голос Чада стал глухим. — Но ведь меня обвиняли в этом — и даже в еще более худшем… не так уж много лет тому назад.
— Ох, Чад, не будьте смешным! Конечно, мы не думаем, что это вы украли подвеску. Никто из нас ни за что бы такого не подумал! — слова Чарити, произнесенные уверенным тоном, имели эффект ведра ледяной воды, опрокинутого на его воспаленные чувства. Черты лица его расслабились в благодарной усмешке. Он повернулся, чтобы опять заговорить с Лайзой, но его опередило появление Джема Дженуари, которого он и представил дамам.
— Как дела у молодого Стеббинса, мистер… м-м… Дженуари? — нерешительно спросила леди Бернселл.
— Это его имя? — поинтересовался в ответ Джем. — У него будет зверская головная боль, ничем не снимаемая день или два… Но он серьезно не пострадал. — Какой-то момент он колебался. — Похоже, он полон угрызений совести — что не смог предотвратить проникновение вашего неизвестного посетителя, миледи. Как долго он у вас служит?
Леди Бернселл посмотрела на Лайзу, которая ответила:
— Вам лучше спросить Селкирка, нашего дворецкого, но, если я не ошибаюсь, он у нас не так давно — несколько месяцев или около того…
— Понимаю, — проговорил Джем, впадая в глубокомысленное молчание.
Чад смотрел на него с любопытством, а потом опять повернулся к Лайзе:
— Если вы хотите прибегнуть к помощи официального расследования, я предлагаю послать кого-нибудь на Боу-стрит. Джем может отправиться туда немедленно.
— Ох… а это не может подождать до утра? — спросила леди Бернселл.
Джем, обнаруживая явное отсутствие энтузиазма по поводу перспективы, нарисованной его хозяином, выказал молчаливую солидарность с вдовствующей графиней.
— Как я понимаю, для расследования будет лучше, если оно начнется как можно раньше, — заявил Чад, внутренне улыбаясь и забавляясь мыслью, что его псевдолакей, возможно, добыл за свою жизнь больше информации, чем любой детектив с Боу-стрит.
Джем вздохнул и покинул дом. Но прошло не так уж много времени, как он вернулся с дородным осанистым джентльменом в широкополой шляпе, накидке и в красном жилете. Этот экстравагантный жилет возвещал о том, что он — сыщик уголовного полицейского суда. Джентльмен поставил в известность собравшихся, что его имя — Джордж Сергуд. Потом, вытащив мрачного цвета видавшую виды записную книжку, он стал расспрашивать членов семьи и весь штат слуг, уделяя особое внимание пострадавшему лакею Стеббинсу. На Рави Чанда он посмотрел с недоверием, но допросил его лишь мимоходом.
— Да-а, сведений маловато, — заметил сыщик в конце своих расследований. Потом он осмотрел то, что назвал «местом преступления», особо отметив открытую дверь в сад и легкие царапины на замке шкафа. — Уф-ф! — выдохнул он. — Похоже на дело рук опытного взломщика. Если вы не возражаете, что я так выражусь, мэм, вы сами облегчили ему работу. Оставленная открытой дверь — это такое милое приглашение, я бы сказал. Воровать подано, сэр-р. Ко, кроме вас, знал, где хранятся драгоценности? — спросил он неожиданно протокольным тоном. Застигнутая врасплох таким поворотом, Лайза вздрогнула, не сразу поняв, что от нее хотят.
В комнате наступило молчание — момент стал напряженным. Потом Чад встал и взглянул в лицо сыщику.
— Леди Элизабет, — проговорил он ровным голосом, — была так добра, что показала мне подвеску несколько недель назад. Кроме этого случая, никто — как она мне сказала — не видел подвеску и не подозревал, где она хранилась.
Огонек подозрения вспыхнул в глазах сыщика, но он не стал больше продолжать расспросы, а только пообещал, что вор не уйдет от рук правосудия.