когда приехавшее такси забрало девушку, чтобы отвезти её домой, а они сами вернулись на пост, сердито уточнил, чего он разбалагурился.
– Слушай, ну красивая же девица! Да, зарёванная, конечно, но это понятно, как раз. А так, смотри… Во-первых, не замужем, во-вторых, очень симпатичная, в-третьих, собак любит и на тебя с такой уж надеждой смотрела, что прям завидно было! Короче, ищи этого Крошика и дерзай!
– Вась, иди ты… в отпуск! – прошипел Воронов, который обнаружил кучу пропущенных звонков от отца.
– Ты звонил? – уточнил он у Воронова-старшего через минуту.
Отец никогда не спрашивал, как у Андрея дела, поэтому, разумеется, не спросил и сейчас, зато обрушил на него свои возмущение, раздражение, гнев, претензии и, в конце концов, потребовал, чтобы Воронов срочно приехал, вот да, прямо сейчас и помог матери!
– Ты её совсем не жалеешь, совести у тебя нет! Немедленно выезжай, а я с тобой потом ещё поговорю…
Воронов во время этой пылкой речи выбрался из помещения к своей машине, сел туда и покосился на часы – до конца смены оставалось несколько минут.
– Андрей, ты меня слышишь?
Алла Ивановна Воронова с надеждой опустила триммер и воззрилась на супруга, притопывающего ногой на крыльце, а в лесу безнадёжно скулил здоровенный собачий ребёнок, вылетевший из машины, когда она перевернулась, и от ужаса убежавший куда глаза глядели…
– Я тебя слышу, – признался Воронов. – Но… но приехать не могу: у меня срочное дело.
– Да как ты смеешь! Мать! Ты же совсем не бережёшь свою мать!
– А ты? Почему ты не можешь взять триммер или колун? – вдруг спросил доведённый Воронов.
– Что? Да как ты посмел? Моё здоровье… сердце…
– Вот только не надо, ладно? Я же твою карту видел – ты сам весной просил её в поликлинику отнести, помнишь? Всё отлично у тебя со здоровьем, просто великолепно! – устало возразил Воронов. – Так что возьми сам и помоги маме.
Он много раз говорил эти слова про себя, а вот сейчас получилось вслух. Может быть, именно потому, что знал – он очень нужен не с триммером в руках у дома родителей, а совсем-совсем в другом месте.
Ночная темнота торопливо опустилась на лес, от усталости подгибались толстые лапы, и ему всё время было очень холодно, несмотря на тёплую летнюю ночь. Холод пробирался не снаружи, а изнутри, из тоски и одиночества, от страха за хозяйку. Он же слышал, как она закричала! Почему же непослушные глупые лапы унесли его прочь?
Потом он много раз пытался вернуться, но не смог найти дорогу – его следы перепутались, лесные яркие и сильные запахи заморочили голову, и Крош потерял всякую надежду.
Он безнадёжно и бесцельно брёл по лесу, натыкаясь на деревья, когда вдруг встрепенулся, уловив знакомый звук.
– Свисток! Да это же мой свисток! Она жива, не бросила меня, она ищет и зовёт!
Несчастный, хоть и здоровенный щенок радостно залаял, мигом превратившись в целеустремлённую махину, моментально забывшую про усталость, страх, про все свои ужасы, и понёсся на звук.
Лай, раздавшийся после двух часов безнадёжных поисков Крошика, Андрея порадовал.
Он много чего сказал себе за это время…
«Ну, ты совсем дурень! Какое твоё дело-то? Устал как собака. Отец ещё много чего наговорил. Дома Линда ждёт, хорошо, тётушка с ней погуляла. А я? А я, как последний баран, по лесам шастаю… Да он же может быть где угодно!»
Андрей и дальше бы продолжал подобные размышления, но лай его прервал.
«Ну, наконец-то! Неужели же нашёлся? Ёлки-палки… а лес-то прямо трещит…»
По мере приближения лающего объекта всё громче раздавался такой треск, словно к Андрею ломился, ни много ни мало, здоровенный медведище!
– Ой, какое оно… – только и сказал Андрей, когда «ОНО» вырвалось из ельника.
– Где? Где моя Лена? – заметался Крош, а узрев какого-то незнакомого типа, насторожился. – Ты хто?
– Ээээ, Крошииик… – умильно позвал медведеподобного малыша Андрей. – Это ты?
– Ну, я, и чё? – хмуро блеснули при свете полной луны небольшие глазки.
«И косточек не найдут, однако…» – машинально подумал Андрей, а вслух сказал:
– Крош, тебя очень ждёт твоя хозяйка. Вот, видишь, она мне доверила ваш свисток и свою ветровку, – он предъявил названные вещи и пояснил: – Свисток, чтобы тебя позвать, а ветровку, чтобы ты узнал её запах. Ну, иди, понюхай!
– Я и так чую, что это её шкурка, – недоверчиво прищурился Крош. – А вот тебя я не знаю!
– Она не смогла тебя искать – повредила ногу, но попросила меня, – Андрей старательно заговаривал псу зубы, подозревая, что его слов на такую пасть может и не хватить…
– И что теперь? – Крош сильно подозревал, что этот самый тип может схватить его и не отдать хозяйке.
– А теперь, когда я тебя нашёл, я смогу ей утром позвонить и тебя отвезти! Сейчас-то она спит уже – ей всяких лекарств накололи… и обезболивающего, и успокоительного, так что мы её сейчас будить не будем.
– Прям отвезти? А ну как обманешь? Чего бы тебе меня отдавать? – кавказские овчарки, вообще, славятся оригинальным собственным мышлением: их оставляли автономно пасти большие стада овец, вот им самим и приходилось обдумывать разные ситуации да принимать решения без команд человека.
– У меня есть собака. Линда зовут! – признался Воронов, засомневавшийся уже было в том, что он доедет до своей Линды.
– Аааа, правда? – пёс обошёл Воронова и, наконец-то, унюхал на форменной его одежде запах другой собаки. – Ну, так бы сразу и сказал!
Он моментально расслабился, сгорбился от пережитой усталости и стал похож на смешного неуклюжего медвежонка-пестуна.
– Фуууух, – выдохнул Воронов, моментально осознавший, что жрать его не будут. – Вот и договорились! Ну, что, Крошик, пошли?
И они пошли. Сначала в машину, куда Крош уже даже забрался с трудом – так устал да перенервничал, что силы внезапно закончились, и он уснул ещё до того, как Андрей завёл машину. А потом из машины – в дом к тёте Ане.
– Тёть, ты прости меня, вот тебе головная боль… – оправдывался Андрей, выгружая с заднего сидения сонного медведя, то есть Кроша.
Сейчас Крошик действительно походил на детёныша: щурил заспанные глаза, тёр лапами морду, а оказавшись у крыльца, сонно покачиваясь, смешно принялся забираться по ступенькам вверх.
Линда сначала ничего не поняла, кого это привёз хозяин, а потом, сообразив, что это чей-то потерянный щенок, начала заботливо подталкивать его к лежанке.
– Полкухни занял… Крошик, ёлки-палки! – ворчал Андрей, перешагивая через раскинутые по полу лапы.
– Не шуми, он маленький ещё, а так натерпелся! – Анна Ивановна, хитро поглядывала на племянника, а потом всё-таки уточнила:
– А что такое случилось с Ваней, с твоим отцом? Звонила Аллочка вся в слезах… Дескать, ты нахамил родителю, и он тебя отлучил от дома навсегда!
– Да это я ему сказал, что он и сам может маме помочь, – неохотно признался Андрей. – Может, я и