— Знаешь, ты так уверенно сказал, что кто-то стерёг первую линзу. Может, и в окружении Астафия есть осведомитель восточников?
— Несомненно. И, скорее всего, это очень старый слуга, на которого никто не подумает никогда в жизни. Может быть, до некоторых пор он и сам не знал, что он предатель. Есть способы заставить человека служить себе, не показывая этого.
— А у нас на корабле? — спросил вдруг Санс. — У нас может быть предатель?
Лотар внимательно посмотрел на него. Почему-то он особенно чётко видел, что помощник капитана, лейтенант Санс, — человек, который почти всё время оставался незаметным, безупречно нёс службу и никогда прежде не задавал никаких вопросов, — сейчас очень нервничает.
— Может, — вежливо, радостно, почти как всегда, ответил ему Сухмет. Теперь Лотар не сомневался: он что-то узнал. — И даже есть.
Санс вдруг вдохнул воздух так глубоко, словно поднялся на поверхность с большой глубины. Потом повернулся к Купсаху и встал по стойке «смирно».
— Господин капитан, я прошу для себя ареста. Поскольку, как мне кажется, я и являюсь тем человеком, который служил осведомителем для противника. Но больше я не хочу и не могу быть предателем.
— Стой, как это так — тебе кажется? — Купсах был так ошарашен, что даже опёрся на Лотара, не заметив этого.
— Собственно, я не делаю ничего явно предательского. Я всего лишь должен во время заката каждый день думать минут десять о том пути, который мы прошли, о самых важных наших происшествиях и не противиться странным мыслям. Но мне кажется…
— Что это значит — не противиться странным мыслям? — чуть не в один голос спросили Рубос, Джимескин и Купсах.
— Это странное состояние, я не смогу объяснить его. Словно помимо твоего сознания с тобой кто-то о чём-то разговаривает.
Лотар посмотрел на Сухмета. Тот кивнул.
— Это возможно, — сказал Лотар, — это называется отражённой магией. Когда не сам человек оказывает магический эффект, а через него добиваются эффекта, например, транслируют некую информацию на очень далёкое расстояние. Только это удаётся лишь очень сильным магам. Я сомневаюсь, что даже Сухмет может провернуть это дело без накладок.
— Сколь бы ни был силён маг, юношу должны были подготовить, — быстро произнёс Сухмет.
Ну что же, это след. Только не поздно ли они его заметили, подумал Лотар.
— Значит, он доносил о нас кому-то, кто на очень большом расстоянии и незаметно для нас был в курсе всех наших проблем? — спросил Рубос.
— Да, — кивнул Санс. — Я больше не могу и не хочу быть предателем. И вот…
— Но ты уже предатель! — взвизгнул Джимескин. — Как же так, я же тебя пригласил, за тебя поручился!
— Я не знаю, каким образом, но уже очень давно, пять лет назад, у нас в замке появился некий господин, который привёз книжку со сказкой о летающем корабле, а потом рассказал, что скоро такой корабль будет построен. И когда я понял, что больше всего на свете хочу попасть на этот корабль, он сказал, что сможет помочь мне в этом, но я должен научиться думать на закате определённым образом…
— Пять лет тому назад? — переспросил Рубос. — Ты ничего не путаешь, юноша?
— Даже чуть больше, если быть точным, — ответил Санс.
Лотар вздохнул. Кажется, дело становилось чуть-чуть яснее.
— На такой замысел, наверное, ни у кого не хватит сил, — произнёс Рубос. — Это слишком сложно. Даже вражеские армии стали возникать лишь пару лет назад. Что-то тут не так.
— Нет, почему же, — возразил Сухмет. — Необязательно задумывать всё это ещё пять лет назад. Можно отправиться назад на пять лет, обработать Санса, а потом лишь убедиться, что всё в порядке, когда нужно запускать его в дело. Для этого нужно всего лишь быть…
— Жалыном, — закончил Лотар.
На палубе установилась тишина. Все, кроме Рубоса, ждали объяснений. Но пусть им Шивилек и рассказывает, решил Лотар, сегодня с него хватит пустопорожних лекций. Вместо рассуждений он повернулся к лейтенанту и спросил:
— Санс, что тебя заставило признаться, что ты — не один из нас?
— Я один из вас! — Губы лейтенанта задрожали. — Я не знал, что это так плохо, никто бы не догадался сразу… Но как только я догадался, что это значит, то признался…
— Признался, — подтвердил Рубос. — Но вот эту засаду, между прочим, они устроили по твоей наводке. Они заранее знали и о нашем появлении у фоев и вендийцев…
— Рубос, — прервал его Лотар, — ты делаешь преждевременные выводы.
— Ничуть не преждевременные! Я знаю, что говорю. Казнить его нужно, и, может быть, даже как вора — отказав в поединке чести.
Поединок чести, о котором говорил Рубос, был бы всё равно что казнь, потому что не мог моряк и воздухоплаватель, мягкотелый и нагруженный сознанием вины Санс долго сопротивляться, например, Рубосу.
— Нет, Рубос, нет. Убивать его — в поединке или иным способом — мы не станем. Мы даже не станем его упрекать за то, что всех нас провели. А ведь нас провели, Рубос, надули, обманули, объегорили, обошли, обставили… И никакой казнью или поединком этого не изменишь.
Лотар обращался к Рубосу, но знал, что отстаивает жизнь Санса и перед остальными.
— Ты можешь так говорить после этого?.. — Джимескин указал на тело Рамисоса.
После этой выходки он стал ещё более неприятен Лотару, чем прежде. Впрочем, не стоило обращать чрезмерного внимания на позицию слабого человека. И Кросс ему судья.
— Вот после этого я и не могу винить Санса.
— Но он же признался только потому, что понял — нужно держаться нас, а не своего мифического покровителя, который с лёгкостью уничтожит его в засаде, устроенной по его же наводке! — выкрикнул Шивилек.
— Во-первых, преждевременно думать, что засаду устроили по его наводке. Фои могли знать о том, что мы окажемся здесь, если найдём первую линзу, сразу после нашей стычки с ними. Они для этого достаточно умны. Кроме того, — Лотар вдруг решил соврать, чтобы этим людям было проще принять его правду, а не собственные домыслы, — живой он гораздо ценнее.
— Как это? — спросил Джимескин, всё ещё не остыв от злобы.
— Помимо того, что он лучше всех исправит корабль, мы сможем каждый раз на закате обеспечивать одного из наших противников первоклассной фальшивой информацией. — И тут же, пока они не придумали возражений, Лотар хлопнул в ладоши и потребовал: — Так, все за дело. Санс, иди чинить корабль. Сухмет, перевяжи раненых. Купсах, разбирайся с рулями и тащи корабль, хоть на горбу, до тех пор, пока я не скажу тебе, что можно садиться.
Когда он отошёл от них, намереваясь досыта напиться, сзади бесшумно возник Сухмет. Тихо, чтобы слышно было лишь им двоим, он произнёс: