Поколебавшись немного, Зозо вновь взялась за шнурок, стягивающий горло рюкзака. Новых ласточек не появилось, зато из рюкзака повалил густой фиолетовый дым. Он заволок комнату, проник в ноздри, и Зозо, в соответствии с цветом дыма, все стало вдруг фиолетово.
– Прямо магический чемодан какой-то! – подумала Зозо.
И именно в этот миг раздался звонок в дверь.
Решив, что это Даф, так как у Эди и Мефа были ключи, Зозо заметалась. Она вернула рюкзак на прежнее место, затянула шнурок и, напустив на себя служебно-казенный вид деловой колбасы, отправилась открывать.
Повернула замок, потянула дверь и оцепенела. Ворчливые слова: «Ты в курсе, сколько сейчас времени? В следующий раз будешь ночевать на лестнице!» – замерли у нее на губах.
На площадке стоял некто, чье лицо было скрыто букетом таких колоссальных размеров, что при некотором воображении им можно было париться в бане или подметать пол.
Зозо замерла в сладкой истоме. Примерно такой букет представлялся ей, когда она мечтала о новом замужестве и марше имени композитора Мендельсона. Но кто же прячется за букетом? Теперь это было самым принципиальным вопросом. Сама того не замечая, Зозо начала делать головой нечто вроде боксерских нырков, пытаясь заглянуть по ту сторону счастья. Но, увы, букет был так велик, что за ним можно было узреть лишь светлые брюки и черные блестящие ботинки с узкими носками.
– Вы, извиняюсь, в какую квартиру? – робко спросила Зозо, понимая, что одной этой канцелярской фразой выпала из рокового сценария великой любви.
Но – нет. В следующий миг букет уже был у Зозо в руках. Перед ней, улыбаясь пухлыми красными губами, стоял рыжий монарх в изгнании.
– Данила Данилович! – вскрикнула Зозо.
– Я не смог жить без вас, Зоя! – торжественно произнес гость.
Краснея, Зозо машинально попыталась сосчитать розы. Один раз дошла до двадцати семи, другой раз до двадцати девяти и оба раза сбилась.
– Как вы узнали мой адрес? – спросила она.
– Мелочи! Для любящего сердца нет преград, – отмахнулся роковой мужчина. – Зная номер телефона, адреса не узнает лишь ленивый… Вы позволите мне войти?
– У меня не прибрано! – сказала Зозо, послушно отодвигаясь.
– Ничего-ничего! Для меня и помойка хоромы, если на ней есть вы! – двусмысленно заверил ее Данила Данилович.
Пока Зозо пыталась осмыслить философский подтекст этой фразы, монарх в изгнании оказался в квартире и, бодро разувшись, самоуправно нашел тапочки. Зозо умилилась его мужественной решимости. А еще минуту спустя монарх в изгнании оказался в комнате.
– Тук-тук! Кто в теремочке живет? – сказал он, устремляя проницательные глазки сперва на кровать Дафны и ее забытый рюкзачок, а затем на висевшую на стене фотографию Мефодия.
Это был странный снимок. На нем Мефодий, мало похожий на себя, смотрел исподлобья тяжелым и недовольным взглядом. Тем взглядом, который так не любила Зозо. Именно после этого взгляда вспыхивали шторы, ломалась мебель и спотыкались прохожие… Зозо сама не понимала, почему повесила на стену именно эту фотографию. Должно быть потому, что она была больше остальных и хорошо вставала в рамку.
Фотография подействовала на Данилу Даниловича загадочным образом. Его спина сама собой склонилась в поклоне, а в глазах появилось нечто вроде почтительного страха.
– Ваш мальчик? – спросил он сладко.
Зозо суетилась у стола, пытаясь втолкнуть букет в тесную вазу, никак не желавшую вмещать розовое великолепие. Услышав вопрос, она обернулась.
– Да. Это Мефодий, мой сын. Он такой добрый. Только здесь он не очень хорошо получился, – сказала Зозо виновато.
– Напротив, очень хорошо получился. Лучше просто быть не может, – с искренним восторгом заверил ее монарх в изгнании.
– Хотите чаю? – предложила Зозо, смущаясь.
Вместо ответа Данила Данилович шагнул к ней.
– К мраку чай! Зозо, скажите мне «да»! – торжественно сказал он.
Зозо оцепенела. В коленях она ощутила ватную слабость. Окажись рядом табуретка, она бы рухнула на нее как подрубленная. Однако за табуреткой пришлось бы отправляться на кухню, и Зозо решила остаться на ногах.
– Какое «да»? – уточнила она.
– Станете ли вы моей женой и отдадите ли вы мне добровольно свой эйдос ? – опускаясь на колени, спросил рыжий монарх.
Первую часть фразы он произнес громко и отчетливо, а вторую, напротив, просюсюкал и скомкал, как нечто незначительное. Подумаешь, мелкий довесок. Эдакий, знаете ли, каприз и закидончик мужчины средних лет.
Зозо ахнула. Из двух прозвучавших вопросов она услышала, разумеется, только первый. Второй, непонятный, был мгновенно и с чистой совестью забыт. Мечты сбывались. Именно так Зозо внутренне все и режиссировала, расставляя фигуры на доске воображения: розы, страстный взгляд, коленопреклоненный рыжий мужчина… И даже ироничный Эдя отсутствовал и, следовательно, не мог выплеснуть на ее мечту ведро вербальных помоев.
– Зоя, это же так несложно! Всего одно «да», и я счастливейший мужчина на земле! – напирал Данила Данилович, шустро подползая к Зозо на коленях.
У Зозо возникло внезапное и быстрое желание хлестнуть его букетом, попутно припечатав вазой золотящуюся макушку. Она подумала, что у нее наступает обычный ступор. Ей ужасно хотелось замуж, но, едва наступал решающий момент, она моментально начинала тревожиться, сомневаться и давать задний ход.
– Я выйду за вас, обязательно… Но, может, в другой раз?.. Годика через два, а? А пока мы будем просто дружить, а? – заюлила Зозо.
Это решение показалось ей вдруг гениальным. Однако Данила Данилович был не согласен дружить.
– Я повешусь на этой люстре, если не услышу «да»! – заявил он.
Зозо наметанным взглядом секретарши строительной фирмы прикинула его вес и прочность провода люстры и решила, что угроза относится больше к люстре, чем к упитанному монарху.
– Но у меня сын! Вы сможете быть ему отцом? – спросила Зозо.
Новоиспеченный жених покосился на фотографию Мефодия. Видно было, что он сильно усомнился, кто кому в действительности будет папой.
– Такого сына опасно не любить… Всегда мечтал быть папой хорошо подрощенного младенца!.. – сказал он с чувством.
Зозо поняла вдруг, что у нее не осталось отговорок. Назойливый жених подползал на коленях все ближе, грозя впечатать ее в стену. Противоречивые мысли заметались в голове Зозо как суетливые тараканы. Разум прозябал. Здравый смысл был в нокауте.
– Не знаю… Но если хотите, можем подать заявление в загс! А там по ходу дела будет видно, – наконец уступила Зозо.
Однако вместо счастья на лице у Данилы Даниловича появилась явная досада. С такой формулировкой эйдос ему не светил. Более того, всю формулу приходилось повторять заново.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});