— Бездна с тобой, эльф, — сдался я. — Идем.
Узкая тропа виляла, словно перепившая змея. Она то подползала к самому берегу гремящей горной реки, то прижималась к красным скалам. Из-за заходящего солнца казалось, что ущелье утопает в крови. Не самое приветливое место.
Эльфам оно не нравилось гораздо больше, чем мне. Ребята вообще не любили эти земли, хотя те принадлежали им с зари времен. Проклятые упрямцы! Столько лет воевать из-за того, что тебе совершенно не нужно, и в итоге все равно уступить это людям. Сколько крови и жизней потеряно, и все из-за их тупого упрямства и гордости.
— Ущелье подходит к концу, — Рашэ нарушил долгое молчание.
Да, скоро выберемся в долину.
— До сих пор никаких следов.
Я счел нужным пожать плечами. Ничего удивительного. Мы идем по горам всего лишь два дня, дорога здесь одна, и если убийца столь осторожен, как я думаю, он не будет пачкать землю еще сутки, на тот случай, если все же кто-то решится проверить окрестные долины. Так что если Рашэ и найдет след, то не раньше завтрашнего дня.
— Мы идем правильной дорогой? — спросил золотоволосый.
— Она здесь единственная. По скалам может забраться только мангуст. Нет. Он шел здесь.
— Как ты можешь быть в этом уверен?
— Я бы поступил именно так.
— Не слишком обнадеживающий ответ.
— Если ты считаешь, что мы тратим время впустую, почему тогда пошел за мной? — Керэ начинал меня раздражать.
— У меня нет выбора.
— У вас всегда нет выбора, — тихонько буркнул я, но он услышал.
— Ты о чем, человек?
— У твоего народа никогда нет выбора, Керэ. При любых обстоятельствах и условиях вы не делаете другим никаких уступок. Никакой жалости, никаких договоров, никаких послаблений, никаких слабостей. Даже если не правы. Даже если знаете, что так более выгодно. Упрямая гордость Высокородных, считающих, что они лучше всех. Уверен, если бы на пути нам встретился секач, вы никогда бы не отошли в сторону и не дали ему спокойно пройти.
— А ты бы, конечно, отступил. — В его голосе мне послышалась издевка.
Рашэ пока стоически молчал.
— Отступил. Я не такой дурак, чтобы зря рисковать своей жизнью из-за такой глупости, как дорога.
— О, да! Но вот только я отчего-то уверен, что потом ты бы ударил кабану в спину. Коварство людей…
— …точно такое же, как коварство эльфов. Вы бьете в спину не меньше нашего.
— На Гемской дуге мы сражались честно, и если бы не ваша подлая атака…
— Много честности привести с собой озверевший лес! Вы получили то, что заслуживали! — Я повернулся к нему.
— Заслуживали? Почему? Потому что вы никак не можете признать, что Высокородные лучше вас!
— Лучше? Чем лучше, эльф?! Ну, чем?
Он стоял в опасной близости от меня, но не пытался отойти. Рашэ, повинуясь его гневному жесту, остановился в пяти ярдах и теперь мрачно наблюдал за перепалкой.
— Почему вы столько лет не можете признаться даже не нам, самим себе, что вы точно такие же, как мы? Ничуть не хуже и ничуть не лучше. Самые что ни на есть обычные! Почему вы несколько веков с презрением отвергали протянутую вам руку мира и решили пойти на уступки, только когда до вас наконец-то дошло, что у вас нет шансов победить?! Но даже теперь вы кичитесь своим ложным превосходством и пытаетесь обставить все так, словно делаете нам большое одолжение, хотя первыми приползли просить мира! Неужели ты думаешь, что людям нужны подачки, Керэ из Дома Лотоса!
— Думаю, да. Вам всегда что-нибудь нужно, и будь я дельбе, вы никогда бы не получили этих гор!
— Что проку держаться за то, что не нужно?! Что проку сидеть запертыми в своих лесах?! Что проку терять собственных детей из-за того, что у вас нет самых простых лекарств?! Это глупая гордость!
— Это не гордость, человек. Это достоинство. Тебе не понять.
— Забери меня Бездна! Вы не готовы слушать никого, кроме себя! Забились в свои леса и отчего-то считаете, что другие должны падать перед вами ниц!
— Не понимаю, как мой народ может быть на равных с теми, кто заведомо ниже?! С теми, кто приходит в наш дом с огнем и мечом, уничтожая всех, включая детей! С теми, кто так жесток?!
Я оглушительно расхохотался.
— Скажи это своим братьям! Напомнить тебе, как рыжеволосые скоты вырезают наши деревни и города?! Напомнить, как вы выпускали пленным кишки, выкалывали глаза, вспарывали животы беременным женщинам и живьем сдирали с них кожу, Высокородные?! Или быть может, ты про это не знаешь? Или предпочитаешь не вспоминать, стыдливо прикрываясь сраной честью говенного Дома?!
Его уставшее лицо исказилось от гнева, и не успел я опомниться, как он отвесил мне звонкую оплеуху, да такую, что в голове загудело. Рыча от бешенства, я в ответ врезал ему по зубам.
Костяшки пальцев обожгло болью, а эльф отлетел назад и, не устояв, рухнул на камни. Я бросился на него, краем глаза заметив, что все еще повинующийся приказу Рашэ остается на месте. Тем лучше. Значит, у меня есть прекрасная возможность поговорить с золотоволосым по душам, и никто нас не прервет.
Я прыгнул вперед, рухнул на остроухого, заехав коленом ему в живот так, что тот охнул от неожиданности, а затем заработал кулаками. Прежде чем он опомнился, мне удалось попасть ему в скулу и в глаз. Затем в мою грудь точно цепом ударили.
В глазах потемнело, на краткий миг я потерял сознание. Удар спиной о землю привел меня в чувство. Ребра болели так, что невозможно было нормально дышать, рот наполнился кровью, из носа хлестало. Я ошеломленно потряс головой, пытаясь понять, что же произошло. Перед глазами все плыло. Попытался встать, но что-то навалилось на грудь с такой силой, что невозможно было пошевелиться. Еще немного, и меня просто раздавит. Я перестал бороться, и давление тут же ослабло. Зрение прояснилось настолько, что я смог увидеть ухмыляющегося Рашэ. Он находился на том же месте, где ему приказал оставаться Керэ. Странно, я думал, что это именно следопыт меня так крепко приложил.
Я скосил глаза на свои руки и с отстраненным интересом заключил, что ситуация еще хуже, чем казалось минутой раньше. Бледно-зеленое, цвета молодой листвы, сияние наподобие кандалов охватывало мои запястья и растекалось у меня по груди.
Вся морда Керэ в крови, губы разбиты, по подбородку текла кровь, глаз начал заплывать. Жаль, что не получилось сломать его заносчивый нос!
Один краткий миг он смотрел на меня, затем отвернулся и принял помощь Рашэ, протянувшего ему чистую тряпку. Сияние погасло, и тяжесть мгновенно исчезла. Удивляясь, что все еще жив, я осторожно сел.
— Еще раз посмеешь меня ударить — умрешь, — сплюнув кровь, процедил Керэ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});