побрела за ним на второй этаж. Как и думала, Дима нашёлся на своём балконе.
— Дим…
— Что у вас случилось там, птенчик? Катя говорит отцу, что ты ей нагрубила, и чуть ли не драться на неё кинулась. Но я, конечно, в такое не верю, — добавил он.
Я мысленно горько усмехнулась: спасибо за очередную ложь, мамочка.
— Жаль, что папа верит, — печально произнесла я. — А с мамой мы почти не разговаривали даже. Она ко мне в комнату пришла, когда я уже выходить собиралась. Ей не понравилось, как я выгляжу, — на этих словах Дима повернулся и оценивающе на меня посмотрел, будто до этого не видел. Хотя, наверное, из-за нервов так и было.
— Платье нормальное, но я бы тебя умыл, — констатировал он.
— Ну вот. А она просто сказала, что я никуда не иду, и ушла. Ну, мне стало обидно, вот я и уехала… но я не кидалась на неё драться!
Мы немного помолчали, потом брат довольно ухмыльнулся:
— Ох, птенчик, сильно она там бесится!
— Я старалась, — пошутила я, но Дима снова стал серьёзным, протянул ко мне руку:
— Телефон.
— Чего? — не поняла я, хмуря брови.
— Часть твоего наказания, — пояснил он. — Выключи его, чтоб не названивали тебе, и давай сюда. У меня пока побудет.
— Замечательно, — пробормотала я, исполняя его просьбу.
— Наверное, лучше у меня, чем у твоей мамы, — подмигнул брат, потом решил меня добить: — Ноутбук у тебя тоже забрали.
— Класс.
Что ж, мои родители берут пример со Стадниковых, теперь смогу на себе испытать, каково это. А я, кстати, как и Пашка, уверена, что не провинилась настолько сильно.
— Погуляла хоть нормально?
— Тебе честно сказать?
— Ясно, — усмехнулся Дима. — Иди спать, птенчик.
— Доброй ночи, — я чмокнула брата в щёчку и покорно поплелась в свою спальню.
Да уж, ну и денёк выдался. Радует, что он, наконец, закончился.
Утром хмурый брат отвёз меня домой, где я почти два часа выслушивала от родителей, какая я ужасная дочь, и всё в таком роде. И мне было так обидно, до безумия обидно! До слёз, которые я упрямо держала до момента, пока не осталась одна в своей комнате. Уж там я вдоволь наревелась! Жалела себя и злилась на маму и папу.
За что они так со мной? Разве я заслужила? Я всегда была послушным и примерным ребёнком, мама сама вынудила меня так поступить! И никто меня не переубедит. А ещё я ни за что не покажу им, как мне на самом деле больно.
Подумаешь, телефон с ноутбуком забрали! Не беда, у меня много книг, найду, чем заняться. Подумаешь, гулять запретили! Со Светкой я буду в школе видеться, а ребятам она сама объяснит, почему я не выхожу. Не навсегда же. Подумаешь, у брата больше не ночую, я… Тут я не нашла, чем себя подбодрить, и разревелась с новой силой. Ничего, подожду до восемнадцати, а потом больше никогда не вернусь в этом дом.
Все выходные я просидела в своей комнате, выходила только поесть. Родители со мной почти не разговаривали, хотя я и не настаивала. Единственное, я интересовалась здоровьем Пашки и умоляла, чтобы они позволили его проведать. Папа обещал, что когда Паша будет лучше себя чувствовать, я смогу к нему съездить. А пока же Стадников был очень слаб и подавлен, потому что память к нему пока так и не вернулась.
По дороге в школу я размышляла, как теперь буду жить без фотографий Ильи. Я раньше боялась их себе распечатать, ведь кто-то мог найти, а теперь жалела, что не сделала ни одной. Телефона нет, к Диме теперь нельзя, чтобы Илью там хотя бы случайно увидеть, не просить же у Светки телефон!
Подружка, кстати, устроила мне допрос на первой же перемене, ругаясь, что не могла до меня дозвониться все выходные.
— Да я без телефона теперь, Дима забрал, — пожаловалась я.
— Ого… так сильно разозлился?
— Не думаю, что это была его идея, ноутбук у меня дома тоже забрали. Брат просто помог мне, чем смог, даже в этой ситуации, — вздохнула я. — Пусть лучше телефон у него побудет, чем там мама копошилась бы, — представив себе это, я на секунду содрогнулась.
— М-да. И надолго?
Я пожала плечами:
— Не знаю. Надеюсь, что нет, но точно не на неделю.
— Главное, чтоб не до лета, — улыбнулась подружка. — А лучше, чтоб в мае ты уже точно свободная была!
— Шестого числа? — засмеялась я. В этот день родилась моя Светка. — Боюсь, что дни рождения для меня точно долго ещё будут под запретом…
— Не каркай! Представляешь, у Влада тоже шестого мая день рождения!
— Света, — я с подозрением прищурилась, — что за…? Ты нормальная, вообще? О Владе, кстати. Ты считаешь нормальным ревновать чужого парня на дне рождении собственного?!
— Никого я не ревновала! — тут же ощетинилась она.
— Серьёзно? — не поверила я. — А чего тогда к Насте цеплялась?
— А с чего я должна ей улыбаться? — огрызнулась Светка, только убеждая меня в том, что я права насчёт ревности.
— Не должна, — пожала я плечами. — Просто, если бы ты неожиданно не воспылала любовью к Владу, то…
— Заткнись, Коршун! — прошипела Света, толкая меня в плечо.
— А что я такого сказала? — фальшиво удивилась я. — Серьёзно, Свет. Объяснишь мне своё вчерашнее поведение — отстану.
— Нечего объяснять, — упёрлась она.
— Говорят, что пьяный человек всегда искреннее, и делает то, на что по-трезвому может не решиться, — задумчиво проговорила я. Угу, вот кто-то так не вовремя решил своей девушке в любви признаться именно по-пьяни. Пока она по-пьяни прогуливалась с другим парнем. — Как вечер-то закончился?
— Да никак, — вздохнула Светка. — Влад спать ушёл, а мы… что ты так на меня смотришь?! — возмущённо воскликнула она, пока я пыталась сдержать смех.
Подколоть ещё?
— Влад, значит. Вообще-то, я о вас с Иваном спрашивала. Но тебе же Влад теперь интереснее.
— Иди в жопу, — обиделась Света и, отвернувшись, промолчала всю оставшуюся перемену.
Но на уроке не выдержала и подсунула мне записку:
"Что, так сильно заметно было?"
Я