Читать интересную книгу Прощение славянки - Фридрих Незнанский

– А, вот почему ты вдруг этого америкашку вспомнил? – понял наконец Турецкий, почему Грязнов заговорил о журналисте.

– Он в Чечне был четыре раза. Говорит, иногда думал, домой живым не вернется. По ним, журналистам, русские солдаты стреляли. Для острастки, уж очень они иностранных журналистов не любят. Сказал, есть даже такая книга – «Журналисты на чеченской войне», где собран материал о всяких инцидентах, когда журналисты и ранения получали, и гибли.

– Может, привирает? Что-то я не очень верю этим американцам.

– Приеду в Москву, не поленюсь, узнаю, есть ли такая книга, почитаю.

– Лучше бы он в своем «Тайме» писал, сколько чеченцы нашего народа положили. И сколько в рабство берут. И что с пленными делают.

– Об этом он тоже писал. А еще мы с ним говорили о численности чеченских войск. И ты знаешь, что интересно? Его данные отличаются от тех, что наши генштабисты давали. Утверждает, что у него свой, надежный источник.

– Точно врет, – убежденно перебил его Турецкий. – Вечно они знают о нас больше, чем мы сами, прямо зло берет. Лучше бы вели счет своим погибшим в Ираке.

– Насчет Ирака, – тут же подхватил Грязнов. – Этот Джон еще рассказывал о наемниках в чеченской армии. Говорит, по оценкам генштабистов, чеченцы навербовали около шести тысяч наемников – из Ирака, Турции, Таджикистана, Прибалтики, Украины. А чеченцы хоть и признают, что на их стороне воюют наемники, скромничают, говорят, что две-три тысячи человек. Видишь, какая разница? Интересно, чьи данные достовернее? Про одного иорданца рассказывал, чеченского происхождения. Его семья в Иорданию эмигрировала еще 1902 году, но он всегда ощущал Чечню своей родиной. Потом приехал в Грозный, хотел открыть свое туристическое агентство. Но попал на войну. Продемонстрировал Джону короткоствольный пистолет-пулемет, который его приятель придумал. Представляешь, стреляет без осечек двадцать пять раз подряд. Они его называют «борз», то есть волк, в честь волка на своем гербе. Дудаев себе такой один из первых взял, очень он ему нравился.

– Ты смотри, сколько этот америкашка информации нарыл. Как его еще не подстрелили наши или чеченцы? Не заметил, кому он симпатизирует больше?

– Я спрашивал, но он как-то уклончиво отвечал. Сначала, сказал, считал военные действия России справедливыми, потому что она хотела сохранить территориальную целостность. Но осуждает приемы, которыми российские власти пытаются обеспечить это единство. А потом пришел к выводу, что нарушается право нации на самоопределение. Ссылался на два главных принципа ООН, которые вошли между собой в конфликт, – принцип территориальной целостности государств и право наций на самоопределение. Дескать, права человека пали жертвой этого конфликта. А потом я на него разозлился, потому что он так снисходительно заявил мне, что Россия нуждается в помощи, надо помогать зачаткам демократии.

– Вот за это я их всех терпеть не могу – за их высокомерное к нам отношение. Ты ему хоть ответил достойно, что мы не нуждаемся в их помощи?

– Я ему сказал, что они тоже нарушают права человека: и когда бомбили Югославию, и теперь, когда вторглись в Ирак. И что, получается, это можно? Я ему сказал, что чеченский вопрос – это внутреннее дело России.

– А за каким фигом он приперся в Нефтегорск? Что ему тут нужно?

– Не поверишь, его здесь опять же чеченский вопрос интересует.

– Это еще каким образом? При чем здесь Чечня?

– А у него есть сведения, опять же из надежных источников, что средства на закупку современного вооружения чеченских бандформирований поступают от торговли наркотиками и нефтью. И след ведет сюда. Хочет на месте разобраться, найти связь между добычей нефти в Нефтегорске и поставкой современного оружия в Чечню.

– И не боялся он с тобой поделиться своими планами? Удивительно.

– Так я же в генеральских погонах был, чего ему меня бояться?

– Действительно, и рожа у тебя не бандитская, и на нефтяного олигарха ты непохож. Обыкновенный милицейский генерал, каких пруд пруди, – пошутил Турецкий.

– Кстати, я этому Джону под занавес сказал, что права человека нарушаются самими же чеченцами по отношению к своему народу. Вспомнить хотя бы публичные казни в 1997 году по приказу судов шариата.

– А этот журналюга тебе что в ответ?

– А этих журналюг ничем не проймешь. Говорит: «А-а, когда это было, еще при покойном Масхадове. Он, кстати, сам заявлял, что народ, в общем, одобрял столь драматические меры насаждения законности и порядка». Что с ним дискутировать, все равно они нас не понимают и никогда не поймут. Но мы с ним простились по-дружески, обменявшись крепким мужским рукопожатием. Все-таки мир надо укреплять, даже с этими, которые вечно суют свой нос в наши внутренние дела. Пойду-ка я спать, дружище. Времени-то второй час, завтра у нас с тобой еще предстоит беседа с тайным агентом. Не знаю как тебя, а меня любопытство аж распирает.

