Читать интересную книгу «Если», 2005 № 11 - Журнал «Если»

— Лучше он, чем мы, — парировал Максим.

— Большой дядя, сердитый дядя, глупый дядя… — ворковала младшая жена, склонившись над чужаком. — Не бойся, мы тебя в обиду не дадим, мой маленький…

— Ты уж не раздражай его понапрасну, — рассудительно заметила Барбара. — Мы же не знаем, на что он способен.

Тут был резон. Инопланетное существо — раз. Не скованное моральными нормами землян — два. С неизвестной логикой — три. С неизвестной биологической природой и неизвестными физическими возможностями — четыре. Хотя одну возможность только что можно было наблюдать — возможность запросто путешествовать в космическом пространстве безо всяких технических средств. Да еще там, где любое белковое существо в четверть часа изжарилось бы заживо. Но все-таки скорее организм, чем механизм. Интересный гость…

— Откуда он, хотелось бы знать, — проговорила Барбара.

— И думать нечего, — проворчал Максим. — Это серпентиец.

— Почему ты так считаешь?

— Очень просто. Метод исключения. Он не ауригиец, не аквилянин, не сагиттянин и не пикторианец. Об этих нам все же кое-что известно. Он наверняка не тауриец и не гидрянин, иначе нас уже не было бы в живых. Остается считать, что он серпентиец, созвездие Змеи. О серпентийцах мы твердо знаем только то, что их цивилизация существует. Помню, высказывалось предположение, что они метаморфы и не привязаны к конкретным планетам. Совпадает.

— А если он из тех, кого мы вообще не знаем?

— Зачем умножать сущности? Пусть будет серпентиец. Возражения есть?

— Да мне вообще-то все равно, — блаженно проворковала Карина. — Он милый и ласковый. Пусть хоть из созвездия Резца, лишь бы не резал…

— Он не режет, — с задумчивостью, не сулящей ничего хорошего, констатировал Максим. — Он, я гляжу, мастер совсем иного профиля. Нравится, а?

— Приревновал! — захохотала Барбара. — У султана уводят полгарема!

— Допустим, еще не приревновал, а меру знай.

— Ты-то чересчур хорошо меру знаешь. От тебя разве дождешься внимания?

Вечное женское… Максим знал, что Барбара была права. Отчасти. Но правда такая вещь, что иногда о ней лучше бы помолчать для общей пользы.

— Глупый, — нежно проворковала Карина. — Это совсем другое. Он как ребенок, живой и беззащитный. Мой ребенок, понимаешь?

Это Максим понимал. Карина хотела иметь детей, и Максим теоретически был за. Против был семейный бюджет. Потом, через несколько лет — другое дело. Если удастся сколько-нибудь скопить. Но ни в коем случае не сейчас.

Ее ребенок? Ее кукла! Живая игрушка. Эрзац.

Сейчас Максиму очень хотелось избавиться от пришельца — скатать его обратно в шар да и вытолкнуть из шлюзовой камеры туда, откуда он взялся. От греха подальше. Как капитан Максим чувствовал себя обязанным исправить сделанную глупость. Но… с женщинами можно спорить только поодиночке. Две женщины, если они объединятся, почти непобедимы.

И Максим отступил. Риск? Конечно. Зато в случае удачи — крупные премиальные и настоящий, а не выдуманный ребенок у Карины. Пусть существо пока поживет в корабле, авось не станет гадить где попало. Если повезет, в свой срок загремят фанфары и зашелестят купюры. Кто может похвастаться тем, что не только встретился с живым инопланетянином, но и привез его на лунную базу?

— Смотри, — промурлыкала Карина, — он ест.

Она выдавила из тюбика на ладонь колбаску плавленого сыра. В тот же момент колбаска исчезла, накрытая ладонью существа.

— Кушай, маленький. Ну давай. За маму, за папу…

Существо издало низкий вибрирующий звук. Чужая ладонь-ложноножка нехотя сползла с ладони жены. Ладонь была чиста — сыр исчез.

Максим шумно вздохнул и отвернулся.

4.

То, что чужак-метаморф оказался всеядным, еще полбеды. Хуже то, что он оказался всеядным в самом широком смысле. Человеческую пищу он уминал более чем охотно, но и неорганика его вполне устраивала. Кресло, в котором младшая жена опрометчиво оставила существо, за полминуты пришло в полную негодность. Прекрасное противоперегрузочное кресло! Метаморф объел его, как яблоко. И в этом огрызке Максим промучился все этапы предпосадочных маневров, торможения и посадки. Великое счастье, что «Вычегда» садилась на Меркурий, а не на Землю, и что посадка прошла нормально. В итоге у Максима всего-то навсего разболелась спина. Могло кончиться и хуже…

Например, повреждением позвоночника. А то и катастрофой, если бы прожорливому чужаку позволили приблизиться к блокам управления или приборам. К счастью, спохватились вовремя. Максиму представилась жуткая картина: непрерывно жрущая и увеличивающаяся в объеме амеба, противно гудя, начисто выедает корабль изнутри, после чего начинает глодать скорлупу обшивки… Космический глист!

