Читать интересную книгу Изборский витязь - Галина Романова

Рыцарь говорил на своём языке, который наверняка был хотя бы отдалённо знаком этим людям - ведь они живут чуть не на границе ливонских земель! Но парень глядел холодно и отчуждённо, будто человек, выросший среди диких зверей. Но потом либо поняв что-то из речи всадника, либо сообразив кое-что для себя, он, вытерев рот, вдруг спокойно сплюнул под ноги рыцарскому коню.

Всадник вздрогнул, когда красное пятнышко проступило на снегу.

   - Нечестивец, - процедил он сквозь зубы, сообразив, что парень не понимает его речей. — Ты поплатишься за это!

Обернувшись, он поймал взгляд предводителя отряда, благородного рыцаря Вальтера фон Эйба. Тот смотрел спокойно на своего вассала и заранее одобрял всё, что он сделает.

   - В костёр его! - воскликнул рыцарь и поднял обнажённый меч рукоятью вверх наподобие креста. - В костёр! Пусть язычник отправится той дорогой, какую заслуживает - в ад!

Простые воины сразу забегали, засуетились. Им уже приходилось сжигать язычников, и все знали, как и что надо делать. Пленные русские тоже быстро поняли, что сейчас произойдёт. Среди женщин послышались причитания и плач, захныкали дети. Только избитый парень стоял в кольце окруживших его воинов и исподлобья смотрел на приготовления.

   - Не отдам!

Оттолкнув кого-то из пеших, из толпы ужом вывернулась девчонка лет четырнадцати и ринулась к парню. Она успела добежать и отчаянно ухватилась за него, визжа так громко и пронзительно, что рыцари морщились и отворачивались.

   - Уймите её! - негромко приказал Вальтер.

Пешие рыцари бросились отдирать девчонку, которая отбивалась и царапалась как дикая кошка.

Парень, казалось, не замечал ничего. Случайно кинув взгляд на холмистую равнину, занесённую снегом, он вдруг застыл, пристально вглядываясь вдаль и даже не заметил, как его толкнули в спину, приказывая идти. Разбитые губы его шевельнулись, словно он хотел и не смел крикнуть...

Но он был не единственным, глядевшим в ту сторону. Один из рыцарей из окружения благородного фон Эйба уже вздыбил коня:

   - Русские!

- По равнине со стороны дороги в соседний погост стремительным намётом, вспахивая плотный весенний снег, шла русская конница. Всадники разъезжались веером, разделяясь на скаку на два крыла, которые охватывали погост. Одно, большее, шло прямо на рыцарей, другое, числом поменьше, обходило их вдоль берега речки. Русские были уже близко - слишком близко, чтобы можно было надеяться уйти с добычей.

Но не бросать же её! Вальтер фон Эйб первым принял решение.

   - Убить! - указал он на пленных. - Всех!

Воины поняли его и подняли мечи.

Безоружные люди бросились врассыпную, стараясь уйти от смерти. Но окруживших их пешцев было раза в два больше. Они принялись рубить людей, не разбирая, кто перед ними - женщина, старик или ребёнок. Тем временем конные рыцари торопливо смыкали ряды, надеясь прорваться сквозь строй русской конницы, как повелось, выстраиваясь в уже знаменитую «свинью».

...Но русские были уже совсем близко. Первые ряды их продолжали мчаться навстречу ливонским рыцарям, в то время как остальные обходили их с боков, рассчитывая напасть с тыла и опрокинуть железных всадников.

Вальтер фон Эйб заметался. Русских было раза в три больше, чем его людей. Пешие воины могли хорошо помочь, но пока их соберёшь... И всё-таки благородный рыцарь не дрогнул. Его не зря рекомендовали самому Вольквину фон Винтерштеттену как лучшего и храбрейшего! После победы над русскими его ждало звание комтура. Вспомнив об этом, фон Эйб поднял копьё.

   - Вперёд! Сметём язычников с лица земли!

Несколько мгновений спустя две волны воинов сшиблись.

Как и рассчитывал благородный рыцарь, передние ряды легко прошли сквозь строй русских ратников и вырвались на волю. Застряли лишь те, кто шёл позади - их взяли в клещи, и стук мечей и крики яснее ясного говорили о том, что там начался отчаянный бой. Рыцари-меченосцы не сдадутся, не сложат оружия, тем более им на помощь должны прийти пешие рыцари и простые воины, но тем не менее участь их была незавидна. Русские не пощадят их. Впрочем, таков закон войны - сегодня ты, а завтра тебя...

Об этом думал Вальтер фон Эйб, без оглядки скача прочь. Он потерял почти весь отряд - за исключением десятка вассалов, которые успели прорваться за ним. Судьба остальных не волновала рыцаря и будущего комтура - звание он получит всё равно.