Грязнов тяжело поднялся и направился к двери. В гостинице было тихо, все уже давным давно спали. А Турецкий еще долго не мог сомкнуть глаз, заново переживая события прошедшего дня.

Когда тайное становится явным

– Агент Зорге, – по-военному представился он Грязнову и Турецкому, – усмехнулся и добавил: – Капитан Кулаков, офицер запаса.

– Вы уж извините, капитан, что не до официального знакомства было. События так стремительно развивались, что только сейчас можем спокойно поговорить, познакомиться с вами. Расскажите о себе, а то Огородников мало что успел о вас рассказать.

– Воевал на Северном Кавказе, чудом выжил в боях под Грозным. Да что говорить, не раз с жизнью прощался. До сих пор бои снятся, товарищи мои, которых похоронить успел. Честно говоря, не люблю вспоминать события тех лет.

– Понимаю, капитан, а имя-то ваше какое?

– Валентин я, Огородников меня Валиком называл, – вздохнул капитан. – Такая обида – Иван в боях выжил, хотя тоже столько раз на волосок от смерти был, а в мирное время бандитская пуля сразила. Вот он настоящий герой. Он вам рассказывал, как в 1995 году его подразделение отбило у чеченцев БТР-90?

– Нет, о его боях в Чечне он вообще ничего не рассказывал.

– Говорю же, тяжело вспоминать, – опять вздохнул Кулаков. – А тогда эта история долго скрывалась, только в начале 1996 года слух пронесся, что эти БТР-90 – самая последняя российская модель, которая еще и на вооружение российской армии не поступала. А у чеченцев уже была. Я потом через надежные источники узнал, что двадцать пять штук БТР-90 были закуплены на Арзамасском заводе Службой безопасности президента России, когда ее начальником генерал Коржаков был. Но к тому времени, когда наши их у чеченцев отбили, в Службе безопасности этих бронемашин не было. Назначили следствие, которое ни к чему не привело. Я к тому, что первую бронемашину именно Огородников отбил. Со своими бойцами, конечно. Вот тогда он и получил одну из своих боевых наград.

– Я слышал об этой истории с БТР-90. У меня друг в Генштабе Министерства обороны работал, рассказал мне сугубо конфиденциально. Только это, я так думаю, уже ни для кого секретом не является. Говорил, что у чеченского руководства на то время были средства и на закупку вооружения, и на то, чтобы эти закупки не вызывали излишнего интереса у высоких российских властей, – вмешался Грязнов, который слушал капитана и дымил сигаретой.

– А откуда у чеченского руководства такие средства, не говорил твой друг? – спросил заинтересованно Турецкий.

– Говорил, только я тебя огорчать не хочу.

– Ну-ка, ну-ка, объясни, что меня так огорчить может?

– Что журналист Джон, о котором я тебе давеча рассказывал, пронюхал кое-что, не врал он про свои надежные источники информации. Средства эти поступали от торговли нефтью, я же тебе говорил. В Москву прилетим, надо нажать на Сатановского и Самарина. Может, они тоже в этом деле замешаны.

– А их уже взяли? – оживился Кулаков.

– Еще вчера. С самолета сняли. Для них это было полной неожиданностью. Сатановский план разработал, как улизнуть и затаиться. Но самолет едва приземлился, как группа захвата уже на борт поднялась, повязали наших олигархов. Вовсю дают показания. Но вы лучше о себе расскажите, о том, как в последнем бою вас жена спасала. Мне Огородников в двух словах сказал, хотелось бы подробности узнать.

– Да я тогда ранен был тяжело, к тому же контужен, она меня вытащила буквально из-под носа чеченских бандитов. А я без сознания был, долго не разговаривал. Потом сопровождала в Ростов, я там в военном госпитале находился, на длительном лечении. Она рядом была, в этом же госпитале работала. Пришел в себя, подлечился, это Людмила меня к жизни вернула. А затем к себе и забрала. Потом мы с ней перебрались в Нефтегорск, у нее здесь квартира оставалась. Людмила работу сразу нашла – врачом-ординатором местной клиники. А потом объявился мой армейский друг Огородников. Разыскал меня не без труда. У него идея возникла – внедрить меня в службу безопасности к Певцеву в фирму «Интернефть», агентурной работой заняться. Я, конечно, сразу согласился. В армии уже служить Родине не могу – здоровье не позволяет, а знания и опыт остались. Решил послужить Отечеству в качестве секретного агента. Рад, что моя работа помогла расследованию преступлений. Только ничего героического я не совершил, это Иван разрабатывал план, это его идея.