– Конечно же в Айкерское Королевство, – скептически улыбаюсь, ожидая продолжения. – Пойдём через Лейкерский перевал.
Просто скептическая улыбка превращается в ласково-змеиную. Довольная тем, что это предложение высказала не я (иначе к нему всё равно не прислушались бы, пусть оно и является единственно возможным), не упускаю возможность покритиковать Сына Ночи.
– Похоже, ты растерял в своей Ночи последние мозги, – Боги, как же приятно быть стервой! – Есть и более приятные и лёгкие способы самоубийства.
– И какие же? – вежливо интересуется Кир.
– Пойти и сдаться Охотникам! – рычу прямо в его спокойное и улыбающееся лицо. – Неужели ты думаешь, что нам удастся миновать Лейкерскую твердыню?
– Почему нет? – так искренне удивляется он, что и я начинаю сомневаться в непроходимости одноимённого перевала.
Рида равнодушно переводит взгляд с меня на Кира и обратно, в зависимости от того, кто решает высказаться. Похоже, что она не знает, что делает глупцов, сунувшихся туда, приговорёнными к жуткой смерти. Что ж, не будем пугать девочку, узнает всё на месте, но доказательства Кира хотелось бы выслушать.
– Кроме нас, никто не сможет пройти через твердыню. Остальным охотникам придётся добираться за нашими головами в Королевство через западный Перевал Поющих Ветров, а он находится в двадцати днях конного пути. У нас будет внушительная фора.
– Не думаю, что Королевство Слёз такое уж прекрасное место, чтобы начать жизнь «с чистого листа», – мрачно напоминаю я.
Сын Ночи невозмутимо пожимает плечами.
– Это место действительно не лучшее, чтобы спокойно жить. Но у нас будет достаточно времени, чтобы выбрать себе новый дом. Что ты думаешь… скажем, об островах?
Склоняю голову, рассматривая со всех сторон этот вариант, раскладывая его на плюсы и минусы.
– Грифона и химеру придётся оставить здесь. Переход через перевал они не переживут.
Огорчённо вздыхает Рида, успевшая привязаться к нашей крылатой живности. Оборачиваюсь к ней и специально поясняю:
– И перелёт тоже. Их мы защитить не сможем. – Самим бы пережить…
Больше ничего не слушая, я развернулась и отправилась к выходу из подворотни. Лениво и холодно бросила через плечо:
– Зови грифона, Кир. До гор всё равно придётся лететь. До утра как раз успеем.
Зря я это сказала.
Одна из аксиом бытия: Ferrielle[24], Миледи Непостоянство, не любит, когда маленькие человечки считают свою судьбу делом решённым. Она так и тянется своими шаловливыми ручками вечного ребёнка перепутать нити судьбы в полотне своего отца.
Нетипичный для ночного времени шум я отметила краем сознания, не придавая этому никакого значения.
Тупо иду вперёд по главной улице, в висках пульсирует настойчивый зов, на который химера (вот поганка крылатая!) не спешит откликаться. Кир и Рида идут следом, с какой-то затаенной холодностью отмечаю, как ученица жмётся к Сыну Ночи.
Пусть.
Погружённая в свои мысли, упивающаяся своей усталостью, я не замечаю отсветы огня на стенах домов. Останавливаюсь, с отстранённым, безучастным интересом наблюдаю за приближением толпы. Яркий огонь факелов слепит глаза, но я не спешу адаптировать зрение, предпочитаю наблюдать за эмоциями людей, а не за их ликующими лицами.
Тёмный багрянец старой крови, запах резкий и тревожный. Все чувства кричат об опасности, инстинкты требуют бежать или бороться, холодный разум приказывает спрятаться, затеряться, исчезнуть.
Но мне всё равно.
Мне а б с о л ю т н о всё равно.
Просто стою и жду, когда гнев толпы морским валом докатится и до меня.
Надрывный шёпот-крик:
– Беги! – Кир отталкивает от себя ученицу, и та послушно бросается в сторону, прячась в густых тенях подворотен. Какое-то глубинное чувство говорит: она не оглянулась. Разумом понимаю: она молодец, всё сделала правильно, она усвоила урок – с учителями не спорят, любое их слово закон.
Но почему же неведомая сила так сдавливает горло, почему так тяжело на сердце и гадко в душе, словно меня предал единственный близкий и дорогой человек?!
Кир быстро подходит ко мне, его ладонь замирает над моим плечом, но он не касается меня.
– Зачем? – его шёпот звучит… так спокойно-осуждающе. Он не надеется на ответ, но я отвечаю.
– Я устала.
Так легко, безмятежно, словно этой причины достаточно, чтобы позволить толпе растерзать себя.
Хотя… Сын Ночи ещё может убежать, броситься за Ридой, продолжить её обучение в одиночку. Даже верю, что он справится с активной фазой мутации, когда безвозвратно изменяется характер. Но он стоит за моей спиной, с нарастающим леденящим спокойствием смотрит на приближающихся людей. Впереди – разъярённый Тарвек с чёрным от горя лицом.
Хм. Значит, я всё-таки убила его дочку. Печально.
В ладонях Кира начинают свою смертельную пляску острые тени, и я одёргиваю его:
– Не стоит. Всех мы перебить не сможем, лишние жертвы только озлобят толпу.
Он равнодушно пожимает плечами, тени летучими мышами разлетаются в разные стороны. Мы просто ждём. Мне даже немножечко интересно, растерзают нас сразу или устроят «справедливый» суд? И если последнее, то вызовут ли представителей Гильдии Охотников или отделаются только жрецом Всеединого?
Впрочем, мне уже без разницы.
Тени вьются над её головой, тёплым плащом окутывают плечи, знакомым голосом шепчут слова успокоения. Рида стоит, прижавшись к холодной стене, и не может отвести взгляд от двух одиноких фигур среди бушующей толпы.
Кто-то кричит, слышны причитания женщины и резкий, отрывистый голос начальника стражи. Он говорит что-то замершим Охотникам Смерти, но девушка не различает слова. В ушах гулко стучит кровь, глаза неприятно жжёт предчувствием слёз, и девушка сама не понимает, почему так паскудно на душе.
«Она ведь спасла меня!» – бьётся отчаянная мысль.
«Она издевается надо мной», – тихо вторит горькая память.
«Ты не справишься одна», – гневным ударом колокола выносит приговор страх.
Страх одиночества.
Она зажимает рот, пытаясь сдержать предательский всхлип, горло давит тяжесть невысказанных слов, ледяные слёзы катятся из глаз. Рида быстро вытирает лицо, крепче сжимает зубы – пусть никто не видит, но она – воин, она не смеет быть слабой!
Зло сощурившись, чтобы видеть происходящее за пеленой слёз, она молча следит за тем, как уводят её наставников. Толпа окружила их, спокойных, холодных, равнодушных, люди пытается ударить их, задеть побольнее, причинить им боль…
Сейчас был бы уместен смех Дикой: тихий, полный издевки, иронии и гнева.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});