Читать интересную книгу Великие психологи - Станислав Васильевич Аристов

перед которой он беспомощен, приходит извне — это буря, рак, несчастный случай и так далее; иногда же он чувствует угрозу со стороны его собственных неуправляемых побуждений — он боится, что может спрыгнуть с высокого места или зарезать кого-нибудь ножом; иногда опасность ощущается как нечто совершенно неопределенное и неосязаемое, как это часто бывает в приступах внезапного беспокойства»[168].

По мнению Хорни, невротическую тревогу побуждает подавленная детская враждебность, прежде всего в отношении близких людей, которых ребенок любит и от которых зависит. В этом случае пугающая его в себе самом враждебность вытесняется из сознания. Однако подавленный аффект, находящийся вне контроля сознания, никуда не исчезает, он ищет своей разрядки в определенный момент. Одним из главных способов подобной разрядки становится проекция собственной враждебности на окружающий мир. Теперь плохими объявляются все вокруг, так как именно они якобы мешают человеку, обижают его, издеваются над ним. В результате невротик как бы разрешает себе отвечать окружающим их же монетой, а значит, он делает собственную подавленную враждебность явной и при этом имеющей право на существование.

Если обратить внимание на глубинные причины невротической тревоги у взрослого, то в ее основе непременно будет обнаружена та тревожность, которую Хорни назвала базальной, появившаяся у ребенка на самом раннем этапе развития. Эта тревога возникла из-за отсутствия подлинной любви со стороны родителей, которые в принципе не могли ее дать, так как сами являлись невротиками, не умеющими любить. Подобные родители, конечно же, чаще всего врут себе, что заботятся о ребенке, и делают всё для его же блага, вот только самого ребенка, который на инстинктивном уровне чувствует ложь и отсутствие любви, они обмануть не могут. В итоге у ребенка возникает ощущение ненужности и абсолютной незащищенности перед жизнью, а значит, появляется и тревога.

В дальнейшем родители-невротики непременно совершают действия, которые порождают в ребенке базальную враждебность. Например, они могут выражать предпочтения другим детям, могут не выполнять данные ребенку обещания, игнорировать его реальные потребности, подменяя их своими желаниями и представлениями о том, «как надо» и «как лучше», подавлять его самостоятельность и прочее. Такие родители не готовы встретиться с враждебностью ребенка, они лишь готовы ее всячески пресекать. Поэтому он с большим рвением начинает подавлять свою враждебность в силу беспомощности, страха, любви или чувства вины. «У детей, растущих в неблагоприятных условиях, беспомощность обычно искусственно усиливается запугиванием, балованием или приведением и удержанием ребенка в состоянии эмоциональной зависимости. Чем более беспомощным сделают ребенка, тем меньше он осмелится чувствовать или оказывать сопротивление и тем дольше можно оттянуть это сопротивление. В такой ситуации лежащее в основе чувство можно передать девизом: я должен подавить мою враждебность, потому что ты мне нужен.

Страх может вызываться прямыми угрозами, запрещениями и наказаниями или взрывами раздражения и яростными сценами, происходящими на глазах у ребенка; он может вызываться также косвенным запугиванием, когда на ребенка воздействуют угрожающими ему в жизни опасностями, такими как микробы, автомобили, незнакомые люди, невоспитанные дети или падение с дерева. Чем чувствительнее ребенок ко всем этим вещам, тем меньше он осмеливается проявлять или даже сознавать в себе враждебность. Здесь действует девиз: я должен подавить мою враждебность, потому что я тебя боюсь.

Еще одной причиной подавления враждебности может быть любовь. Где отсутствует подлинная любовь, там особенно настойчиво объясняют, как сильно родители любят ребенка, как они готовы отдать за него последнюю каплю крови. Ребенок, в особенности запуганный чем-нибудь другим, может цепляться за такой суррогат любви и потому боится взбунтоваться, чтобы не потерять вознаграждение за свою кротость. В таких ситуациях действует девиз: я должен подавлять враждебность, потому что боюсь потерять любовь. <…>

Кроме того, в нашей культуре ребенку внушают обычно чувство вины за любое выражение враждебности или несогласия; иными словами, ему внушают, что он должен чувствовать себя недостойным или заслуживающим презрения, если выразит или почувствует возмущение против родителей, или нарушит установленные ими правила. Эти две причины чувства вины тесно связаны между собой. Чем больше ребенок чувствует себя виноватым в выходе на запрещенную территорию, тем меньше он осмелится испытывать досаду на своих родителей или в чем-нибудь их обвинять»[169].

Однако опасность того, что ребенок находится в состоянии постоянной тревоги в семье, заключается еще и в том, что постепенно он начинает воспринимать негативно весь окружающий его мир. Он видит в нем лишь агрессивную среду, от которой нужно только защищаться, но ни в коем случае не доверять или просить помощи.

Появившись в раннем детстве и будучи давно забытыми, тревога и враждебность в дальнейшем могут не покидать человека на протяжении всей жизни, наполняя ее страданиями. Для того чтобы справиться с ними, человек вынужден вырабатывать различные способы защиты, среди которых любовь, подчинение, власть и отдаление являются основными.

«Во-первых, обеспечить себе в любой форме любовь — значит обрести сильную защиту от беспокойства. Девиз здесь таков: если ты любишь меня, ты меня не обидишь. Во-вторых, средством от беспокойства может быть подчинение; его можно в общих чертах разделить на два вида, в зависимости от того, относится оно или нет к определенным лицам и учреждениям. Центральное место занимает здесь, например, подчинение стандартизованным традиционным взглядам, ритуалам некоторой религии или требованиям некоторого могущественного человека. Подчинение этим правилам или требованиям становится определяющим мотивом всего поведения. Такая установка может формулироваться как требование быть „хорошим“, хотя смысл этого выражения меняется в зависимости от того, каким правилам следует подчиняться.

Если установка подчинения не связывается с определенным учреждением или лицом, она принимает более общую форму угождения потенциальным желаниям всевозможных людей и избежания всего, что может кого-нибудь обидеть. В таких случаях индивид подавляет все собственные требования, подавляет критическое отношение к другим, позволяет оскорблять себя, не защищаясь, и готов без разбора помогать всем другим. Иногда люди сознают, что за такими действиями стоит беспокойство, но обычно они не подозревают об этом и твердо убеждены, что они действуют таким образом, руководствуясь идеалами бескорыстия и самопожертвования, доходящими до отречения от собственных стремлений. Как в специфической, так и в общей форме подчинения действует один и тот же девиз: если я уступлю, меня не обидят.

Установка подчинения может также служить цели получить успокоение от любви. Если для человека так важно быть любимым, что от этого зависит его ощущение жизненной безопасности, то он готов платить за любовь какую угодно цену, а это значит, главным образом, подчиняться желаниям других. Но часто человек не способен поверить ни в какую любовь, и тогда его установка подчинения направлена