А на погосте разгорался новый бой. Не тратя времени и сил на преследование немногих удравших, невесть откуда взявшаяся дружина избивала конных и пеших рыцарей. Нарушив их первоначальный правильный строй, русские согнали ливонцев в кучу и добивали с той же методичностью, с какой те только что расправлялись с безоружными жителями.

Пеших воинов смели быстро - их просто затоптали конями, рубя сверху вниз, наотмашь. С рыцарями пришлось немного повозиться: до закованного с ног до головы в железо всадника на обряженном в доспехи коне не вдруг доберёшься... Рыцари сопротивлялись яростно, сбивая с седел одного дружинника за другим, но в конце концов их взяли числом. Тех, кого не порубили, поскидывали с седел и повязали.

Но ещё раньше, когда только началась сшибка и второй отряд, идущий берегом реки, только врывался на погост, над всадниками вдруг взлетел высокий мальчишески-пронзительный вскрик, полный азарта и отчаянной решимости:

   - Уходят! Они уходят!

Ведущий второй отряд всадник поворотил коня и ринулся вдогонку за удиравшим Вальтером фон Эйбом и его людьми, увлекая за собой остальных.

   - Стой! Сташко, куда? - догнал его чей-то окрик, но всадники уже выскочили с погоста и помчались в погоню.

Потом всё было кончено. Несколько пленных рыцарей - пешие и простые воины полегли все, - обезоруженные и без шлемов, переминались с ноги на ногу возле сложенного ими, но так и не подожжённого костра. Их всех для простоты скрутили одной верёвкой, привязав её концы к двум лошадям. Стерёгшие их дружинники скрипели зубами и до белизны стискивали кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не взяться за мечи - вокруг валялись трупы зарубленных жителей погоста. Мёртвые старики, женщины, дети лежали на снегу. Одни ратники осторожно бродили среди них, отыскивая ещё живых или торопливо тушили пожары, надеясь в домах отыскать чудом спасшихся, другие - собирали своих раненых и убитых.

Что самое удивительное - уцелевшие нашлись. Через некоторое время в отвоёванную у пожара избу снесли нескольких детей, забившихся в подвалы или под печи и почти задохнувшихся в дыму начавшихся пожаров, и стонавших раненых, которых убийцы второпях сочли за мёртвых. Туда же отправили и раненых дружинников.

   - Сносите мёртвых вместе! - скомандовал воевода, оставаясь в седле. Он не спешил сойти с коня и то и дело оборачивался в ту сторону, куда скрылся второй отряд. - Только рыцарей не надо! Их в общую яму свалить - и довольно!

Невольный вздох облегчения вырвался из его груди, когда всадники показались из-за поворота. Они вели за собой в поводу только двух коней с пустыми сёдлами - убитые всадники лежали поперёк спин лошадей.

   - Сташко! - воскликнул воевода, увидев витязя, ехавшего впереди. - Что же ты! Аль забыл, чему я тебя учил?

   - Всего трое ушли, - откликнулся тот, задорно мотнув головой и сорвал с головы шелом, открыв юное, почти мальчишеское лицо с первым пушком усов над верхней губой. - Остальных порубили и глянь, стрый! - пленного везём! Отведём его в Изборск, а то и в сам Псков! Что скажешь?

Окружённый справа и слева дружинниками, ехал рыцарь - без оружия и шлема, в оборванном плаще с закрученными назад руками. Он сумрачно косился по сторонам и старательно отвёл глаза, когда его подвезли к сложенным в ряд телам убитых селян.

   - Что, узнал своих рук дело? - спросил кто-то у него. Рыцарь, не понимая чужого языка, отвернулся.

   - Что толку с ним разговаривать, - отмахнулся воевода. - Домой свезём, там разберёмся! А теперь не до него - своих надо честь по чести в мир иной проводить.

Дружинники работали споро. Разметали несколько клетей и заборов, у околицы составили погребальную поленницу-краду, на которой уложили тела погибших поселян. Павших воинов порешили везти домой, где и схоронить. С ними в Изборск должны были отвезти раненых и уцелевших мирных жителей - всё равно на обгорелых развалинах погоста делать им было нечего.

Перед самым закатом, когда солнце уже склонилось к западу, запылал погребальный костёр. Пленные ливонцы, о которых за общим делом все забыли, стояли возле и очевидно ждали, что нечестивые язычники принесут их в жертву своим тёмным богам. Но то, что их оставили в покое, видимо, поразило рыцарей.

Юный Сташко, морщась от едкого дыма и тяжкого запаха горелого человеческого мяса, поглядывал на пленных с хищной ненавистью.