Сейчас насытившийся чужак вновь свернулся в гладкий шар, переваривая поглощённое. Его устроили в изувеченных остатках кресла. А Максим лежал на полу, и Карина массировала ему спину. Корпус «Вычегды» слегка содрогался — шла погрузка. Ею пришлось руководить Барбаре.

Ничего, справится. Сдал — принял. Всего-то с десяток документов, девять из которых — внутрикорпоративные. Плюс собственно погрузка. Стоило бы, конечно, приглядеть, но…

— Больно? — участливо спросила Карина.

— Терпимо… Слышь? Урчит, гад.

— Ничего он не урчит. — Карина также посмотрела на чужака. — Это тебе кажется. Знаешь, от него идут какие-то эманации… ну, страха там или еще чего. Он открыт, все его эмоции на виду. Сначала он боялся, я это чувствовала. Очень боялся. Потом ему стало хорошо, и он дал нам это понять.

— Вот-вот, ему-то хорошо… Какая новость! Теперь этот межпланетный троглодит для нас важнее всего. Его уже сейчас не выпихнешь через шлюзовую, если он сам того не захочет. На нас — тьфу, перебьемся как-нибудь. Что еще ты предложишь ему сожрать? Наш провиант? Груз? Реактор? Может, меня? Имей в виду, я против.

— Не говори глупостей, — мягко возразила жена. — Все обойдется, вот увидишь.

— Ну да! Однажды проснусь наполовину переваренный и увижу, как он доедает тебя и гоняется за Барбарой… Уй!

— Ну вот, сам сделал себе больно. Лежи, не дергайся. Сейчас вотру мазь, и будешь как новенький. А что до этого малыша…

— Ничего себе малыш! Ой!..

— Лежи спокойно, говорят тебе. Он малыш, понятно? Я это сразу почувствовала, и Барби тоже. Совсем маленький инопланетянин-метаморф, может быть, даже новорожденный. У него пока одни инстинкты, но он разумный, он учится. Знаешь, мне это даже нравится. Какая земная женщина может похвастать, что выкармливала и обучала инопланетного младенца?

— Все равно ведь отберут, — мрачно сказал Максим. — Сказано ясно: доставить на лунную базу по возможности живым и неповрежденным. Приказ получен, подтверждение отослано. Радуйся, он останется с нами до Луны. Можешь нянчиться с ним, пока он не сожрет корабль.

— Он не сожрет. Мы объясним ему, и он поймет. Я чувствую, что он хочет нас понять.

— С какой целью? Может, гастрономической? Когда я покупаю колбасу, я тоже хочу понять, свежая ли она. Будь моя воля…

— Что — будь твоя воля? Убил бы малыша? Сжег дюзами?

— Еще чего. Оставил бы здесь, на Меркурии. С его аппетитом — тут ему самое место. Он бы штреки в шахтах проедал и штольни всякие… О-ой! Ты нарочно, что ли?

— А ты не городи чепухи. Все, теперь полежи с полчаса и можешь вставать.

Карина ушла, оставив за собой последнее слово. Когда с ней вступал в спор не муж и командир, а всего-навсего пациент, исход всегда бывал понятен с самого начала.

Зато спине и вправду стало легче, и, выждав полчаса, Максим встал без особых стенаний. Судя по звукам, погрузка продолжалась. Надо бы пойти взглянуть. В редкие моменты полной тишины было слышно, как потрескивает корпус корабля, отдавая тепло. Температура внутренних помещений уже давно упала до терпимой. Скоро станет холодно, и придется кутаться, но перед тем наступит час-другой блаженной прохлады. Это ли не счастье?

Покажите изжаренному на солнце бедуину кусок льда — он завопит от восторга. Максим не вопил только потому, что уже привык. Он наслаждался молча. Не будь здесь этого чужака со звезд, наслаждение было бы полным.

— Ну, — неласково спросил Максим пришельца, — что молчишь?

Покоящийся в руинах кресла шар негромко зажужжал.

— Я еще могу понять, зачем ты нужен им, — Максим ткнул пальцем в том направлении, где, по его понятиям, брела вдали от солнечной ярости Земля, волоча за собой горошину Луны. — Я другого не могу понять: на кой черт ты сдался мне?

— А ты не городи чепухи, — раздался вдруг голос сквозь жужжание.

— Что-о?

— Полежи с полчаса и можешь вставать, — сообщил шар.

— Та-ак!.. Карина!

Жена явилась сразу. За недолгий период супружества она научилась до тонкостей разбираться в интонациях мужа. Что, однако, не помешало ей начать с вопроса: